Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка (СИ) - Фрес Константин - Страница 42

Перо, и верно, обратилось в клинок. И паук в страхе попятился, закрываясь волосатыми лапами.

Комната тотчас озарилась ярким светом. И стали видны алмазные блестящие нити, в которые влипли мы с маркизом.

— Катись к своему тупому Теофилу, пожиратель мух! — выдохнул принц яростно и рубанул по паутине, рассекая ее и освобождая нас.

Ну, Маркиз-то вывалился на пол сразу.

Он волочил лапу и завывал, но в целом, как будто бы, был цел.

Я з запуталась в паутине прочнее.

И пока принц гонял паучище, нещадно рубя его пылающим клинком, ко мне подполз гном с ужасными гномьими клещами.

И почему-то в каске.

Техника безопасности прежде всего!

— Хе-хе-хе, — сказал гном зловеще и перекусил алмазные нити с явным звоном.

Гномий инструмент еще никогда и никого не подводил!

Освободив от пут, гном ухватил меня за руку и оттащил в сторону двери.

Вроде, спас. Но удирать было необязательно. Все хотели посмотреть королевскую схватку до конца!

Меж тем принц, в пылающей развевающейся мантии и короне, отрубил пауку переднюю лапу. Затем вторую; паук от боли и ярости кричал скрежещущим голосом и бил лапами, как норовистая лошадь.

Но удары его когтей принц уверенно парировал — и наносил свои, лезвием и по суставам, отсекая волосатую плоть.

Паук приподнялся в последнем прыжке, разевая жвала. Но королевский пылающий меч был быстрее.

Он вонзился прямо в брюхо паука, пробив паучьи легкие, пронзив паучье тело насквозь, разрезав сердце и выскочив сзади.

— Дурак! — провизжал паук, взмахивая искалеченными лапами в последнем проклятье и рухнул во весь рост. Не отпрыгни принц, его бы погребло под черной тушей.

— Ай! — взвизгнула я и в ужасе закрыла лицо.

Мне вдруг показалось, что принц рухнет грудой костей рядом с черным чудовищем.

Но этого не случилось.

В своей великолепной мантии, в короне и с пылающим мечом принц подошел ко мне и порывисто обнял, прижав к своей груди.

— Испугалась? — спросил он. — Ну, не бойся.

— Я думала, тебе настанет конец!

— Не верь злобным эгоистам. Они настолько верят в то, что они центр мира, что постоянно повторяют, что с их гибелью и мир рухнет. Но это все вранье, — произнес принц. — Я это точно знаю.

Бобка сидел на пороге и радовался, виляя хвостиком.

Он-то, в отличие от меня, ничуть не сомневался в исходе битвы! И казался ужасно счастливым.

— А чего это все, как зачарованные, повторяют, что алмаз у меня? — вдруг вспомнила я. — Я его в руках не держала, клянусь!

Маркиз, до того смачно вылизывающий раненную ляжку, вдруг прижил уши.

— Марки-и-из! — грозно крикнула я.

— Ну что?! — кот воровато прижался к полу. — Алмаз, как и было договорено, охранял самый невинный…

— Сиськасос, что ли?!

Кот кивнул.

— Но ему стало лень сидеть в пыльных шторах, — продолжил он, — и малец просто сунул его в твой карман.

— В карман плаща, купленного в Монстрвилле?!

Кот снова кинул.

Все это время я таскала с собой эту ценность?! Вместо того, чтоб вернуть его принцу и освободить его?!

— Так чего мы ждем?! Идем скорее, снимем проклятье!

Плащ небрежно висел на вешалке, где я его и оставила, в холле.

Я запустила руку в его карман и мои пальцы тотчас нащупали холодные гладкие грани.

— Ого!

Я его вытянула и поразилась его размерам.

Алмаз был невероятной чистоты, прекрасного розового цвета и размером с кулак.

— Отличный камень!

Я протянула его на ладони принцу, и тот долго смотрел на него.

Даже взял и приложил к груди.

Но ничего не произошло.

— Кажется, — со вздохом произнес принц, возвращая камень мне, — это так не работает. Что-то разладилось. А может, и вовсе не должно было сработать. Ты же видишь, — он грустно усмехнулся, — Теофил сделал все, чтобы я не вернулся никогда. Так что камень теперь твой. Это даже очень символично…

Тут принц вдруг смутился, закашлялся, подавившись словами, наверняка какими-то важными.

