Крыло сойки - Данилова Анна "Перьевая легенда" - Страница 5

– Самое главное, что мы уже знаем, кому он принадлежит, пистолет, – сказал Журавлев с видом человека, приготовившего сюрприз напоследок.

Женя подняла на него взгляд и тотчас отвела его, словно боясь, что даже самый невинный взгляд может быть истолкован ее мужем неправильно.

– И кому же? Неволину? – Она усмехнулась и покачала головой.

Что-то уж слишком гладко пока все выходило. И пистолет в траве, и хозяин известен.

– Нет. Владелец – Олег Гончаров. Художник. Мы послали за ним, но дома его нет, соседи сказали, что он на даче, у него там мастерская. Думаю, завтра утром, если он окажется там, его привезут на допрос.

– Убийца всеми силами старался замазать в этом деле всех соседей… Так глупо, – произнесла Женя. – В одном месте убил, затем начал перетаскивать с места на место… Причем явно рисковал, ведь его могли заметить! Получается, знал, что не заметят. Либо темно уже было, либо он знал, что никого рядом нет и его не увидят из окон, к тому же был уверен, что нигде поблизости нет камер. Нет, я не понимаю, зачем было убивать в маленьком коттеджном поселке, где пусть и не везде, но установлены камеры? Он явно рисковал. Запаниковал?

– Да говорю же, камера есть на пропускном пункте да на некоторых домах. Но вот именно на том участке, который мы исследовали, камер нет. Либо там никто не живет и ворам поживиться нечем, либо дом еще строится, либо хозяева там проживают и ничего не боятся, либо экономят!

– И что вы собираетесь делать в первую очередь? – спросила Женя.

– Чтобы узнать мотив убийства, надо собрать как можно больше информации о самой жертве, – сказал неожиданно Борис, обратившись почему-то к Жене. – Жаль, что ты не музыкант, Женечка, и не можешь на недельку устроиться в ее музыкальную школу учителем или концертмейстером. Внедрилась бы в коллектив…

Он подтрунивал над ней или с трудом, нелепо преодолевая свое раздражение, пытался продемонстрировать ей свое согласие с тем, что она присоединится к расследованию? Вот бы знать.

– Учителем, может, и не смогу, – задумчиво проговорила Женя, – но вот выдать себя за мамашу ребенка, которого хотела бы устроить туда, запросто. Конечно, скоро каникулы и речь пойдет об осени, но просто встретиться с директором и учителями, чтобы поговорить, почему бы и нет? Но лучше уж, чтобы все не усложнять и не морочить голову людям, можно просто, как я это проделывала не раз, представиться подругой нашей жертвы.

Уже представляя себе, чем она может заняться завтра, Женя с горькой улыбкой вспомнила недавно просмотренный ею сериал о женщине-следователе, у которой вся личная жизнь рушится на глазах именно из-за ее работы. Куда бы ее ни пригласил мужчина, что бы ни запланировал, чтобы как-то сблизиться с ней или просто порадовать, раздается звонок, есть труп, и она пулей летит туда, на место преступления, нисколько не заботясь о чувствах своего партнера или даже мужа. И наверняка ведь останется одна – последний сезон Женя так и не посмотрела, не хотела расстраиваться.

– Так ты займешься ее окружением? – спросил Ребров прямо в лоб, и Женя подумала, что они с Борисом все-таки предварительно обо всем договорились и Валерий получил одобрение.

– Конечно… Скинь мне информацию по Караваевой, все, что пока есть, и главное – адрес музыкальной школы. Завтра утром туда и отправлюсь.

Оставив мужчин на веранде, Женя отправилась в детскую и на пути встретила няню Милы, Машу. Девушка явно направлялась на кухню. Сонная, она подавила зевок при виде хозяйки.

– Маша, подожди меня на кухне, сейчас позову Соню, и поужинаете вместе.

В доме было две няни, Маша занималась Милой, дочерью Петра, Соня, молодая женщина, чуть постарше Маши, – Мишей. Няни работали с проживанием, делили одну комнату на двоих в левом крыле дома и в свободное время, когда дети спали, могли прогуливаться по саду, заниматься какими-то своими делами, ели на кухне, Галина Петровна накрывала для них отдельно, но кормила их той же едой, что готовилась и для хозяев. Сергею, садовнику, Галина Петровна относила еду к нему в комнату – он стеснялся есть в присутствии де– вушек.

