Шеф с системой. Битва на Ярмарке (СИ) - "Afael" - Страница 25

— А потом появились те трое. Богатые. Купеческие сынки или мелкие дворяне. Они попробовали другое блюдо — Пламенное Сердце, с мясом и начали кричать на всю площадь, что это лучшая еда, какую они ели.

Он замолчал, тяжело дыша.

— Продолжай, — приказал Белозёров ровным голосом.

— После этого толпа… — продолжил Кирилл горько. — Все побежали к ним. Очередь все росла и росла, словно народ к нему со всей площади сбегался. Они покупали по две, по три штуки.

Он поднял взгляд на Белозёрова:

— А наш павильон опустел, потому что запах от этой его дешевки был такой, что даже мне захотелось попробовать, чего уж скрывать. А потом мой павильон будто невидимым стал. Все подходили к этой толпе, интересовались, покупали.

Повисла тишина.

Белозёров смотрел на Кирилла долго, не мигая. Потом медленно, очень медленно выдохнул:

— Двести серебряных.

— Да, — подтвердил Кирилл. — Мой человек подсчитывал их прибыль на всякий случай. Может что и пропустил, но, в целом, сильно не ошибся.

Белозёров встал из-за стола. Подошел к окну, оперся руками о подоконник. Смотрел на город, который просыпался под утренним солнцем.

— Кто он? — спросил Кирилл семенович. — Этот повар. Откуда он взялся?

Белозеров пожал плечами:

— Никто не знает. Появился месяц назад. Купил дом в Слободке. Пирожками начал торговать. Интересную схему для продажи придумал. Стал расширяться быстро. Мы прикрыли его по обычной процедуре. Ты это и так знаешь. Потом он готовился идти на ярмарку, я отправил стражу, они отобрали у него продукты и телегу с жаровней, но он все равно пришел.

Белозёров повернулся, посмотрел на Кирилла:

— Ты видел, как он готовит?

— Видел, — кивнул управляющий. — Он… мастер, Еремей Захарович. Настоящий мастер. Руки двигаются так быстро, что не уследить. Нож мелькает. Огонь вспыхивает. Он подбрасывает сковороды одновременно двумя руками. Это настоящее представление.

Кирилл вздохнул:

— Люди приходили не только за едой. Они приходили смотреть на него, словно на ярмарачного музыканта или фокусника.

Белозёров медленно кивнул. Вернулся к столу, сел. Пальцы сложил домиком, подпер подбородок.

— Сегодня второй день ярмарки, — сказал он размеренно. — Он вернется. Снова поставит свою жаровню и будет готовить.

— Да, — подтвердил Кирилл. — Наверняка.

— И если мы ничего не сделаем, — продолжил Белозёров, — он повторит вчерашний успех. Может заработает еще больше, а мы потеряем лицо окончательно.

Он поднял взгляд на Кирилла:

— Гильдия не может позволить себе проиграть уличному торговцу. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Кирилл.

Белозёров встал, прошелся по кабинету. Руки за спиной, голова слегка наклонена — он думал.

Наконец остановился, повернулся:

— Мы испольуем все ресурсы и закроем его. Для начала попробуем надавить через власть.

Кирилл поднял бровь:

— Через власть?

— Именно, — кивнул Белозёров. — Он занял место на площади без нашего разрешения. Это самозахват.

— Но разве законом не разрешено торговать в любом месте на ярмарке? — спросил Кирилл Семенович.

— Разрешено, но кто помнит об этом законе? — Белозеров тонко улыбнулся. — Много лет гильдия регулирует торговые места на ярмарке. Так будет и впредь.

Он подошел к столу, взял колокольчик, позвонил. Дверь открылась — вошел слуга, поклонился.

— Позови Семена Петровича, — приказал Белозёров. — Немедленно.

Слуга кивнул, исчез.

Кирилл нахмурился:

— Скворцов? Помощник городского управляющего?

— Он самый, — подтвердил Белозёров, возвращаясь на свое место. — Семен Петрович отвечает за соблюдение порядка торговли в городе. Формально у него нет власти на ярмарке — это нейтральная территория. Но…

Он усмехнулся холодно:

— Он может создать видимость законности. Придет с парой стражников, предъявит обвинения, потребует убрать точку.

Кирилл медленно улыбнулся:

— Понял. Давление через закон.

