Осада. Часть 3 (СИ) - Садов Сергей Александрович - Страница 30

Много есть у них «приветов».

Мне один такой поэт,

Подкузьмил на целый свет!

— Берите, дарю, — великодушно разрешила девочка.

Асмирилий осторожно встал и откланялся.

— Извините, ваша светлость, пойду я… — И бочком-бочком вышел. Потом осторожно заглянул в дверь и добавил:

— У вас на последних двух строчках рифма хромает.

Если бы Асмирилий не успел закрыть дверь, то шлем прилетел бы ему точно в лоб. А так только с грохотом ударил о дверь.

— Все поэты чокнутые! — сообщила Элайна гвардейцам, отправляясь за шлемом. — И почему-то считают себя бессмертными! Нет, ну надо же! Перо сломалось! Где я ещё одно такое же красивое возьму, чтобы воткнуть? — Девочка глянула на ржущих гвардейцев. — Я имела в виду в шлем воткнуть, а не в поэта! — Тут Элайна на миг задумалась. — Хотя ваши мысли мне тоже нравятся.

— Мы поняли, ваша светлость, — заверил один из них и отвернулся…

К песне добавились еще и частушки. Вообще, с частушками… м-да… Вышло неудобно. Но предсказуемо… Но неудобно. Ожидаемо солдаты оценили новый жанр и требовали от бардов чего-то наподобие элайнчиков… Эхма… Слово «частушки» тут никто не знал, да и на местном языке легче язык сломать, чем произнести, как и таких вот коротких юморных стишков. Юмор имелся, даже сарказм, только, как правило, это имело вид некоей поэмы на страницу или две саркастических обзываний. А вот чтобы так… Коротко и ёмко… Нет, с таким здешний люд знаком не был. Но оценил. И понравилось. И название дали, прилепив таким вот четверостишьям… Теперь элайнчики распевали при любом удобном случае. Девочка очень надеялась, что вскоре всем надоест петь одно и то же, но предприимчивые барды уже принялись подражать творчеству маркизы. Так, прямо и говорили, кстати. Никто же не разбирался, откуда девочка взяла все эти стишки. Сочинила. Что маркизе стоит сочинить какие-то стишки, после той песни, что Асмирилий поёт?

— Леди, вот только честно, — устало интересовался Строж. — Я прочитал всё, что смог найти про астральных близнецов. Ваш близнец не могла быть старше вас, а вам было восемь… Я верю, что вы эти стишки перевели оттуда, но откуда их знает ваш близнец? Только не говорите, что там свободные нравы и в маленьких девочках, распевающих такое, нет ничего предосудительного?

— Нравы там свободнее, — Элайна слегка покраснела. — Но не настолько. Попробуй она такое спеть на улице, сидеть бы она долго не смогла. Это всё её старший брат.

— Старший брат?

— Ага. Они в школе соревнование устроили. Мальчишки… Всё б им тупые пари устраивать. В общем, поспорили они там, кто больше знает такого вот творчества. Ну он и накачал из… гм… в общем, выписал из книг всё, что удалось узнать. А сестра увидела и листы утащила. Она всегда была любознательным человеком. И всегда пыталась узнать что-то новое. Особенно незнакомые слова…

Строж уже сообразил, к чему всё идёт, и давился смехом.

— И она?

— Ну да, — вздохнула Элайна. — Пошла с вопросами к родителям. А на закономерный вопрос, откуда она всё это узнала, притащила эти листы. В общем, брату её досталось тогда знатно. Он потом два месяца с сестрой не разговаривал, считая её доносчицей. А она всего лишь хотела узнать смысл незнакомых слов…

Строж уже вовсю смеялся. Кажется, у него было прекрасное воображение.

— Но вы запомнили те стихи?

Элайна вздохнула.

— Не пережившему такое трудно объяснить. Моя мать, например, так и не поняла. Я не просто видела всё, что переживала мой близнец. Я была ею. Собственно, я прожила её жизнь целиком с рождения и до момента, как мы встретились. — Элайна как-то криво усмехнулась. — Можно сказать, двойной опыт. Мои восемь лет и её восемь лет… В сумме шестнадцать… можно было бы сказать, но нет. И там, и там детский возраст. Два детства, просто проведенные в разных… гм… цивилизациях, я бы сказала. Вы не поверите, насколько это расширяет кругозор, позволяя на многие вещи смотреть с разных, очень разных сторон. Знаете, наверное, вот это самое важное, чему я научилась — смотреть на вещи, невзирая на предрассудки, происхождение и богатство.

