Наедине с бандитом - Гетта Юлия - Страница 2

Вскоре бандит ушёл, хлопнув дверью так, что стёкла задрожали.

Я стояла, не шевелясь, пока не услышала, как его шаги затихли в подъезде.

А потом посмотрела на Костю. Он всё ещё рыдал, но теперь уже опустившись на колени и закрыв руками лицо:

– Лерочка, я не хотел… Лерочка, прости меня… Прости меня…

Возникло нестерпимое желание закричать, подойти и ударить брата. Бить его кулаками, пока не выбьюсь из сил… Но вместо этого я только тоже рухнула рядом, коленями на пол, согнулась пополам и зарыдала.

Лера

Я всю ночь не спала. Сидела на кровати, обхватив колени, и смотрела в окно, где дождь лупил по подоконнику, как будто хотел разбить стекло.

В голове крутилась только одна мысль: может, этот отвратительный бандит забудет про меня? Может, он вчера просто пугал, чтобы Костю прижать, и не приедет утром за мной?

Я цеплялась за эту надежду, как утопающий за соломинку, хотя в глубине души знала – такие, как он, ничего не забывают.

Под утро встала и на одеревеневших ногах принялась ходить по комнате, собирать рюкзак. И без конца шептала себе: «Хоть бы не приехал, хоть бы не приехал». Как будто если повторить своё желание сто раз, оно исполнится.

Костя же мирно дрых на своём диване, храпя на всю квартиру. С трудом подавила желание подойти и придушить его подушкой. Меня останавливали лишь воспоминания о тех временах, когда он ещё не начал пить. Костя был хорошим, заботливым братом. Я так его любила…

А теперь, казалось, это проклятое зелье забрало себе часть его души. Или даже всю душу целиком…

Я кинула в рюкзак пару футболок, джинсы, старый свитер, который ещё мама мне покупала. А я до сих пор не выросла из него. Он был тёплый, но колючий, и я всегда надевала его, когда становилось совсем паршиво. Так мне казалось, будто мама снова рядом, обнимает меня и улыбается где-то там, на небесах.

А ещё мне от неё достались серёжки. Маленькие, но золотые. Брат не пропил их только потому, что я никогда не вынимала из ушей эти скромные капельки. Даже когда мылась. А вот сейчас впервые за долгое время захотелось снять. Чтобы мама там, на небе, не почувствовала, до чего я тут дошла…

Но я, конечно, не стала этого делать. Риск, что Костя найдёт их и сдаст в ломбард, пока я буду отсутствовать, никуда не делся.

Я отправилась в ванную, взяла зубную щётку, мыло, полотенце, чтобы упаковать с собой. Всё это выглядело так глупо, будто я собиралась в поход. Хотя на самом деле мне предстояло нечто очень гадкое, настолько, что от одной мысли об этом начинало тошнить и холодный пот выступал на лбу.

Я старалась не думать. Что толку?

Бежать мне всё равно некуда, просить помощи не у кого…

Оставалось надеяться только на Бога. Он всегда защищал и до сих пор спасал меня от самого страшного… Хотелось верить, что и это испытание я как-нибудь перенесу. Что обойдусь малой кровью.

Собрав рюкзак, я прилегла на диван, снова расплакалась, а потом сама не заметила, как уснула. Видимо, стресс и усталость взяли своё.

Проснулась, когда уже рассвело.

Костя сидел на кухне, пил из грязной кружки и смотрел в стол. Он даже не пытался заговорить со мной, и я, борясь со жгучей ненавистью внутри, молчала, стиснув зубы.

Под окном раздался рёв машины. Сердце ухнуло в пятки.

Я выглянула во двор – чёрный мерседес с тонированными стёклами остановился у нашего подъезда.

Меня затошнило от нахлынувшего с новой силой осознания своей участи.

Дверь хлопнула, и из машины вышел тот самый бандит, что вчера за несколько минут превратил моё и без того несчастливое существование в ад. В кожаной куртке, с сигаретой в зубах, бугай выглядел весёлым, будто приехал на праздник, а не ломать жизнь беззащитной девушки, которая не сделала никому ничего плохого.

Чувствуя, как тело охватывает с ног до головы противной дрожью, я схватила рюкзак и обречённо пошла к двери.

– Лерка… – жалобно позвал Костя, но я на него даже не посмотрела.

