Любовь под ёлку. Босс в подарок - Горская Саяна - Страница 2

Дура, которая втрескалась в собственного босса…

Такси катится по неосвещённым улицам. Палки связи на телефоне начинают моргать. Сперва несколько раз сигнал пропадает на секунды, потом исчезает совсем. Мелькание огней жилых домов становится всё реже, а снег, густо сыплющийся с неба, окутывает непроглядной пеленой всё вокруг.

– Сделайте погромче, будьте добры, – просит Львов водителя, и тот прибавляет звук радио.

Из него бодро и весело рапортует диктор:

– По данным метеослужб, в ближайшие дни синоптическая обстановка останется крайне сложной. Сильный буран, начавшийся сегодня утром, продлится ещё, как минимум, три дня. Порывы ветра местами достигают тридцати метров в секунду, видимость практически нулевая. Осадки усиливаются, а перепады температуры приводят к обледенению дорог и сложностям в работе транспортных служб. Просим граждан воздержаться от поездок за пределы населённых пунктов и не покидать дома без крайней необходимости. Напоминаем: для экстренных случаев работают службы спасения. Соблюдайте меры предосторожности и берегите себя.

– Прекрасно, Мышкина, – бурчит Артём Викторович так, будто это я во всём виновата.

Не отвечаю, потому что голова забита другими мыслями.

Чем дальше мы едем, тем больше кажется, что мы уезжаем от цивилизации. За окнами пустые поля, снежные сугробы, и никакого намека на человеческое жильё.

Но… Ведь гостиница на окраине, верно?

Наконец, такси останавливается. Впереди виднеется белый двухэтажный дом, окутанный метелью и почти невидимый в снегу. Свет в окнах не горит. А рядом – ничего. Совершенное, белоснежное ничего!

Ладно, это очень-очень непопулярная гостиница…

Водитель поворачивается к нам.

– Ребят, вам точно сюда?

– Да, Мышкина, нам точно сюда? – С плохо скрываемым скепсисом.

Сжимаю челюсти, но решительно открываю дверь и выскакиваю в сугроб.

– Да, я уверена! – Рявкаю, злясь на его вечное недоверие.

С трудом пробираюсь через сугробы. Не оглядываясь, иду к дому. Артём Викторович, нагруженный нашими чемоданами, идёт следом, тяжело перешагивая через снег.

Забираюсь на обледенелое крыльцо и тяну дверь.

Не открывается.

Дёргаю ещё раз, и ещё, но…

Ощущаю, как ускоряется сердечный ритм.

Оборачиваюсь.

Вижу лишь горящие задние фары удаляющегося такси и Артёма Викторовича с красным от натуги лицом и валящим из ноздрей паром. Его глаза опасно блестят в темноте.

– Мышкина?

– Бегите! – Кричу во всю мощь лёгких. – Бегите за машиной!

– Отлично, просто замечательно! – Ворчит по-стариковски Артём Викторович, дёргая дверную ручку. – Гостиница, говоришь? Да это, Мышкина, больше похоже на декорацию для фильма ужасов.

Вздыхаю, обхватывая себя руками, чтобы хоть немного согреться.

По закону жанра такси мы упустили… А теперь вот уже десять минут пытаемся взломать эту чёртову дверь, но совершенно безрезультатно.

– Ладно, согласна, это не гостиница. Наверное, девушка дала мне неправильный адрес.

– А может, это ты накосячила? – Огрызается Львов, и я стараюсь не закатывать глаза.

Сеть пропала ещё на полпути сюда. Рядом нет ни души. Ни машин, ни других домов. Всё вокруг заметено снегом, и метель становится только сильнее.

– Нам нужно попасть внутрь, – Артём Викторович решительно суёт руки в кожаные перчатки. – Иначе мы тут просто замёрзнем.

– Попасть внутрь? Но как? Дверь закрыта…

– Без тебя вижу, что закрыта. Нужно поискать другой вход.

– Ладно. Я обойду дом и посмотрю, нет ли там другой двери.

Отправляюсь на обход территории. Снега так много, что я проваливаюсь по колено в сугроб. Каждый шаг даётся с огромным трудом. Пыхчу, стону, проваливаюсь, падаю и снова пыхчу… Едва заворачиваю за угол, как слышу звон стекла. Сердце мгновенно падает куда-то в ботинки. Бегу обратно, спотыкаясь, и едва удерживая равновесие. Стараюсь попадать в собственные следы.

Артём Викторович откидывает осколки разбитого окна в снег.

