Черный клинок - Дэйвон Айла - Страница 2

В глазах начинает темнеть, цвета тускнеют, звуки доносятся словно издалека.

Руки снова бессильно падают, и уже нет сил их поднять.

Пытаюсь втянуть немного воздуха в пропитанные дымом легкие, впадаю в забытье и снова прихожу в себя, но продолжаю бороться с судьбой, приказываю себе продолжать действовать… продолжать жить.

Все мое тело содрогается, и я зеваю, словно выброшенная на берег рыба. Зрение почти отказывает, и я, сделав последнюю тщетную попытку пробиться сквозь запятнанную кровью дверь, вяло заваливаюсь на бетонный пол.

Больше всего жалею, что мне не выпало шанса насладиться свободой, хотя это далеко не единственное, о чем стоит сожалеть. Например, всегда считала: зачем себя защищать, если ты ни на что не годишься? Смиренно принимала холодные взгляды, побои, оскорбления – мол, разве я заслуживаю лучшего? Верила сладким словам и фальшивым улыбкам, не позволяла себе ни в чем сомневаться, цеплялась за надежду на дружеские отношения, а ведь их и близко не было…

Моя жизнь – сплошная боль. Двадцать семь лет прошло в непрерывных страданиях.

Нет, я достойна лучшей доли!

Была достойна в юные свои годы…

Почему я ни разу не ударила по угрожающей мне руке, хоть и не обладала тогда подлинной силой?

Сколько синяков я получила от мучителей во время учебы в академии, а следовало наносить удары самой!

Уже тогда я должна была набраться опыта и не дать запереть себя в клетке, а я все принимала за непреложную истину – и ласковые речи, и испепеляющие взгляды.

Почему я верила тем, кто сделал мою жизнь невыносимой, почему им все прощала?

Только борьба поможет мне освободиться. Во-первых, от оков, во-вторых – от навязанных врагами правил.

Я обязана обрести себя, несмотря ни на что.

Окончательно проваливаюсь в темноту, и с моих губ слетает последний вздох. Слышу звук – прощальный удар сердца, а затем растворяюсь в черной пустоте.

Мои руки касаются чего-то мягкого, теплого и упругого. Слегка шевелюсь. Похоже, я лежу на облаке…

В Учреждении заключенным выдавали одежду из грубой мешковины. Ни одеял, ни подушек грязным паранормам в тюрьме не полагалось.

Не пойму, что со мной…

Наверное, я умерла и попала на небеса? Видимо – в рай, ведь в аду не может быть настолько хорошо.

Во всем теле странная легкость.

Ни боли, ни тяжести в груди; не саднят ободранные пальцы. Запаха дыма я тоже не ощущаю. Чувствую небольшую слабость, но ей далеко до той, что я испытывала совсем недавно. Словно с плеч сняли тяжелый груз, а с ним исчезла боль, мучившая меня день за днем.

Делаю глубокий вдох. Как много воздуха, какой он легкий и вкусный!.. Никуда не тороплюсь – дышу, наслаждаясь покоем, какого не знала больше шести лет.

Куда бы я ни попала, в какой загробный мир ни угодила – здесь точно теплее и приятнее, чем в тех местах, где меня держали так долго.

Медленно открываю глаза – и тут же зажмуриваюсь от ослепительного света.

Наверняка я на той стороне.

Буду думать, что в раю. Почему нет? Я никогда не была плохой девочкой, никому не вредила. Невинным – точно нет. Тюремщики и твари, которых на меня натравливали, не в счет.

Опять же много страдала.

За шесть лет жизни в заведении, которое дало бы фору самой преисподней, да и до того, в личном маленьком аду под названием «академия “Уэнсридж”», я перенесла невероятное количество побоев.

Академия «Уэнсридж»… Частная школа для избранных детишек со сверхъестественными способностями, где учились исключительно злобные отпрыски помешанных на власти паранормов. Именно они пытались сломить мой дух задолго до того, как я угодила в Учреждении.

Снова осторожно приподнимаю веки и подношу руку к глазам, пытаясь защитить их от света.

Интересно, как выглядит рай? С некоторых пор я думаю, что там много горячей еды и мягких облаков, на которых можно хорошенько расслабиться.

Ах да, еще телевизор.

Шесть лет без Netflix и шоколада… Мне многое предстоит наверстать.

