Осада. Часть 3 (СИ) - Садов Сергей Александрович - Страница 60

— Осмон и тут оказался прав, кстати, — вспомнил вдруг с чего-то Вальд. — Помнишь тот разговор? Когда он вернулся с парламентером. Что он тогда о маркизе сказал.

— Отлично помню, — буркнул Лат. — Мне кажется, я теперь часто это буду вспоминать. Ладно, Вальд, иди занимайся приведением наших отрядов в порядок. А мне неплохо бы с вождями поговорить и определить дальнейшие действия.

Осмон устало глядел на стены Парса и понимал, что никого обмануть ему не удалось. Пожалуй, впервые он встретил равного себе противника. Впрочем, не всё так плохо. Куда бы герцог ни отправился бы, но всё равно ничего не сможет сделать, пока они тут. Хотя гадать, где герцог, особо и не нужно. Осмон готов был спорить на золотой против гроша, что герцог сейчас занимает дороги к Тарлосу, чтобы не дать ему туда пройти.

Выход… Нужен какой-то выход… Ладно, герцог умен, что и доказал, но кто остался в городе?

Несколько дней Осмон занимался тем, что изображал бурную деятельность, вроде как к осаде готовится. Рубили лестницы. Даже один раз на штурм сходили. Изображал и ждал… И дождался. Враг сделал вылазку…

И снова в ход пошли все те уловки, которые и принесли ему славу хитреца. Притворное бегство, лихорадочное перестроение, столкновение с небольшим отрядом лакийцев и поспешный отход. Такой поспешный, даже лагерь бросили.

Воодушевленные лакийцы ворвались в лагерь, где отыскали кучу бочек с вином… Был, конечно, шанс, что бочки не тронут и утащат в город, если бы тут была какая серьезная часть, а так… Собрали сброд и швырнули в атаку, кого не жалко. И сами опешили, что атака удалась. Собственно, именно потому, что Осмон быстро оценил боевые качества вышедших из города отрядов, он и организовал такую вот примитивную ловушку. На этих хватит.

Как и ожидал Осмон, солдаты, наблюдая со стен за разграблением лагеря гарлов и слушая восторженные вопли про отличное вино, не выдержали. Может, офицеры и смогли бы удержать солдат, задайся они такой целью, но те и сами были не прочь поучаствовать в грабеже. Так что вскоре еще отряды присоединились. Закономерно возникли разногласия. Типа мы ж атаковали, воевали, а вы на готовенькое заявились? На тебе…

Осмон, сидя на ветке дерева, с усмешкой наблюдал за всем этим. Конечно, долго так продолжаться не будет, вряд ли в столице Лакии все идиоты. Очень скоро о творящемся безобразии доложат вышестоящим офицерам, те подгонят солдат получше, и те быстро всё прекратят.

Осмон, кряхтя, слез с дерева. Да уж, в его годы лазать по деревьям… Немного подвигался на земле, чтобы унять боль в пояснице. Покряхтел.

— Пора, — кивнул он.

Сам остался на месте наблюдать. Взвился на опушке флаг, и тотчас из-за небольшого леска в стороне от разграбляемого лагеря, который никто не удосужился на радостях проверить, устремилась лавина всадников, отрезая вражеских солдат от города. В Парсе угрозу заметили быстро и подняли мост, закрыв ворота… А дальше началась резня. Шансов у лакийцев не было совсем. Может, они сумели бы дать хотя бы бой, если бы организовались, но нет. Алкоголь, слабая дисциплина… А заметив вражеских всадников, отсекающих их от города, они, побросав оружие, бросились назад. Убежать от конницы шансов у них не было. А из леса уже мерно шагали основные силы гарловской армии. И когда она подошла, битва закончилась.

Вспоминая бой с герцогской армией, Осмон с отвращением сплюнул. Лакийцы бежали в город, побросав оружие, но не забыв прихватить награбленное в лагере…

Глянул на стену города, откуда наблюдали за устроенной резней… Снова сплюнул. Там даже не попытались прийти на помощь своим.

— Нужно уходить, — первое, что он услышал на совете.