Мне и без того было тошно так, что хоть в петлю лезь.

Я надела куртку и вышла из квартиры. Спустилась по лестнице; в подъезде у нас, как всегда, чем-то отвратительно воняло.

Бандит ждал внизу, докуривая сигарету, привалившись плечом к стене.

Он окинул меня оценивающим взглядом, мерзко ухмыляясь, и я затряслась ещё сильнее, чувствуя, как лицо горит огнём.

– А где макияж? – спросил ублюдок, выпуская вверх струйку дыма.

– У меня нет косметики, – ответила я не своим голосом.

– Да ладно? – хмыкнул он. – Ну хрен с ним, и так сойдёт. Смазливенькая ты куколка. Короче, поехали.

Я хотела спросить куда, но язык прилип к нёбу.

Он кивнул на машину, и я села на заднее сиденье. Против воли поразившись роскоши салона.

В таких машинах я ещё не ездила. Да и вообще в машинах я ездила всего несколько раз в жизни, ещё маленькой, когда родители были живы.

Бандит сел за руль, а рядом с ним обнаружился ещё один тип – худой и лысый, с татуировкой на бритом черепе, который даже не повернулся ко мне.

Машина рванула с места, и я вцепилась в рюкзак, испугавшись скорости.

– Слышь, как тебя зовут? – спросил бугай, глядя на меня через зеркало заднего вида.

– Лера, – ответила я сипло.

– Ле-е-ера, значит, – с издёвкой протянул он. – А я Слон. Запомни, девочка, я возлагаю на тебя большие надежды. Если у тебя получится ублажить моего кента, я не только вам с братом долг прощу, но ещё и сверху бабла в благодарочку накину. Ты уж постарайся как следует.

Я сглотнула ком в горле. Хотела спросить, не боится ли он, что черти его будут вечность на сковороде жарить после смерти, но побоялась, если выдам хоть звук – обязательно разревусь. Поэтому промолчала.

Слон включил магнитолу, какой-то шансон, и я отвернулась к окну.

За затемнённым стеклом мелькали серые панельки, мокрые от дождя, ларьки с облезлыми вывесками, люди, которые шли, низко опустив головы, как будто боялись поднять глаза. Всё вокруг было таким же тоскливым, как моя жизнь.

Мы ехали минут тридцать, и я всё это время пыталась держать себя в руках. Слёзы душили. Но так не хотелось перед этими нелюдями разреветься. Я знала, что они не пожалеют меня. Только рассмеются. Или начнут опять угрожать.

Я закрыла глаза и вспомнила, как мы с Костей были маленькими. Он катал меня на санках зимой, помогал лепить снеговика, отряхивал мою шубку от снега.

Где сейчас был тот Костя? Почему с тех пор всё так сильно изменилось?

Слёзы всё-таки скатились по щекам двумя крупными каплями, и я смахнула их рукой.

Мы выехали за город, и мной вновь овладел липкий страх.

Куда они везут меня? Что там со мной будет?

Стало так жутко, что меня уже не просто трясло, а колотило.

Вскоре машина выехала на берег реки и остановилась у пристани.

Я тут же, поддавшись какому-то безумному порыву, с силой дёрнула дверную ручку и выскочила наружу.

Понеслась сломя голову к лесополосе, потеряв по дороге рюкзак.

Меня догнал лысый и, больно схватив за волосы, приволок назад, швырнув на колени под ноги Слону.

– Ты что, сучка, сбежать решила? – злобно прорычал тот, нависая надо мной горой.

А потом дал пощёчину, да такую сильную, что искры из глаз посыпались.

Я всё-таки разрыдалась, позорно начав просить сжалиться надо мной.

Тогда Слон присел на корточки напротив меня и грубо взял за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

– А сейчас успокоилась и послушала меня. Если не сделаешь то, о чём прошу, я твою красивую мордашку в месиво превращу, – ледяным тоном произнёс он. – Будешь уродкой, поняла? Хочешь стать уродкой?

Я испуганно помотала головой, готовая умереть от ужаса.

– Значит, собралась быстро, прекратила реветь и улыбнулась, – приказал он.

Поспешно стерев онемевшими пальцами слёзы с лица, я растянула губы в нечто, что по моим представлениям должно было выглядеть как улыбка.

– Вот и умничка. А теперь садись в лодку.