Телохранитель Генсека. Том 6 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 39

Утро продолжало радовать. Хотя даже не утро — день. Солнце не просто светило. Но и щедро грело, будто компенсируя холодную зиму и не менее холодный март.

Остановился в дверях и зажмурился, подставляя теплым лучам лицо давно так хорошо не было. Казалось, что силы идут прямо от солнца, проникают в меня сквозь кожу с этим весенним теплом.

Я ступил шаг на улицу из подъезда, как передо мной притормозила служебная «Волга». Николай выскочил из машины и, обежав, тут же приоткрыл дверцу.

— На Лубянку? — спросил он, когда я устроился рядом с ним.

— Нет, сначала на Старую площадь. В ЦК. — сообщил я.

Лейтенант Коля кивнул и лихо вырулил со двора.

— Так что вы решили? — как-то несмело спросил лейтенант Коля.

Я нахмурился. Совершенно не понял о чем он говорит, и что я должен решить.

— Давай еще раз, Николай, — попросил его, — только медленно и по пунктам: что я должен решить?

— Ну как же, свадьба же… — как-то даже по-детски произнес Николай и мне показалось, что он обиделся. — Я же вчера вас спрашивал.

— Вчера у меня можно было спрашивать все, что угодно, даже ключ от квартиры, где деньги лежат, — пошутил я.

— Да что я, Ильфа и Петрова не читал, — Николай нахмурился. — Если вам неудобно, то и не надо.

— Коля, да говори прямо. Что ты вчера спрашивал? — я вздохнул.

— На свадьбе почетным гостем будете? — выпалил Николай. — мы комсомольскую свадьбу хотим устроить.

— Совет да любовь, — я улыбнулся. — а какие вопросы? С большим удовольствием! Но просьба — о дате мероприятия напомнить несколько раз. Сам видишь — дела. Давай сейчас в ЦК.

На Старой площади сразу поднялся к Капитонову в кабинет.

Капитонов, увидев меня, вздохнул так, будто у него с души свалился булыжник размером со шкаф.

— Владимир Тимофеевич, вы даже не представляете, как я рад, как я рад вас видеть! — запричитал он, впрочем, совершенно искренне. — Вас нет на месте, и за вас это никто не решит, а дело очень щекотливое, и если бы не наша с вами договоренность, я бы никогда на него не пошел.

— Да не переживайте вы так, Иван Васильевич, — постарался успокоить его. — Все, что у нас делается, делается с одобрения и разрешения, — тут я немного покривил душой, поскольку для этого дела разрешения я точно не спрашивал.

Но Капитонов понял все правильно.

Конечно, конечно, — пробормотал он. — Ну так что мне делать-то?

— Звонить, — просто сказал я. — Вот прямо сейчас. И сообщите, что сумма увеличится втрое. Иначе никак. Скажите, что я не один, и что людям тоже нужно копеечку за труды.

— Да-да, — послушно покивал головой Капитонов и снял трубку с телефона. — Борис Николаевич? — спросил он, когда на том конце провода ответили. — Мне сообщили, что вы уже в Москве. С Леонидом Ильичом прилетели? Нет? Позже? Ну так сразу к нашему делу. Сегодня вечером встреча. Там знаете столовую? Напротив здания ЦК на Старой площади? Там командировочные обычно обедают. Да мы мы с вами там как-то встречались. Там сегодня в девятнадцать часов, там как раз народу немного будет, как раз побеседуем о наших проблемах. Как раз перед закрытием. Хорошо. Жду. Точнее — ждем. Ну и остальное — как договорились.

Он положил трубку и вопросительно посмотрел на меня.

— Иван Васильевич, вы не переживайте так, — попытался успокоить Капитонова. — Все будет как положено. В девятнадцать жду вас в столовой.

— Владимир Тимофеевич, Ельцин готов последние штаны снять и отдать за то, чтобы генерал Корнилов на своем посту остался, — он вздохнул, зачем-то взял лейку и прошел к разлапистому фикусу на подоконнике. Полил его.

Потом повернулся ко мне и вдруг в лоб спросил:

— А что с Борис Николаевичем будет?

— А с ним работать будем, и очень серьезно, — ответил я, нисколько не кривя душой. — Ситуация в Свердловске очень серьезная. И вы это сами знаете, Иван Васильевич.

— Да-да, конечно, — Капитонов посмотрел на меня вроде бы спокойно, но при этом подумал: «Вот кому не дай Бог дорогу перейти, так это тебе». — Борис Ельцин очень озабочен судьбой генерала Корнилова. Он, собственно, по этому поводу и попросил устроить с вами встречу.