И вернул камень мне.

***

Гномы, конечно, самые невозмутимые и самые лучшие существа на свете.

Несмотря на все случившееся, они не перестали радостно и возбужденно горланить. Да и что случилось-то? Подумаешь, хозяин дома прихлопнул в своем шкафу жирного паука!

Туда ему и дорога!

Дохлого паука они вытащили в холл и, недолго думая, расколошматили его кувалдой на куски.

Точно так же, как и старую ванну.

Грязи, конечно, развели немерено. Слизь, черная паучья крови, кишки — все вперемешку.

Но гномы были не из брезгливых.

Да и свой пылеглот — промышленный! — у них был.

Им они обычно засасывали строительную пыль и мелкий мусор после демонтажа.

И с паучьими кишками он тоже справился.

Деловито надраивая пол до блеска, гномы вмиг привели холл в порядок.

Радостно гыгыкая, они побросали раскромсанные останки паука в пылающий камин. И туда же засыпали пару лопат сушеных мух и мотыльков, чтоб горело веселее.

— Здорово! Здорово! — орали они, дружно сгребая метелками, лопатами и даже мастерками кучу сухих останков букашек и кидая их в пламя. — Вот это мы понимаем — утилизация!

Для верности потыкав в пылающего паука кочергой, гномы очень долго радовались, что он мертв, а потом принялись срезать его алмазную паутину своими жуткими щипцами.

В хозяйстве все сгодится.

Они даже залечили наши с Маркизом раны, посыпав их своим ускоряющим порошком. Раз — и порезы зажили. Моя рука и его ляжка были как новенькие.

Тело мое было исцелено, но не моральные травмы.

Предоставив гномам разбираться с бедламом, мы с принцем отправились на кухню.

Ну — как, отправились…

Практически он втащил меня туда на себе.

Я тряслась и рыдала. После всего пережитого, когда опасность отступила, на меня накатил вдруг жуткий страх, и я никак не могла успокоиться.

И даже поднесенный мне стакан воды в этом не помог.

Мои зубы цокали о его край.

Я нервно стискивала розовый бриллиант, который нам ничем не помог, и заклятья не снял.

И рыдала.

Бобка с Маркизом жалостливо на меня смотрели, а принц безутешно молчал.

— Я очень хотел бы поцеловать тебя сейчас, — глухо произнес принц. — Обнять, прижать к себе. И утешить. Но вид у меня не самый подходящий. Да и сердца, к которому можно было б тебя прижать, нету.

— Есть, — хлюпая носом и цокая зубами о край стакана, ответила я. — У тебя самое большое сердце на свете!

— Мы даже видели, какое, — хмыкнул принц.

Я рассмеялась сквозь слезы, стало немного легче.

— Ты не испугался такого жуткого монстра и полез меня выручать, — всхлипнула я.

— Иначе и быть не могло, — твердо ответил принц. — Ты ведь тоже… полезла меня выручать. Теофила не побоялась. Разве мог я тебя оставить этому пауку после всего, что ты для меня сделала?

Мы снова рассмеялись — я с облегчением, а принц немного натянуто, за компанию, так сказать.

И стихли, молча глядя на огонь в печи.

Гномы продолжали орудовать в доме.

Вот уж кто абсолютно непрошибаем! Точно говорят, что лбы у них каменные.

Они с воодушевлением, грохотом и визгом срезали абсолютно все трубы в ванной странной и жутковатой пилой.

Вместо них, проржавевших и ненадежных, напаяли новых, аккуратно и ровно, как по линеечке. Кажется, они хвастались, что вместо паяльной лампы у них огненная железа, вырванная из глотки ужасного злобного дракона!

Пламя из ванной вырывалось алыми лентами, когда гномы проводили сварочные работы. Накалившийся металл трещал и шипел. В доме стало жарко.

— Наверное, нам лучше выйти, погулять, — произнес принц. — Ужасно душно становится, да еще и пыльно. Кроме того, я не хотел бы, чтобы эти умельцы спалили мой дом вместе с нами.

Ну, и мы пошли.

Перед уходом все-таки в ванную заглянули.

Вся она была черна, словно пещера дракона после битвы.