Сейчас же было время ужина, и Женя в отсутствие домработницы сама подогрела для нянь жаркое, заварила чай. В доме было тихо, дети спали, и слышны были лишь доносящиеся с веранды мужские голоса.

Женя позвала Соню и, когда женщины сели за стол, сказала:

– Завтра остаетесь одни, мне нужно будет уехать. После завтрака поедете с детьми в парк, как мы и планировали, Сергей вас отвезет. Я его пре– дупрежу. Маша, когда поужинаете, отнесите Сергею ужин.

Сергей, садовник, проживал в правом крыле дома. Женя подошла к двери его комнаты, постучалась.

– Сережа, – обратилась она к нему.

Сергей был высоким крепким парнем, обычно Женя видела его в рабочем комбинезоне и какой-нибудь непременно яркой майке, чтобы его было заметно в саду. Сейчас же на нем были широкие льняные домашние штаны и черная майка. Светлые волосы растрепаны. В руках он держал бутылку пива.

– Что-нибудь нужно? – спросил он, неловко пряча бутылку за спину.

– Да расслабься. Разве ты не имеешь права после работы выпить пива? Отвезешь завтра наших нянь с детьми в парк? Туда, где мы были на прошлой неделе? Детям там понравилось.

– Отвезу, без проблем.

– И побудь там с ними. Мне так будет спокойнее.

Сергей кивнул в знак согласия.

– Может, что купить нужно? Вы говорили что-то про газонокосилку…

– Да. Хочу нашу газонокосилку отдать Галине Петровне, она в хорошем состоянии и еще долго прослужит, а то у них на прошлой неделе сломалась, ремонту не подлежит, и я не хотела бы, чтобы они тратились. Все-таки хорошая газонокосилка стоит немалых денег. Галина Петровна говорила, у них на участке травы уже по пояс. Ты же знаешь, Юрий Петрович зубами занимается, они сейчас на всем экономят. А нам купи новую, помнишь, мы с тобой смотрели в магазине на Варшавском шоссе, ты еще сфотографировал ее на телефон? Как вернетесь из парка, пообедайте, да и по– езжай.

– Понял. Все сделаю.

Они еще немного поговорили о саде, об удобрениях, рассаде, после чего Женя, сообщив ему о том, что ужин ему принесет кто-то из нянь, пожелала ему спокойной ночи и пошла в спальню.

Она не вернется уже на веранду. Пусть мужчины пьют, разговаривают, курят. А ей надо хорошенько выспаться. Завтра предстоит трудный день.

Он очень хорошо помнил тот день, когда они познакомились с Олей Караваевой. Это было лет семь тому назад. Они ехали вместе в одном купе из Волгограда в Москву, у него была температура, ему было так плохо, что он думал, что вообще не доедет до дома.

В купе их было двое, и он, сквозь туман видя перед собой девушку, думал о том, что как же это нехорошо, что он ее сейчас заразит, и что когда она вернется домой, то будет так же мучиться, температурить и страдать от боли в горле.

Оля между тем развила такую бурную деятельность! Раздобыла где-то и антибиотики, и сироп от кашля, и таблетки от першения в горле, и даже шерстяной шарф у кого-то выпросила или купила, чтобы обмотать им горло. Когда ему было холодно, его знобило и он никак не мог согреться, она подкладывала ему под ноги пластиковые бутылки с горячей водой, укутывала одеялами. А когда жар спал и он взмок, она спокойно, безо всякого стеснения, как если бы он был пациентом, а она доктором, сняла с него все, даже мокрое белье, переодев его во все сухое, в свою чистую футболку и спортивные штаны, надела свои мягкие красные носочки, а сама до конца пути была в неудобной узкой юбке и шерстяной кофточке.

Дело было поздней осенью, в ноябре, когда на улице жуткий холод, а то и мороз, а в купе – жара, и пассажирам хочется раздеться до нижнего белья, сбросить с себя слои теплой одежды. Если бы не больной сосед по купе, Оля тоже сняла бы с себя теплую одежду, переодевшись во все легкое и удобное. Но так уж случилось, что, надев на него свою одежду, она, по сути, с ней и распрощалась. Разве ей пришло бы в голову, что выздоровевший Борис, не без труда разыскавший ее, приедет к ней на работу, чтобы поблагодарить ее и вернуть одежду?