Древесный маг Орловского княжества 10 (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 10

Как же заливает. Я даже заслушался, подперев головушку локтем.

— То есть вы хотите сказать, что Калуга что–то замышляет против меня? — Уточняю с наигранной заинтересованностью.

— И не только. Тульское княжество тоже не желает мириться с вашим титулом.

— И Юрий с вами успел перетереть? — Спрашиваю не без тени сарказма.

Посол перестаёт улыбаться.

— Простите за прямоту. Вы слишком молоды, вам не хватает мудрых советников, — выпалил Миколай. — Ваша победа над волотами и куриями вскружила вам голову. Вы думаете, что соседи ваши рады ей. Отчасти да. Но ваше возвышение им не на руку. Не стоит терять бдительность. Друзей у вас среди князей нет. Без нашей Империи вам не выстоять.

Напоминает слова Морозовой.

Думаю, примерно то же самое его коллега посол затирал и Григорию. Тут и дураку ясно, что Польша пытается нас рассорить. Но посылать Миколая нельзя прямым текстом.

— Так, а чем вы нам поможете в случае, если соседи нападут? — Включаю дурака. — Золотом? Войсками? У Григория и сторонников рать в сорок тысяч, наскребут ещё десять, итого — полсотни тысяч. У вас в брянских землях едва десять наберётся, и то разбросаны по всей территории.

— Вы мыслите не как политик, — усмехнулся Миколай, глаза его загорелись. — Есть такое понятие, как «политическое сдерживание». Иными словами — предупреждение любого врага и угроза возмездия.

— То есть меня сметут, а потом вы отомстите?

— Это слишком прямолинейно, и не совсем верно. Если вы согласитесь стать подданным нашего императора, мы введём в ваш город свой гарнизон и установим на шпилях полотна с нашим гербом, предупреждая о посягательстве на нашу корону. Это будет означать, что нападая на вас, враг нападает на саму Польшу. Это объявление войны великой державе — никому не на руку.

— А если орда кочевников нагрянет? — Подтруниваю. — Они ж читать не умеют, гербов не различают.

— Это дикари, мы легко с ними справимся, — отмахнулся посол, посмеиваясь. — Тем более ваши неприступные стены не смогли пройти даже великаны. Пока вы будете держать осаду, мы прибудем с большой армией.

— Насколько большой? — Зацепился я.

Посол задумался. Но вскоре выпалил:

— Сейчас армия Польской империи насчитывает триста тысяч солдат. У союзной Саксонии ещё двести. Всего полмиллиона. Учитывая, что Европа завоёвана, интересы Светлейшего императора Сигизмунд первого, как и вся мощь теперь будут обращены на восток. Вы либо примкнёте к нему, либо будете стёрты с этой земли.

— Вы угрожаете мне, Миколай? — Подхватил я. — Как не тактично, как аполитично с вашей стороны.

— Нет, что вы, ваше величество. Я просто констатирую факты, — ответил тот, не растерявшись.

— И когда вы собираетесь вторгаться в земли бывшей Российской империи, просветите меня за прямоту? — Пытаюсь раскрутить посла и выяснить, как можно больше.

— А вы очень умный правитель, несмотря на отсутствие опыта, — неожиданно расплылся посол, похвалив меня.

То есть всё–таки собираются!

— Когда мне готовить караваи, самую лучшую соль и сисястых девок, чтоб встречать ваших воевод? — Посмеиваюсь.

— Если вы ещё не поняли, наша армия уже на землях Империи, — за явил неожиданно надменно.

— В Брянске?

— В частности, — согласился тот елейным тоном. — Войска стоят в Смоленске и в Великом Новгороде. Правители этих городов уже склонились перед нашим Светлейшим императором.

Он это серьёзно⁈

— Повезло вам, что волоты не двинулись в том направлении, — произнёс, вздыхая.

— Их интересовало другое, вы сами знаете, что, — ответил Миколай ехидно.

А мне всё больше интересно, какую роль в подобной катастрофе сыграла Польша? Но, думаю, не стоит пытать посланника. Так я только больше раскрою свои слабости и опасения. Нельзя исключать, что Миколай пытается меня прощупать.

— Если вы согласны присягнуть императору Сигизмунду первому, подпишите грамоту, — выпалил он, доставая из–за пазухи тубус.