— Хм… Ваш близнец была не дворянка?

— Ни капли. Но ей это совершенно не мешало. Особенно с учетом того, что дворяне там не играют никакой роли. Набор букв перед именем, не более. Но — тсс… Мне нельзя об этом говорить, и, кажется, клятва об этом напоминает, — Элайна поморщилась и потерла виски. — Приблизилась к тому, чего говорить не стоит.

Строж нахмурился, потом понятливо кивнул.

— Жаль, хотел бы я понять, как может работать такое общество.

— Поверьте, там своих проблем хватает. Так вот, возвращаясь к этому. Я хоть и проживала вторую жизнь, но и собственную не забывала. Естественно, я старалась выучить всё, что меня интересовало…

Тут Строж уже не выдержал и расхохотался. Элайна непонимающе на него смотрела. Тот что-то пытался сказать, но безуспешно. Наконец, отсмеялся.

— Извините, леди. Просто подумалось, что с вашим характером вы никак не могли пройти мимо таких стишков. Они же прямо идеально к нему подходят. Не просто так вам легко дался их перевод. Естественно, вы их все выучили.

Элайна сложила руки на груди и насупилась, сурово глядя на Строжа. Как обычно, в её исполнении эта поза вызывала у тех, на кого было направлено её неудовольствие, не страх, а умиление. А это бесило Элайну еще больше, и она начинала хмуриться сильнее, чем еще больше веселила окружающих. Правда, у Сторожа хватило такта сделать вид, что ему стыдно и он раскаивается. У Элайны же хватило сообразительности сделать вид, что она ему поверила. Мир был восстановлен.

Строж выпросил еще несколько стишков в её переводе… невинного характера, если так вообще можно сказать про частушки, которые и распространил, чем добавил интерес. Все быстро догадались, откуда дровишки. В общем, за Элайной закрепилась слава автора и создателя нового направления сатирическо-язвительного жанра — элайнчики. С учетом репутации маркизы никто даже на мгновение не усомнился в том, что она вполне могла сотворить подобное. Сама Элайна даже не злилась.

Она, когда явилась на концерт в роли исполнителя, была готова к последствиям поступка, просто не думала, что они будут такими. Приобрела славу поэта-язвенника… Эм… Девочка зависла. Последнее сочетание звучало как-то не так, но почему, сообразить не могла. Потом дошло… Как же хорошо, что она такое не ляпнула вслух при всех. Но как себя назвать, так и не сообразила. Обозвала «стихоплёт язвический». Но озвучивать вслух не стала. Ещё прилипнет. В последнее время Элайна настороженно стала относиться к собственным идеям. В общем, лучше делать вид, что не слышит распеваемые в городе и солдатами «элайнчиков». При ней хоть старались приличные петь, но девочка была уверена, что уже существует масса частушек, к которым она не имеет никакого отношения, но которые поются чисто в мужской компании… Лучше о гарлах подумать…

А вот с гарлами было всё неоднозначно. Несмотря на явное ужесточение дисциплины, для них все эти правила всё еще были в новинку, а потому порой гарлы допускали ошибки, помогающие обороняющимся раскрыть их планы. Вот недавно один из солдат на стене заметил, как от земляного укрепления у стены гарлы тащат мешок с землей. Ну тащат и тащат, мало ли, но солдат задумался. А почему, собственно, тащат «ОТ» укрепления? Логичнее же землю тащить «К». Доложил. Офицер тоже призадумался. Пригляделся. Земляная крепость явно пополнилась земляными валами, но откуда земля? Опрос показал, что как раз сюда никто землю не таскал. Вот, засекли, что тащат от неё. То есть земли там так много, что даже на валы уже не насыплешь. Откуда? Ответ был очевиден, и на очередном вечернем совете Дайрс докладывал ситуацию:

— Судя по всему, гарлы там делают подкоп. Не самое удачное место, нужно признать, там камни, и гарлам приходится копать достаточно глубоко, чтобы пройти под этими камнями. Отсюда и столько земли.

— А какое место самое удачное? — поинтересовался Картен. — Если гарлы взялись за такое дело, то не факт, что это единственный подкоп. Это единственный, который мы засекли.