– Вы что, совсем?! Это частная собственность! – Захлёбываюсь от возмущения.

– А ты что, хочешь, чтобы наши окоченелые трупики нашли здесь весной? – Невозмутимо парирует босс, сбивая с рамы торчащие кусочки стекла.

– Это же вандализм!

– Это выживание. Давай, Мышкина, ты первая. Я подсажу.

– Что? Нет, я не полезу в это окно! Вдруг там приведения!

Но Артём Викторович присаживается на корточки и хлопает себя по плечу.

– Мышкина, хватит спорить! Я здесь главный. Всё, не тяни время.

Сопротивляться бесполезно, за годы совместной работы я прекрасно изучила Львова. Если не сработает по-хорошему, он найдёт способ, но уломает меня. Шантажом, угрозами, лестью…

В общем, уломает.

Взбираюсь ему на плечи, неловко балансируя. Артём Викторович поднимается, а я карабкаюсь в окно, тяжело дыша.

– Вы точно уверены, что это хорошая идея?

– Нет. Но это лучше, чем умереть.

На узком подоконнике кручусь как нелепый червяк. Огромный пуховик не даёт мне ни протолкнуться вперёд, ни откатиться назад. Застреваю, беспомощно болтая ногами в воздухе.

– Артём Викторович! Я застряла!

Ладони, затянутые в холодные перчатки, нескромно ложатся мне на ягодицы. Толкают.

– Видимо, единственный шанс потрогать Мышкину за попу – это застрять на краю света, – ржёт, нахал!

– Артём Викторович! Что вы себе позволяете?!

Но он буквально втрамбовывает меня в окно и я, проскользнув в проём, падаю на пол.

Потираю ушибленное плечо.

– Мышкина! Ну, жива?

– Жива…

Поднимаюсь, отряхиваясь. Наощупь в кромешной темноте ползу в коридор и открываю входную дверь изнутри.

– Добро пожаловать, ваше высочество, – фыркаю, отступая в сторону.

Артём Викторович втаскивает чемоданы, громко хлопает дверью и стряхивает с плеч снег.

– Ну, чудесно. Хоть и небольшой, но всё же шанс на спасение у нас есть.

– Я нашла выключатель! – Радостно клацаю, но ничего не происходит. – Чёрт…

– Видимо, электричества нет. – Артём Викторович включает фонарик на телефоне, освещая им стены и высокий потолок.

Провожу пальцем по комоду, собирая толстый слой пыли.

– Уютненько… – бормочу. – Кажется, здесь давно никого не было.

– Думаю, это что-то вроде дачи.

– Ну и холодища здесь… Ничуть не теплей, чем на улице.

– Тихо, – Артём Викторович прислоняет палец к губам.

– Прекратите меня затыкать!

– Мышкина, чш-ш-ш!

Затыкаюсь…

Слышу тихий, протяжный скрип.

Мы оба застываем на месте.

– Что это было? – Шёпотом спрашиваю, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

– Не знаю.

– Я же говорила, что здесь приведения!

– Мышкина, да закроешь ты рот сегодня?

– Я, между прочим, боюсь приведений!

Артём Викторович не отвечает, медленно направляя фонарик в сторону соседней комнаты, из которой доносится звук.

И снова скрип, только громче. Будто кто-то осторожно ступает по деревянному полу в соседней комнате.

Мамочки…

Артём Викторович легонько подталкивает меня в спину.

– Мышкина, сходи проверь.

– Почему это я?! – Вскидываюсь, переполненная праведным возмущением. – Вам надо, вот вы и идите. Вы сильный, смелый… Или нет?

– Я, Мышкина, ещё могу принести пользу человечеству, – скрещивает руки на груди.

– А мне, значит, можно умирать?

– Что тебя держит на этой земле? – Поднимает с усмешкой брови. – Недовязанный шарф и последний сезон «Анатомии страсти»?

– Да будет вам известно, я не вяжу шарфы! Только носки и свитера! И вообще, меня, между прочим, жених ждёт в Москве.

На лицо Артёма Викторовича наползает странная тень раздражения, смешанного с… Не знаю даже, как обозвать эту эмоцию. Я таких раньше у Львова не наблюдала.

– Ладно, Мышкина, жди здесь, – роняет он небрежно, отодвигая меня в сторону.

– Не умрите, пожалуйста, – бормочу, наблюдая, как Артём Викторович решительно шагает к соседней комнате, подсвечивая себе путь телефонным фонариком.