Наконец зрение приспосабливается, и я тщательно изучаю свое тело. Ни шрамов, ни следов от ожогов.

Провожу пальцем по предплечью. Кожа слегка светится, чего не было со времен далекой юности, да и пальцы у меня не такие тонкие, как до провала в неизвестность.

Разворачиваю кисть внутренней стороной кверху и вдруг замираю, заметив на коже большой фиолетовый синяк в окружении еще нескольких, поменьше, уже приобретших желтовато-коричневый оттенок.

Смотрю на другую руку, кручу ее и так и сяк. Хм, и здесь странные синяки.

В принципе, тело выглядит куда лучше, чем последнее время. Но откуда взялись синяки, если я на небесах?

Шевелюсь немного смелее, сообразив, что «облако», на котором лежу, – всего лишь кровать. Ноги мои прикрыты хлопковым одеялом кремового цвета, под головой – мягкая подушка. Глаза уже совсем привыкли к яркому свету, и я приподнимаюсь повыше. Оглядываюсь вокруг. Знакомая комната! Правда, я не была здесь семь долгих лет, прошедших после выпуска из академии.

Узкая кровать из каштана с видавшим виды изголовьем и исцарапанными ножками, напротив – старый деревянный стол, а слева – большой древний комод и платяной шкаф, оба из сосны. Вся мебель покрыта трещинками и потертостями – наверняка ее покупали уже подержанной, либо подобрали на свалке.

Стены комнаты выкрашены в тускло-бежевый цвет, на потолке кое-где сырые пятна, в углах – плесень. Над маленьким окошком – хрупкий карниз, на нем легкие занавески кремового оттенка, пыльные и потрепанные по краям.

Перевожу взгляд вправо. Ага, все та же белая дверь в ванную, скучный кафель на полу и крошечная грязная раковина.

Оборачиваюсь – ну да, давно не знавшая ремонта, скудно обставленная бесцветная спальня. Я прожила здесь последние годы учебы. Прошло семь лет, но комната ни капли не изменилась.

Стало быть, вместо рая я угодила прямиком в ад?

Наверное, наши мысли способны воздействовать на реальность: место, где я влачила существование изгоя, подвергаясь постоянной травле, ничем не напоминает рай.

Откинув одеяло, спускаюсь с кровати.

Все до ужаса натурально… Холодный пол под ногами, сквозняк, проникающий сквозь старую раму окна, гул голосов и звук шагов в коридоре.

Э-э-э… голоса?

Откуда здесь голоса?

Добравшись до двери, распахиваю ее настежь, и в меня впиваются сразу три пары глаз. Одна девушка смотрит пристально, серьезно, а две ее подружки хихикают.

– Собралась на прогулку в пижаме? – ухмыляется блондинка, и они идут дальше.

Та, что в середине, обернувшись, встречается со мной тяжелым взглядом и роняет:

– Фу, жалкая личность…

Еще секунда – и троица ступает на лестницу спального корпуса.

Наблюдаю, как они спускаются на первый этаж. Что происходит? Почему я все это вижу, почему испытываю все те же чувства?

Я уже говорила, что годы учебы в академии были моим личным маленьким адом; значит, теперь «Уэнсридж» превратился в ад настоящий?

Кошмарный сон, видение?

На самом деле в моей жизни было кое-что похуже академии. Учреждении прочно удерживает первое место – а значит, оно и должно было стать для меня преисподней, если уж я обречена на страдания.

Недоуменно трясу головой.

Нет, правда, что происходит?

Почему я здесь?

Потираю только что обнаруженный на руке синяк и слегка морщусь от боли.

Если это «испытание», то не самое удачное.

Перевожу взгляд с синяка на пальцы. Ни шрамов, ни ссадин. Ничего. Сжимаю кулак – боли нет, перелом и старые раны никак не дают о себе знать. Кожа на руках мягкая, как у юной девочки.

Все-таки сон?

Но… я ведь точно умерла.

Много раз оказывалась на волосок от смерти, особенно после некоторых специфических экспериментов, поэтому знаю наверняка: я испустила дух в тюремной камере.

От этой мысли чувствую в груди легкий укол боли.

Столько лет отчаянной борьбы, и все закончилось в огненной ловушке, в которую превратилась моя гнусная камера…