О бедном мажоре замолвите слово 2 (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 2

Вид его был страшен. Лицо перекошено злобой, все в грязных и кровавых разводах. Одежда изодрана, от кожанной куртки оторван рука, вместо штанов сплошные лохмотья. На теле несколько ран, на которые он совсем не обращал внимания, а в руке очередное «пламенной лезвие».

Совсем вот без выдумки чувак! Хотя, учитывая, как он только что сражался против троих и размотал начисто Машу в ее довольно мощной броне — зря я так. С воображением, пространственным мышлением и чтением тактического рисунка, у него полный порядок.

Бах, бах, бах!

Воронина, если и паниковала, то делала это не совсем по-женски. Вместо этого она извлекла из-за пояса второй пистолет, вытянула обе руки вперед и начала стрелять по огневику. Не «по-македонски», как я подумал в первый же миг. Огнем плевался только ствол в левой руке. Видимо, с обычными патронами. Поскольку на продолжавшей держаться защите поляка стали вспухать небольшие белые водоворотики.

«Один отвлекает, второй бьет», — вспомнил я фразу из прошлой жизни. Редкое для оперов совместное обучение со спецназерами. Один из них — Муха, его позывной был, кажется — пытался научить меня стрелять с двух рук. Безрезультатно, кстати — я тогда посчитал эту науку слишком специфической, а попросту говоря — баловством.

Зато запомнил его рассказ о самом распространенном мифе про оберукую стрельбу. В частности про то, что попасть во что-то сразу из двух стволов нереально — если не брать в расчет стендовую стрельбу, конечно. А потому такой способ применяется только, чтобы запутать слишком юркого и опытного противника.

«Один отвлекает, второй бьет».

И Аника, судя по всему это прекрасно знала. Лупила в идущего к ней наемника, но не спешила тратить впустую спецбоеприпасы. Держала их наготове, чем заставляла противника изрядно нервничать. А потом вдруг выстрелила с правой руки.

Поляк как-то нелепо провалился влево, будто у него нога внезапно сломалась. А потом также резко выпрямился, и как ни в чем не бывало, пошел дальше. Помахивая своим огненным лезвием и зловеще скалясь.

«Это что щас было? — промелькнуло в голове. — Эта падла щас маятник качнула? Да что ж за день-то такой!»

Но это так, фоном прошло. Тело же, пока мозг праздно возмущался, сделало все само.

Да, сознаю — это был акт отчаяния. И ничего умного в том, чтобы бросаться навстречу только что разделавшему мобильный доспех под орех человеку, не было. Но имелось еще и понимание, что если я не сделаю хоть что-нибудь, даже глупость несусветную, этот тип дойдет до Аники и попросту перечеркнет ее своим клинком. И я останусь с ним один на один — без магии, без оружия, и без шансов выжить.

Рука нащупала в кармане кастет, который я так и таскал с собой все это время. Большой палец утопил глиф-кнопку, и по телу будто волна огня прошла. Движение вокруг слегка замедлилось, будто плеер поставили на половину скорости от нормальной. Блин, я думал будет куда больший эффект. Прав был Михаил тогда — дешевка!

Но даже той возросшей скорости, что давал артефакт, мне хватило, чтобы разогнаться и за один удар сердце пробежать шесть шагов. Словно нападающий в американском футболе, на седьмом я оттолкнулся правой ногой от асфальта, окружил тело защитой, кивнув в это всю оставшуюся ману. И живым снарядом врезался в поляка.

Увернись-ка от этого, тварь!

План, если это безумие можно было так назвать, сработал. Мир, в котором не было Соединенных Штатов Америки, не родил и тамошнюю бредовую игру — американский футбол. А потому так называемый «тэскл» — сбивание квотербека — сработал на ура. Наемник просто оказался не готовым к этому.

Взмахнул рукой с клинком, желая развалить наглеца пополам, но последние крохи магии сгорели и не дали ему дойти до тела. А вот потом!..

Он рухнул на асфальт, я тоже, но по инерции прокатился чуть дальше. А когда и она была полностью погашена асфальтом, сделал еще один оборот корпуса, чтобы оказаться от противника подальше. Все это время молясь, чтобы Воронина все поняла, как надо.

