Семь ключей от будущего. Песнь забытого Лорда - Фарг Вадим - Страница 1

Тихое, убаюкивающее гудение двигателей «Стрижа» было лучшей колыбельной во всей галактике. Мягкий, янтарный свет аварийных ламп заливал кают-компанию, превращая её в маленький уютный кокон. Я лежала на старом, видавшем виды диване, и моя голова покоилась на широкой груди Кайдена. Его рука нежно перебирала мои рыжие волосы, а губы время от времени касались моего лица, оставляя за собой дорожку из лёгких, невесомых поцелуев. В такие моменты мир сужался до размеров этой комнаты, до тепла его тела и мерного, уверенного стука его сердца под моим ухом.

И всё же, несмотря на это долгожданное умиротворение, внутри меня шевелился неприятный, колючий комок вины. Воспоминания о нашей недавней ссоре всё ещё обжигали. Я наговорила ему столько всего… столько резких, несправедливых слов, рождённых в пылу гнева и страха за наше будущее. Он молчал, слушал, и его непроницаемое спокойствие бесило меня ещё больше, пока я окончательно не выдохлась, оставив после себя лишь звенящую, тяжёлую тишину. А теперь мне было стыдно до кончиков волос.

Я чуть отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. Его небесно-голубые глаза смотрел на меня с такой нежностью, что стало совсем не по себе.

– Кай… Мне так неловко, – тихо проговорила я, и мой голос прозвучал хрипло и неуверенно. – Я вела себя… отвратительно. Наговорила тебе столько гадостей. Прости меня, пожалуйста.

Лёгкая, едва заметная усмешка тронула его губы. Он притянул меня ближе, не давая отдалиться ни на миллиметр.

– Нет… Ты была великолепна в своём гневе. Яростная, как сверхновая, – его голос был низким, бархатным рокотом, который всегда заставлял что-то внутри меня трепетать. – И, если быть честным до конца, я это заслужил. Заставил тебя волноваться.

– Но я не должна была… – начала было я, но он мягко коснулся моих губ пальцем, призывая к молчанию.

Его лицо стало серьёзным, усмешка исчезла. Он смотрел мне прямо в глаза, и в его взгляде была такая глубина, что я почувствовала себя совершенно беззащитной, словно он видел меня насквозь.

– Аска. Я готов простить тебе всё, что угодно. Каждое слово. И знаешь, почему? – он сделал короткую паузу, словно давая мне время подготовиться к чему-то важному. – Потому что я люблю тебя. Люблю твой острый ум, твою дерзость, твою упрямую гордость. Люблю твою ярость и даже твою уникальную способность чинить плазменные трансформаторы, исключительно когда ты злишься.

Мир замер. Гудение двигателей, свет ламп, далёкие звёзды за горизонтом – всё это исчезло, растворилось. Остались только его слова, повисшие в воздухе. «Я люблю тебя». Это было впервые. Он сказал это так прямо, так открыто, без всяких полунамёков и недомолвок, которые так свойственны, с виду, сильным и смелым мужчинам, что моё сердце забыло как биться, а потом заработало с удвоенной силой, разгоняя по венам волну обжигающего, чистого счастья.

Вместо ответа я подалась вперёд и поцеловала его. Это был долгий, нежный поцелуй, в который я вложила всё моё оглушительное облегчение, благодарность, моя запоздалая нежность и ответ на его признание, который я не смогла выразить словами. Я вложила в этот поцелуй всю себя, надеясь, что он поймёт без лишних фраз, что это взаимно.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, в наступившей блаженной тишине раздался бесстрастный, монотонный голос.

– Анализирую физиологические показатели. Пульс субъекта «Аска Редфорд»: сто двадцать четыре удара в минуту, что превышает норму покоя на девяносто шесть процентов. Пульс субъекта «Кайден Викант»: девяносто восемь ударов в минуту. Зрачки обоих расширены. Уровень окситоцина в крови, предположительно, превышает норму на триста процентов. Вероятность дальнейших действий репродуктивного характера в ближайшие десять минут – восемьдесят семь целых и три десятых процента.