— Цену вопроса, я надеюсь, вы обозначили в тех пределах, в каких мы с вами обговаривали ранее? — Я смотрел на Капитонова взглядом удава, который собрался поужинать толстым кроликом.

— Владимир Тимофеевич, я никогда… ничего… никаких… — Капитонов сглотнул так, будто неделю сидел без воды. — Я честный партиец!

— Так и не будем на пути друг у друга стоять — я улыбнулся и вышел из кабинета.

«Откуда он узнал? Он что, мысли читает? Страшный человек, не дай Бог стать такому на пути!» — неслось вслед из кабинета Капитонова.

Но я уже не слушал его мысли, у меня была другая цель. Лубянка. Прибыв туда я сразу переключился на Соколова:

— Как у тебя?

— Да все нормуль! — Вальяжно ответил «донской казак». — Мастерса помыл, побрил напоил так, что его свои посольские упаковали и отправили в родные пенаты, — он хохотнул и спросил:

— А про Боннэр вы твердо уверены? Я, блин, с ней два дня провел, и не сомневаюсь, что у нее яд в воротнике, в зубе, в родинке… Такая сука!

— Вот твоя задача как раз и состоит в том, чтобы проследить, чтобы она ничего не укусила и никого не покусала, — бросил я на ходу. — Даниил, что у тебя?

— Разослали запросы, шерстим картотеку, — ответил он.

— Отвлекись. Сейчас Кобылин. — Я уперся в Федора взглядом. — Что у тебя?

— Прошу простить мне некоторую самодеятельность, но здесь находится группа работников из Калининского УКГ. Попросил помочь в операции. Так думаю, в Калинине у Ельцина нет своей теплой лапы? — и Федор ухмыльнулся примерно так, как это бы сделал сам Мефистофель.

— Хорошо, — согласно кивнул я. Встреча с Ельциным в девятнадцать часов в столовой на Старой площади. Сделайте все как надо.

Кобылин кивнул и вышел.

— Даня, звукозапись и все остальное в норме? — спросил, скорее для проформы.

— Ну да, вы сомневаетесь? — вопросом на вопрос ответил Даниил.

— Я не сомневаюсь, я проверяю, — ответил ему. — Что по отпечаткам? — вперил взгляд в Соколова.

— Да что? Снял, передал, сверяют. Как будут результаты — доложим, — ответил ростовский балагур.

— Не спускать глаз с Боннэр, Андрей, как дело закончим, я сам тебе проставлюсь, но пока смотри за ней в оба. День и ночь. И особенно, ее контакты. Все, пошел выполнять задание.

— Да ладно, шеф, я уже на взлете, — хохотнул Соколов и вышел.

Столовая напротив здания ЦК, в которой часто столовались командировочные из регионов, была освобождена от посетителей очень быстр. Просто повесили табличку «Закрыто на спецобслуживание», которую сняли после того, как там обосновались ребята из Калининского УКГБ.

Удилов вызвал меня буквально перед началом операции.

— Вадим Николаевич. Здравствуйте, — поприветствовал его.

— Проходите, Владимир Тимофеевич, садитесь, — пригласил он, поправив перед собой карандаши. — Я не ждал вас сегодня, из медпункта доложили, что серьезное нервное истощение, плюс наложившаяся на это вирусная инфекция. Но с вахты доложили, что вы здесь. — и тут же, без перехода:

— Есть мысли по поводу провокации на Белоярской АЭС?

С Удиловым либо как на духу, либо как на расстрел. Я ответил:

— Что у вас по старой гвардии?

— Пока еще ничего, — Удилов нахмурился, встал из-за стола и прошелся по кабинету. — Здесь вам важно понимать, Владимир Тимофеевич, что те же Микоян, Каганович, тот же Молотов, у них определенный иммунитет. А это значит, что даже если они куда-то… — здесь он сделал паузу и дальше продолжил в совершенно неприемлемом для него стиле: — Даже если они замешаны в каком-то очень неприглядном деле, мы закроем на это глаза… И Леонид Ильич тоже… До определенного момента.

— А является ли таким моментом взрыв АЭС? — так же в лоб задал вопрос.

Признаться. Меня эти двойные стандарты уже достали. И Удилов, как председатель Комитета, должен был быть на полшага впереди. Но он, неожиданно для меня, разозлился: