Берегитесь округлостей - Гарднер Эрл Стенли - Страница 1

• 1/32
• Следующая

В течение нескольких лет мои книги о Перри Мейсоне включали предисловия, описывающие интересных личностей в области судебной медицины. Книги посвящались людям, о которых говорилось в предисловиях.

Однако в книгах о Берте Кул и Дональде Лэме, которые я пишу теперь (под псевдонимом А.А. Фэйр), мне хочется удалиться с поля судебной медицины и поведать читателям кое-что любопытное о людях, непосредственно осуществляющих правосудие.

Эта область включает проведение законов в жизнь, расследование преступлений и пенологию[1] .

Лишь немногие сознают, до какой степени наши исправительные учреждения являются, по существу, фабриками преступлений. Профессиональным пенологам известны необходимые реформы, но они не решаются говорить о них из-за общественной апатии в одних случаях и враждебности – в других.

Мой друг Артур Бернард – начальник тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.

Это маленькая тюрьма – настолько маленькая, что Арт Бернард лично знает всех ее заключенных.

Бернард начал свою карьеру в пенологии несколько лет назад как государственный назначенец. Он заинтересовался своей работой и попытками поисков источников преступлений.

Странно, что лишь немногие преступники знают, почему они ступили на путь нарушения закона. Как и все прочие, они зачастую склонны винить в своих бедах других.

Некоторые заключенные тюрьмы Карсон-Сити не желают даже здороваться с начальником тюрьмы. Другие – жестокие и безнадежно испорченные убийцы. Третьи – ловкие мошенники, которые охотно расскажут любому исследователю все, что он хочет услышать, в надежде извлечь хоть какую-нибудь выгоду для себя.

Тем не менее большое количество заключенных хотят отбыть свой срок и начать жить честно. Смогут ли они это сделать – другой вопрос. Некоторые – да, а очень многие – нет. Общество создает тяжелые препятствия человеку, только что вышедшему из тюрьмы.

Арт Бернард ведет большую работу с заключенными, стараясь помочь им, пытаясь выяснить, каким образом они стали нарушителями закона.

В его кабинете есть магнитофон, и когда кто-то из заключенных хочет откровенно поговорить с начальником, Арт Бернард беседует с ним, записывая разговор на пленку, потом прослушивает запись, делая собственные комментарии и предложения, после чего отсылает пленку доктору Лемойну Снайдеру, исследователю в области судебной медицины, и мне. Я делаю дубликаты записей, и таким образом мы постепенно создаем библиотеку. Медленно, но верно мы находим ключи к некоторым импульсам, мотивам и слабостям, побуждающим людей пренебрегать законом.

Это интересная и, по-моему, очень важная работа.

За свою жизнь Арт Бернард побывал шахтером, боксером-профессионалом, скотоводом и объездчиком лошадей, инспектором шахт. Он в значительной степени самоучка, зато отлично знает человеческую натуру.

Будучи предельно скромным, Арт Бернард обычно преуменьшает роль великолепного образования, которое он получил в суровой школе жизни. Но так как Арт действует в области практики, а не теории и большую часть своих знаний приобрел тяжким физическим трудом, он видит мало пользы в теории как таковой. Он не станет заниматься тем, что, по его мнению, не сработает, но благодаря своей биографии заставляет «срабатывать» все, к чему бы он ни обращался.

Арт Бернард говорил мне, что некоторые из величайших трагедий тюремной жизни происходят потому, что преступник, судимый впервые, получает минимальный срок в один год.

Многие из этих впервые осужденных – молодые люди, которые могли бы быть вашими или моими сыновьями. Они нарушили закон и приговорены к тюремному заключению. Некоторые из них, возможно, совершали правонарушения, будучи несовершеннолетними; многие держатся вызывающе. Однако практически все не имеют понятия о тюремной жизни.

Чаще всего юнцы, впервые попадающие в тюрьму, пытаются выглядеть крутыми парнями. Но это главным образом поза, придающая им уверенность.