Осмон и сам это знал. Но также знал, что каждый день, проведенный здесь — это день для Лата и осаждающих Тарлос. Его аргументы поняли и приняли, но глядели мрачно. Все также понимали, что каждый лишний день здесь — это уменьшение шанса для них всех уцелеть. Осмон вышел к солдатам и честно обо всём рассказал. Был у гарлов такой обычай, когда шансов победить не было и оставалось только сохранить честь. Обсуждение долго не затянулось, и вскоре представители от воинов сообщили, что остаются…

Они простояли у стен Парса десять дней… Стали уходить, только когда почти закончилась еда, а посылать отряды фуражиров стало просто опасно, слишком плотно их обложили подошедшие отряды окрестных властителей. Гарлы уходили неторопливо, с высоко поднятыми головами, ощущая себя победителями. Кстати, за эти десять дней из Парса больше не сделали ни одной попытки атаковать их.

Уходили по той же дороге, по которой шли на Парс. Но вскоре Осмон приказал резко изменить маршрут, отклонившись на север, а потом недоумевающая армия повернула обратно к Парсу. А Осмон улыбался…

Лакийцы не удержались. Когда армия гарлов ушла, все те отряды, что раньше мешали им собирать еду, но в силу разрозненности не представлявшие опасности для главной армии, вошли в Парс. И тут все дворяне, подсчитав силы, дружно решили, что наглых варваров надо наказать. А то действительно возомнят еще себя победителями… Ну и слава, опять же.

Обо всём этом Осмону доложили оставленные у Парса разведчики. Так что о движении армии Лакии он был прекрасно осведомлён. В отличие от лакийцев, которые разведку сочли излишеством. Гарлы же отступают? Надо догнать. Осмон любил высокомерных противников…

Столкновение для лакийцев произошло неожиданно, когда те выскочили из-за холма и напоролись на выстроенные дружины гарлов. С ходу попали под обстрел и отступили. Доложили.

Армия Лакии собиралась медленно, но вскоре тоже выстроилась для боя. Под обстрелом, неся потери, атакуемая конницей. Но выстроилась. Высокомерные они или нет, но воевать на этот раз лакийцы умели, в отличие от тех, что делали вылазку из Парса.

Осмон сознательно ослабил свой левый фланг, который под напором лакийцев стал поддаваться и отступать. Торжествующие враги усилили натиск, послав в бой резерв… Осмон даже усмехнулся, насколько ситуация была похожа на ту, что была в битве с наследником герцогства… И всё повторилось, когда уже торжествующие враги готовы были опрокинуть его левый фланг, подверглись атаке засадного отряда прямо в тыл. Расстроенный порядок не смог противостоять натиску лучшего отряда гарлов и побежал, увлекая за собой и центр. Гарлы нажимали, охватывая вражеский левый фланг, отжимая его к подножию холма. И когда те попытались там занять позицию, на холме показалась гарловская кавалерия… Это был конец.

Гарлы преследовали противника почти до Парса, вырезая целые отряды. Разгром был полным. Но Осмон глядел на поле боя с грустью, понимая, что это была их лебединая песня. Ему, в отличие от врага, неоткуда было пополнить армию. А прошедшие походы и сражения изрядно уменьшили его армию. И даже победная последняя битва стоила гарлам весьма дорого. И дело даже не в погибших, а в раненых. С ними ведь теперь отступать… Как бы это цинично ни звучало, но Осмон считал, что было бы лучше, если бы все раненые у него погибли бы в бою.

Сейчас общие потери убитыми и раненными буквально ополовинили его армию. А здоровые вымотались так, что с трудом передвигали ноги. Смертельно уставшие победители снова повернули на север.

— У нас есть один шанс, — заявил Осмон. — Но всем придётся выполнять мои приказы…

Осмон не просто собирал сведения о местности, но и отыскал проводников, которые и вели сейчас гарлов глухими тропами, выводя их из окружения. Умирали раненые без помощи. Кто-то тонул в болоте, кто-то просто падал от усталости, но люди шли. Позже сами гарлы назовут этот их путь — маршем смерти. В полнейшей тишине, боясь привлечь к себе внимание хоть кого-то, остатки армии гарлов отступали.

Герцог Райгонский, когда разбирался, как гарлам удалось вывернуться, с удивлением узнал, что в один из дней его армию и гарлов разделяли всего лишь двести метров. И те прошли в полнейшей тишине, ничем себя не выдав. Уже под конец наткнулись на разъезд… Но здесь уже у гарлов просто не было возможности пройти незамеченными, слишком плотная была сеть разведывательных отрядов.