Еще катясь по земле услышал очередной звук выстрела. И едва различимый влажный шлепок — так в тело входит пуля. Подорвался, готовый продолжать этот безнадежный бой. И практически сразу понял, что он уже закончился.

Поляк лежал на земле, зажимая обеими руками грудину. Левую ее часть, там как раз сердце находится. Кровь толчками выплескивалась из-под его пальцев, но наемник все еще жил. Оставалось ему от силы пара минут. Да и то не факт.

Смотрел мужчина только на меня — устало и без всякой, что характерно, злобы.

Короткий взгляд в сторону Аники.

— Как ты там?

Девушка ничего не ответила, только рукой махнула, мол, все в порядке. После чего ее колени подогнулись, и она, опираясь спиной о стену, медленно сползла вниз.

— Ранена? — я уже было собрался бежать к ней, но она снова отмахнулась.

— Нормально… Ноги дрожат. Машку проверь.

Мединская, точно! В горячке последней фазы боя я и думать про нее забыл. Да и не девалась она никуда — так и стояла в отдалении, как памятник торжеству технологий и краху надежд на них. Надо бы помочь ей выбраться из ставшего гробом доспеха, но это еще успеется.

Прежде, чем бежать к ней, я все же присел рядом с умирающим наемником. И задал главный вопрос, ради ответа на который и была устроена наша с ним встреча.

— Кто заказал курьера?

Пару секунд он смотрел на меня без выражения, я уже успел подумать, что раненый представился. Однако потом, он чуть растянул губы в намеке на улыбку.

— Когда ты… спросил первый раз… я решил… что ты из «Ковчега».

Чтобы произнести довольно короткую фразу, ему пришлось трижды делать паузу.

— Какой еще нахрен «Ковчег»? — буркнул я. — Ты курьера убил. В канализации. Кто заказчик?

— Сам себя… перехитрил… ха-кха… — умирающий то ли закашлялся кровью, то ли попытался рассмеяться. — На шее… кулон…

Опыта моей прошлой жизни было достаточно, чтобы понимать, когда человек тебя пытается обмануть, а когда — собирается закрыть какой-то гештальт перед смертью. Поляк уже посмотрел в глаза Костлявой, почувствовал на сердце ее холодную руку, и четко понимал — ему конец. Ни магия, ни прямо сейчас по волшебству появившаяся реанимация, не спасут его.

А значит нужно сделать то, что успеваешь. Большинство людей в такой ситуации попросили бы позаботится о близких. Самые же упертые, вроде огневика, передавали месть. Это было видно по глазам. Поэтому я без всякого опасения расстегнул его рубаху, потянул замеченную цепочку, и вскоре держал руках прямоугольный металлический брусок, размером с фалангу пальца.

— Что это?

Но отвечать мне уже было некому. Выдав свою последнюю волю, наемник отправился за грань. В темноту, ничто, на последний суд или в края вечной охоты — во что верил.

Флешка. Стоило только вглядеться в предмет у меня на ладони, как я это понял. И торопливо убрал ее в изрядно испорченный пиджак — позже посмотрю, что там. Потом буду разбираться. А теперь — Мединская.

— Маша, ты там? — несколько секунд покрутившись вокруг застывшего доспеха, я не придумал ничего умнее, чем приложить руки к затененному пластику забрала, и прокричал это в образовавшийся рупор. — Дай знать…

— Рычаг между лопатками, — едва слышно донеслось изнутри. Никакого тебе больше громового голоса. Динамики, как и система связи, отрубились вместе с остальными системами технологичной брони.

— Понял, щас! — не тратя больше времени, я зашел за спину рыцарю, поискал взглядом то, что могло напоминать рычаг, но не нашел его. После чего зашарил по корпусу руками. — Ага, вот ты где! И это по-твоему рычаг?

Стоило только потянуть тонкую, но невероятно прочную пластину, внешне выглядящую как одна из ячеек чешуйчатой брони, как прозвучало несколько негромких хлопков, после чего сработавшие пневмопатроны распахнули узилище оперативницы, как препарированного на уроке естествознания жука.

Откуда хромая — кровь чуть ниже колена — вылезла Маша. И сразу же спросила у меня.

— Видел, чем он меня?