Когда двери тюрьмы захлопываются за таким человеком, когда он впервые осознает весь ужас жизни в заключении, когда он оказывается среди мужчин, лишенных женщин, но не сексуальных потребностей, когда он сталкивается с тесными камерами, строгой дисциплиной и ограничениями, налагаемыми вооруженными надзирателями, его охватывает чувство страха и отвращения.

Арт Бернард утверждает – и многие вдумчивые пенологи с ним согласны, – что если бы было возможно освобождать этих молодых парней после того, как они пробудут в заключении достаточно долго, чтобы ощутить все прелести тюремного существования и осознать всю его сущность, то они никогда в жизни больше не совершали бы ни одного преступления.

К несчастью, год – самый минимальный срок. Молодой человек способен быстро адаптироваться, и после первых недель, когда ощущение ужаса начинает ослабевать, он, по словам Арта Бернарда, «адаптируется к тюремной жизни».

Таким образом, ему наносится двойной удар – точнее говоря, обществу, которое отправило его в тюрьму и превратило подобные учреждения в фабрику по производству преступников.

Существует настоятельная необходимость реформы нашей пенитенциарной системы, особенно в отношении впервые осужденных, а также слабовольных личностей, ставших на преступный путь в силу привычки следовать линии наименьшего сопротивления.

Здесь не место для подробных комментариев по этому поводу, но я хочу привлечь внимание к работе моего друга Арта Бернарда, пытливо изучающего людей, о которых общество должно иметь куда больше информации.

Поэтому я посвящаю эту книгу моему другу Артуру И. Бернарду, начальнику тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.

Берта Кул вовсю демонстрировала любезные манеры гиппопотама в период ухаживания.

– Дональд, – проворковала она, – я хочу, чтобы ты познакомился с мистером Энселом – мистером Джоном Диттмаром Энселом. Это мой партнер Дональд Лэм, мистер Энсел.

Джон Диттмар Энсел – высоченный тип с черными глазами поэта, тонким прямым носом, чувственным ртом, обилием вьющихся черных волос, длинными руками и весьма скромно одетый – неподвижно сидел на стуле. Когда он поднялся, чтобы поздороваться со мной, его глаза оказались дюймов на шесть-семь выше моих. Я определил его рост примерно в шесть футов и два или три дюйма. Голос у него был негромкий и спокойный, а рукопожатие походило на робкий жест человека, старательно избегающего физического насилия.

Трудно было представить себе больший контраст, чем между Бертой Кул и Джоном Диттмаром Энселом.

Берта сидела за письменным столом; бриллианты на ее пальцах поблескивали при каждом движении рук в проникающем сквозь окно дневном свете.

– Джон Диттмар Энсел – писатель, Дональд, – объяснила она. – Возможно, ты читал кое-что из его вещиц – я хотела сказать, произведений.

Последовала напряженная пауза. Я кивнул, и Берта просияла.

– Я мало занимаюсь беллетристикой, – извиняющимся тоном сказал Энсел. – В основном пишу технические статьи под псевдонимом Диттмар.

– У него проблема, – продолжала Берта. – Кто-то рекомендовал ему нас. Он спросил меня, так как увидел табличку с надписью «Б. Кул» и решил, что я мужчина. – Она улыбнулась посетителю. – Мистер Энсел повел себя как истинный джентльмен и начал извиняться, но я сразу распознала симптомы. Я объяснила ему, что мой партнер – мужчина и что я хочу его с тобой познакомить. Если мы можем оказать услугу мистеру Энселу, Дональд, то мы это сделаем, а если нет – никто не будет в обиде.

Губы Берты кривились в любезной улыбке. Ей явно было нелегко контролировать выражение маленьких алчных глаз, холодно поблескивающих, как бриллианты на ее пальцах.

Энсел с сомнением переводил взгляд с Берты на меня.

• 1/32
• Следующая