Ткачи Сарамира - Вудинг Крис - Страница 12

– Так это правда? Она – порченая? – взревел Дурун. – Искаженная?

– Нет!

– Да!

Оба восклицания прозвучали одновременно. И теперь главный ткач и императрица с вызовом смотрели друг на друга.

Дурун удивленно взглянул на жену. Анаис отвернулась и вновь уставилась на фонтан. Повисла тяжелая пауза.

Императрица заранее предчувствовала реакцию мужа. Его поведение было предсказуемо.

Анаис презирала императора. Ей не нравились ни его черные наряды, расшитые золотом, ни длинные, блестящие черные волосы. Владычица Сарамира ненавидела горделивую осанку мужа, нос, как у ястреба, тонкие черты лица и темные злобные глаза.

Их брак стал лишь выгодным союзом, благодаря которому королевская династия теперь пользовалась поддержкой древнего рода Бэтик. Но за это императрице приходилось терпеть ленивого и хвастливого мужа. Хотя иногда Дурун преображался. Он понимал Анаис, поддерживал, интересовался ее делами. К сожалению, это случалось крайне редко. И сегодняшнее поведение являлось тому лишним подтверждением.

– Вы родили урода? – прошептал император в ужасе.

– Не без вашей помощи. Не забывайте, вы отец ребенка, – резко бросила Анаис.

Лицо Дуруна исказила судорога.

– Вы знаете, чем это может кончиться? Вы понимаете, что натворили?

– А что мне оставалось? – спросила императрица. – Убить своего единственного ребенка? Позволить династии Эринима прерваться? Никогда!

– Мы бы произвели на свет другого наследника, – прошипел Дурун.

Анаис не успела ответить мужу. В гулких коридорах раздался звонок, извещая присутствующих о прибытии гонца.

– Вас уже ожидают, – хрипло произнес Виррч.

Бросив на мужа гневный взгляд, Анаис развернулась и направилась к двери.

Императрица прошествовала мимо гонца с высоко поднятой головой. Бедняга не успел произнести ни слова. Да и Анаис не стала бы его слушать – ей было не до пустой болтовни. Владычица лихорадочно размышляла.

В противоположном конце коридора Дурун с грохотом захлопнул дверь в свои покои. Императрица была благодарна мужу за это. Анаис не придумала, как усмирить разгневанную знать, но точно знала, что справится без помощи Дуруна.

Покои главного ткача Виррча наводили тоску и ужас.

В комнатах редко зажигали свет. Здесь было душно и сыро, точно на болоте в самый разгар летнего зноя. Высокие ставни, не пропускавшие ни солнечных лучей, ни легкого дуновения ветерка, никогда не открывались. К тому же на окнах висели плотные шторы из цветастого материала, украшенные вышивкой. В центре комнаты находилась восьмиугольная купальня. Дно бассейна давно покрылось водорослями, а мутная вода издавала неприятный затхлый запах. В одном из углов купальни плавало обнаженное тело мальчика.

По всей спальне валялись гниющие остатки еды, свидетельствующие о зверском аппетите главного ткача, особенно в моменты гнева. Поэтому в комнате стоял удушливый, смердящий запах.

Широкая кровать стояла всего на трех ножках, слегка накренившись на один бок, отчего в полумраке напоминала огромного монстра, приготовившегося к прыжку. Постель Виррча покрывали грязные, в пятнах шелковые простыни. Другие простыни, изодранные в клочья, валялись на забрызганном кровью плиточном полу. Рядом с кроватью лежала плетка. На постели – мертвец. Судя по виду, он находился здесь уже несколько недель. Ни пол, ни возраст, ни, тем более, личность покойника определить было совершенно невозможно. Огромный кальян на тумбочке дымился без особой надобности среди этой смеси зловоний.

Здесь же, укрыв свое иссушенное тело тряпками, сидел главный ткач. Виррч носил маску, даже оставшись один.

Это была не просто прихоть главного ткача.

Маску Истины много лет назад выковал из бронзы сам Фрастик, величайший из всех мастеров, когда-либо живших в Сарамире и за его пределами. Ковка была настолько тонкой, что маска не причиняла владельцу никаких неудобств. Мастер скопировал лик давно забытого божества. Маска вселяла страх. Выражение бронзового лика было одновременно сумасшедшим, недобрым и ужасным; его исказила презрительная гримаса. Под глазами запали глубокие тени. В зависимости от освещения собеседникам главного ткача казалось, что маска кричит от отчаяния, вопит от ненависти или ревет в гневе.

Фрастик выковал маску Истины для Тамала ту Джеккина. Он носил ее до самой смерти, пришедшей к нему в расцвете лет. Затем маска досталась Уррику ту Хирсту, который возглавлял в то время ткачей. После Уррика бронзовый лик сменил семерых владельцев. И спустя столетие оказался в руках наконец Виррча. Последний владелец маски сразу распознал: мальчик обладает огромной, невиданной доселе силой.

Чем старше маска, тем больше власти она давала. Но была и оборотная сторона силы.

Маски Истины высасывали все жизненные соки из тех, кто отваживался их носить. Люди словно сгнивали заживо. Разрушительная сила не щадила ни плоть, ни душу своего владельца. Переходя к новому хозяину, маска приносила ему и то, что унаследовала от предыдущих обладателей. Воспоминания, мысли, мнения, характеры и повадки прошлых владельцев наслаивались на собственные взгляды и поведение очередного обладателя. От индивидуальности не оставалось ни следа. Хозяин маски постепенно терял человеческий облик, сходил с ума.

Многие неподготовленные люди умерли бы от удара, едва успев стать хозяином бронзового лика. Виррчу понадобилось шесть месяцев, чтобы привыкнуть к мощи маски. Все это время ткач пролежал в постели. Многие предрекали ему смерть. Но Виррч смог преодолеть себя и вновь подняться на ноги.

Полученная с маской власть казалась не такой прекрасной, как с самого начала. В свои сорок с небольшим лет главный ткач превратился в дряхлого старика. Множество болезней разъедали его тело. Невыносимая боль сопровождала каждое движение. Но прошло время, и Виррч перестал замечать физические страдания. Маска притупила чувства, лишила разума. Как он еще окончательно не свихнулся, оставалось загадкой для самого главного ткача.

Он давно нашел средство бороться с болью. Виррч испытывал наслаждение, когда ткал новое полотно. В такие минуты разум словно отделялся от истерзанного тела и уносился куда-то вдаль. Только за работой он был счастлив.

Большие тоннели, по которым текли человеческие эмоции, тесно переплетались между собой. Переливающиеся разными цветами, подобно огромным червям, они вырывались из-под земли, а потом снова ныряли вглубь и терялись в вечности. Этими нитями ткачи и плели свои сложные Узоры.

А Виррч плыл и плыл в темноте между тоннелями куда-то в небытие. И тело главного ткача наполнялось радостью. Он ощущал сильную вибрацию нитей. Ветер пронизывал его плоть, приятно щекотал нервы. В конце пути Виррчу обычно являлись огромные, подобно китам, тени. Они скользили по краю созданного им полотна и исчезали в темноте. Главный ткач никак не мог понять, откуда берутся эти тени. То ли от созданного рисунка, то ли это игра воображения, то ли от чего-то еще? Но все попытки добраться до истины кончались крахом. Тени ускользали от Виррча, оставаясь вне досягаемости. В конечном счете главный ткач сдался. Тени же не обращали на него внимания. Виррч не представлял для них особого интереса.

Главный ткач, будто крошечный комар, стремительно скользил между огромными нитями. Он слегка задевал их, и волокна колебались по всей длине в определенном ритме. Виррч прислушивался к этим звукам, выискивая нужную нить. Потом погружался внутрь полотна. Хаос поглощал главного ткача.

Теперь Виррч превратился в крошечную искру и мчался по волокнам с головокружительной скоростью. Перепрыгивая на следующую нить в месте соединения, Виррч стремился к заветной цели. И, наконец, главный ткач вырвался на свободу.

Видение растворилось, чувства приходили в норму, тело вновь вернулось в прежнее состояние. После видений главный ткач обычно оказывался где-нибудь за пределами своего дома.

Вот и сейчас он вертел головой, пытаясь понять, куда попал.