Подал его мне. Хм, чехол запечатан печаткой с золотым напылением. Не почуяв никаких магических ловушек, я смело разломил печать, снял крышку и вынул рулон, в котором оказалось сразу две украшенные золотым орнаментом бумаги с польским гербом: красным щитом, на котором развернули, как цыплёнка–табака, золотого ястреба.

На первом бланке письмо:

«Я Светлейший император Сигизмунд первый — правитель Польской империи и Европы дарую вам милость опуститься под моё крыло и получить покровительство…»

Похоже, обезличенное обращение. То есть, любому подойдёт.

Второй бланк такой же. На нём реквизиты, дальше якобы моё обращение с нижайшей просьбой вступить в Польскую империю, написанное каллиграфическим почерком. Остаётся только поставить подпись с расшифровкой и свою печатку.

Кстати, о печатке. Сейчас у меня имеется только перстень рода Морозовых, чтоб штамповать всякое. Но я готовлю свою большую крутую печать. Пока с дизайном оттиска не определился. Однако решил уже, что печать сделаю, как в Китайской империи — тяжёлую штуку с замысловатым оттиском, который сложно будет подделать с нынешними технологиями.

Похоже, стоит в ближайшее время этим заняться. А тут такой интересный случай, а мне бумагу измарать нечем. Только жалкой печаткой рода Морозовых.

— Я могу подумать? — Спрашиваю, откладывая бланки, каких, похоже, наштамповали поляки немало для всех сошек.

— Да, но подобное предложение мне пришлось озвучить и Григорию. Если ваши интересы не совпадают, вам следует поспешить с положительным решением, дабы его опередить, — заявил посол.

— И сколько у меня времени?

— Я пробуду у вас до празднования бракосочетания, — ответил учтиво.

— Понятно.

— Ваше величество, если у вас ко мне нет вопросов. Больше не смею отнимать ваше драгоценное время.

Поклонился низко. И свалил. Успел уловить его профиль, который внезапно переменился, стоило ему отвернуть голову. А рожа–то у посла недовольная. Понял, что я крепкий орешек? Или почуял неладное?

Утром ко мне в покои ломилась Морозова. Крикнул гвардейцам, чтоб пустили. Учитывая, что до брака я сплю отдельно от Василисы, мамка не обломалась усесться ко мне на кровать.

— Плохи дела, — начала сразу портить мне настроение. — Твоя коронация многих сбила с толку.

— Ты сама посоветовала провести церемонию.

— Я знаю. После объявления королевства, иного пути не было. Легитимность нужно подкреплять. Мне интересно, как ты провернул те чудеса. Ни один оберег не вспыхнул. Дрессировал животных? Зачаровал их особым образом?

— Галь, ты за этим пришла?

— Нет, прости. Дело в Григории. Я всегда ему доверяла, но теперь даже не знаю, — зашептала. — Если разговор с польским послом в Калуге он не скрывал, то вчера ревностно отнёсся к расспросам.

— В чём твои опасения, Галь?

— Хоть люд и не оправился от волотов, но с запада вести уже приходят всякие. Пока мы тут возились с нечистью, Польша Европу захватила и теперь грозит вторжением. Они, будто ждали, когда мы рассыплемся. Но даже при этом собрали огромное войско.

— Полмиллиона? — Уточняю.

— Говорят, больше, — заохала Галя.

Понятно, похоже, пускают пыль в глаза. И можно заявленное Миколаем смело делить на три. Но даже если у Поляков тысяч сто пятьдесят — это проблема.

К вечеру этого же дня мне удаётся собрать князей на ужине в малом зале. Чтобы побеседовать с ними в узком кругу без посторонних. Даже без Морозовой. Десять властителей набралось, которые сразу и уставились на меня вопросительно.

— Что случилось, Ярослав? — Первым осмелился подать голос именно Григорий, который упорно не обращается ко мне «выше величество».

— Да, заинтриговали, — впился глазами Курский князь.

— В чём срочность–то? — Высказался раздражённо Саратовский, которого еле вырвали из Игрового дома. Он уже там пятьсот золотых спустил. А всё потому, что жена за ним не смотрит, так бы дала своей тяжёлой рукой по шее.

— Ваше величество? — Насторожился Рязанский, когда я выдержал паузу почти в минуту. А затем кинул на стол два польских бланка.