— Именно, — кивнул Белозёров. — Мы не можем прямо запретить ему торговать — ярмарка открыта для всех, но можем заставить его оправдываться, тратить время, нервничать. Пока он разбирается с чиновником — клиенты уйдут. Потеряют интерес.

Через некоторое время дверь снова открылась. Вошел мужчина лет пятидесяти — худой, с длинным носом и грустными глазами. Одет в добротный кафтан темно-коричневого цвета, на поясе — кожаная сумка с печатями и бумагами. Семен Петрович Скворцов, помощник городского управляющего.

Он поклонился Белозёрову:

— Еремей Захарович. Вы звали меня?

— Садись, Семен, — Белозёров указал на свободный стул.

Скворцов сел, положил руки на колени. Лицо внимательное, настороженное.

Белозёров не стал тратить время на любезности:

— На ярмарке появился незаконный торговец. Занял место без разрешения, без согласования с Гильдией. Мешает проходу, создает беспорядок.

Скворцов кивнул медленно:

— Слышал об этом. Весь город говорит. Повар какой-то с жаровней.

— Именно он, — подтвердил Белозёров. — Мне нужно, чтобы ты разобрался с этим сегодня.

Скворцов прищурился:

— Разобрался… как именно?

Белозёров наклонился вперед, голос стал тише, жестче:

— Приди на площадь. Возьми с собой двух-трех стражников. Предъяви обвинения — самозахват места, несогласованность с Гильдией, блокировка прохода. Потребуй убрать лавку немедленно. Если откажется — арест.

Скворцов молчал несколько секунд. Потом проговорил медленно:

— Еремей Захарович… формально я не имею власти на ярмарке. Это территория городского совета, а не управляющего.

— Знаю, — кивнул Белозёров. — Но ты можешь создать видимость. Прийти, пригрозить, надавить. Этого достаточно. Мне не нужно его арестовывать. Мне нужно, чтобы он потерял время, нервничал, а толпа увидела, что у него проблемы с законом.

Он достал из ящика стола кошелек, бросил на стол перед Скворцовым. Кошелек тяжело упал, звякнул:

— Двадцать серебряных. Сейчас. Еще двадцать — когда закончишь.

Скворцов посмотрел на кошелек. Облизнул губы. Взял, спрятал во внутренний карман кафтана:

— Хорошо. Скоро буду на площади.

— С стражниками, — напомнил Белозёров. — Двое-трое. Чтобы выглядело серьезно.

— Будут, — кивнул Скворцов.

Он встал, поклонился и вышел.

Кирилл смотрел на дверь, потом на Белозёрова:

— Думаете, сработает?

Белозёров откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди:

— Не знаю, но попытаться стоит. Этот повар слишком опасен, чтобы оставлять его в покое.

Он посмотрел в окно — солнце поднималось выше, заливая город золотым светом:

— Разумеется, это будет не единственный удар. Было бы слишком недальновидно оставлять такого живучего жука на одного Скворцова.

Мы добрались до площади, когда солнце только поднималось над крышами. Утренний холод еще не отступил — дыхание превращалось в пар, пальцы мерзли даже сквозь перчатки.

Площадь была почти пустой. Несколько ранних торговцев разворачивали свои лотки, музыканты на помосте настраивали инструменты. Павильоны Гильдии стояли закрытые — еще час до открытия.

Но наше место…

Я остановился, глядя на пятачок напротив «Золотого Гуся».

Там стояли столы. Пять длинных деревянных столов, грубо сколоченных, но на вид крепких. Вокруг каждого длинные лавки. Итого мест на тридцать, может больше.

У края нашего пятачка высилась гора — ящики с мисками, связки ложек, стопки тряпок для протирки. Рядом стояли два больших бочонка с водой для мытья посуды.

И Угрюмый.

Он сидел на одном из столов, скрестив руки на груди, и смотрел на нас с усталой усмешкой. Рядом стоял Волк с еще пятью парнями из их банды — все с красными глазами, явно не спавшие.

Я подкатил тележку ближе. Остановился перед Угрюмым.

Варя ахнула за моей спиной:

— Боже… столы… откуда⁈

Угрюмый спрыгнул со стола, потянулся — спина хрустнула:

— Откуда, откуда… Всю гребаную ночь по городу мотались! — Он зевнул широко, не прикрывая рот. — Столы позаимствовали у трактирщика на Речной — тот мне должен по старой дружбе, так что не жалко ему. Лавки выбили у плотника Кузьмича.