Мой муж – Тёмный Властелин и другие бытовые проблемы - Арниева Юлия - Страница 8

– В деревню? – переспросил он, и его усы возмущённо дёрнулись. – Ты случайно головой не ударилась, когда падала? Мы провели здесь всего одну ночь! А если там стража графа? Или, что ещё хуже, ищейки твоего ненаглядного муженька? Тебя схватят быстрее, чем ты успеешь сказать «помогите».

– А какой у нас выбор? – Я развела руками, и этот простой жест стоил мне немалых усилий, руки дрожали от слабости. – Сидеть здесь и ждать, пока мы умрём от голода? Питаться корешками и надеяться, что не отравимся? У нас есть драгоценности. Нам нужно продать хотя бы одну вещь, чтобы купить еды, тёплую одежду, одеяла…

Я запнулась, осознав, как много нам нужно, и как мало я знаю об этом мире.

– И… и вообще, что здесь едят? Какие монеты в ходу? Как торговаться? – голос мой сорвался на полушёпот. – Яспер, я же ничего не знаю! Я из совершенно другого мира! Я не знаю, как выжить здесь!

– Эй, эй, – кот подошёл ко мне и потёрся о ногу. – Не раскисай. Я помогу. Что касается еды – тут всё как везде: хлеб, мясо, овощи. Монеты – медяки, серебро, золото. Чем драгоценнее металл, тем дороже. А торговаться… ну, будем импровизировать.

– В этом, – я с отвращением посмотрела на остатки своего свадебного наряда, превратившиеся в жалкие, грязные лохмотья, – я точно никуда не пойду. Мне нужна нормальная одежда, чтобы не вызывать подозрений. И вообще, как я объясню, откуда у меня дорогие украшения?

Яспер задумчиво почесал за ухом задней лапой.

– В твоих словах есть звенящая логика отчаяния, – нехотя признал он. – Но это очень рискованно. Нужно всё продумать до мелочей.

После того как мы умылись ледяной водой в ручье, который, как оказалось, пробегал всего в десятке шагов от ведьминого дома, мы приступили к реализации нашего дерзкого плана.

Сначала нужно было раздобыть одежду.

Путь до деревни превратился в настоящее испытание на прочность нервов. Мы шли почти час, крадучись по самому краю леса, стараясь не попадаться на глаза случайным путникам. Каждый шорох заставлял нас замирать и прижиматься к стволам деревьев. Яспер двигался бесшумно, как настоящий хищник, а я спотыкалась о каждый корень и ветку, проклиная остатки своего свадебного платья, которое цеплялось за всё подряд.

– Тише! – шипел кот всякий раз, когда треск сломанной ветки под моей ногой разносился по лесу. – Ты идёшь, как стадо слонов!

– Извини, но я не кошка! – огрызалась я, выпутывая кружева из колючих кустов.

Дважды нам приходилось замирать и ждать, пока по тропинке не пройдут люди. Первый раз это была старуха с корзиной яиц – она медленно брела по дороге, опираясь на палку и что-то бормоча себе под нос. Второй раз – двое молодых парней с топорами, видимо, дровосеков. Они ехали на телеге, громко переговариваясь о чём-то своём, и я слышала их смех ещё долго после того, как они скрылись за поворотом.

Мои ноги уже начинали болеть от непривычной ходьбы по пересечённой местности, когда между деревьев, наконец, показались первые дома поселения.

Деревушка оказалась небольшой: десятка два почерневших от времени домов, сгрудившихся вокруг пыльной площади с каменным колодцем. Пахло дымом из печных труб, навозом со скотного двора и – о боже! – свежеиспечённым хлебом. Этот запах заставил мой желудок сжаться в болезненном спазме.

Мы залегли в густых зарослях папоротника у крайнего дома, двор которого выходил к лесу. На верёвке, натянутой между старой яблоней и покосившимся сараем, сушилось бельё. Среди простыней и мужских рубах там болталось простое, но чистое платье из грубого серого домотканого полотна.

– Теперь мой выход, – прошептал Яспер, и в его зелёных глазах блеснул азартный огонёк охотника. – А ты смотри и учись.

Он распластался на земле, превратившись в рыжую тень. Каждое его движение было продумано – он двигался по-пластунски, сливаясь с высокой травой, используя каждую кочку и каждый куст как укрытие. Я затаила дыхание, наблюдая за ним. Вот он добежал до низкого плетёного забора, одним лёгким прыжком перемахнул через него и замер у стены сарая, прижавшись к потемневшим от времени доскам.