Мы одновременно повернули головы. В дверном проёме кают-компании бесшумно зависла белая металлическая капля с единственным синим оптическим сенсором. Майзер. Чтоб его…

– Майзер, – простонала я, пряча пылающее лицо на груди Кайдена. – Ты можешь хоть раз в жизни не портить момент?

– Я не порчу момент, – бесстрастно возразил дрон, подлетая чуть ближе и сканируя нас своим сенсором. – Я его документирую и анализирую для последующего составления отчёта о твоём психоэмоциональном состоянии. Подобные всплески эндорфинов полезны для нервной системы после стрессовой ситуации. Статистически, пары, которые активно выражают физическую привязанность после конфликта, имеют на семнадцать процентов больше шансов на долгосрочные отношения.

Кай тихо рассмеялся, его грудь завибрировала у меня под щекой. Он выглядел совершенно невозмутимым.

– Семнадцать процентов? Не так уж и много, тебе не кажется? Майзер, ты за кого нас принимаешь? – заметил он, с искренним любопытством глядя на дрона.

– Данный показатель значительно выше среднего для пар, состоящих из бывшего имперского инженера с повышенной склонностью к авантюризму и космического пирата с сомнительным прошлым и титулом лорда в изгнании, – невозмутимо парировал Майзер. – Для вашей демографической категории любой положительный процент уже является статистическим успехом. Рекомендую продолжать.

Я не выдержала и фыркнула от смеха, уткнувшись в его плечо. Этот несносный кусок металла умел разрядить обстановку, как никто другой.

– Спасибо за ценное мнение, Майзер, – саркастически поблагодарила я. – А теперь, будь добр, активируй режим энергосбережения где-нибудь в грузовом отсеке. Желательно, в самом дальнем углу.

– Запрос отклонён. Моя основная директива – оказывать тебе всестороннюю помощь и следить за здоровьем экипажа. В данный момент ты находишься в состоянии повышенной эмоциональной уязвимости. Согласно протоколу, я должен быть рядом.

Я закатила глаза, но уже не злилась. Кайден снова привлёк меня к себе, и его тихий смех всё ещё отдавался в груди. Наше хрупкое затишье продолжалось, и пусть оно было нарушено ворчанием старого робота, оно всё равно было нашим. Идеальным в своём забавном несовершенстве.

Это хрупкое, почти невесомое затишье было слишком хорошим, чтобы оказаться правдой. Мы ещё несколько минут лежали молча, впитывая тепло друг друга в тусклом янтарном свете старой лампы. Я вцепилась в этот момент, как в спасательный круг, и почти поверила, что мы можем вот так, в этом маленьком коконе из потёртого дивана и тишины, просуществовать целую вечность. Но реальность, как назойливый коллектор, всегда приходит требовать свой долг.

Первым шевельнулся Кайден. Он глубоко вздохнул, и этот вздох, казалось, нёс в себе всю тяжесть мира, который терпеливо ждал нас за пределами корабля.

– Пора, – тихо произнёс он, и в его голосе смешались сожаление и стальная решимость. Он осторожно высвободил руку из-под моей головы и сел, устало растирая лицо ладонями.

Я тут же почувствовала, как холодный воздух занял то место, где только что было его тепло. Неприятные мурашки пробежали по коже. Я села следом, обнимая колени и чувствуя острую, почти детскую обиду на весь мир. На то, что он вообще существует. На то, что нам нужно в него возвращаться.

Мы начали молча одеваться, и этот процесс был похож на ритуал облачения в броню. Натягивая привычные тактические штаны и зашнуровывая тяжёлые ботинки, я ощущала, как возвращаюсь в свою привычную оболочку – броню из сарказма, расчёта и вечной готовности к неприятностям. Та уютная, уязвимая девушка, что несколько минут назад лежала в объятиях Кайдена, снова пряталась куда-то вглубь, уступая место бойцу. Я взялась за молнию на своём диэлектрическом комбинезоне, но пальцы почему-то совсем не хотели слушаться.

– Не хочу, – вырвалось у меня тихим, упрямым шёпотом. Голос прозвучал жалко, но мне было всё равно. – Не хочу никуда идти. Хочу остаться здесь, с тобой, и чтобы весь остальной мир просто исчез. Хотя бы на денёк.