В этот момент на крыльце дома скрипнула дверь, и моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Вышла полная женщина средних лет в сером переднике, с корзиной в руках. Яспер замер как изваяние. Женщина выплеснула помои за крыльцо, постояла минуту, оглядывая двор, и вернулась в дом. Дверь захлопнулась.

Яспер выждал ещё несколько долгих секунд, потом выглянул из-за угла сарая. Убедившись, что во дворе никого нет, он метнулся к верёвке. Подпрыгнул, вцепился в платье когтями, дёрнул изо всех сил. Ткань соскользнула с верёвки. Подхватив добычу зубами, кот бросился обратно к забору.

– Стой! – вдруг раздался женский крик. – Вор! Рыжий бандит!

А через секунду из дома выскочила хозяйка с ухватом в руках. Однако Яспер уже нёсся через двор как одержимый, платье волочилось за ним по земле. Женщина, громко ругаясь, швырнула ухват, но тот пролетел мимо, звонко ударившись о забор.

– Проклятый кот! Опять моё бельё тащит!

Яспер же перемахнул через забор, добежал до меня и рухнул в траву, тяжело дыша. Платье он по-прежнему сжимал в зубах.

– Опять? – прошипела я.

– Расскажу потом, – промычал он, не выпуская ткань. – Бежим!

Мы опрометью бросились обратно в лес, не останавливаясь, пока не оказались в нашей хижине.

– Так, – сказала я, разглядывая добычу. – Объясняй. Что значит «опять»?

– Ну… – кот смущённо облизнулся. – Возможно, я иногда… развлекался подобным образом. Когда скучно становилось.

– Ты воровал чужое бельё от скуки?!

– Не воровал! Брал на время! – возмутился он. – Потом обычно возвращал. В основном.

Я покачала головой, но спорить не стала, какое мне дело до странных развлечений этого рыжего нахала, и приложила к себе платье. Оно оказалось мне велико, но пахло свежестью, солнцем и щелочным мылом. Пришлось проявить смекалку: я подпоясалась верёвкой, скрученной из подола свадебного наряда, а длинную юбку подвернула и подоткнула за пояс.

Чтобы хозяйка случайно не узнала свою вещь, я пришила к вороту и рукавам несколько полосок кружева, оторванных от своего старого платья. Хорошо, что я прихватила из замка иголку и нитки, посчитав, что в хозяйстве всё пригодится. Я бы и кочергу взяла, но Яспер не одобрил.

Получился странный гибрид обычной селянки и обнищавшей аристократки, но это было в тысячу раз лучше свадебных лохмотьев.

– Теперь самое сложное, – сказал Яспер, когда я закончила с переодеванием. – Нужно продать кольцо, не вызвав подозрений. А у тебя на лбу не написано «Я понятия не имею, что делаю».

Во второй раз в деревню мы пошли уже смелее. Я шла по тропинке, стараясь двигаться уверенно, а Яспер крался рядом в кустах, готовый в любой момент предупредить об опасности. Кулон я оставила в тайнике, и без него чувствовала себя странно лёгкой, словно сбросила невидимые оковы.

Когда я вошла в деревню, на меня тут же уставились. Разговоры у колодца стихли, женщины перестали развешивать бельё, дети попрятались за материнские юбки. Я чувствовала на себе десятки любопытных и настороженных взглядов. Сердце колотилось где-то в горле, но я заставила себя идти дальше.

Я подошла к самому старому на вид мужчине – седобородому и морщинистому старику, который сидел на завалинке своего дома и курил длинную глиняную трубку. Руки у него были узловатые, покрытые старческими пятнами, но глаза ясные и острые.

– Добрый день, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Я бы хотела поговорить со старостой.

– Я староста, – пробасил он, медленно поднимаясь с лавки и оглядывая меня с ног до головы цепким, оценивающим взглядом. – Конрад меня зовут. А ты кто такая, чужестранка? Откуда идёшь?

– Я… я недавно поселилась в домике у леса. В старом доме на пол… – недоговорила я, по толпе тотчас пронёсся испуганный шёпот, люди начали креститься и кланяться. Даже суровый староста выронил трубку и торопливо поклонился мне в пояс.

– В-ведьмин дом, – прошептала какая-то женщина.