Учитель. Назад в СССР 6 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 6

Таисия подхватила свой рюкзак и пошла к Вере. За ней через секунду потянулась и Валя. Вскоре я услышал, как Тася терпеливо и по-доброму говорит однокласснице:

— Не переживай, я покажу, как палатку ставить. Меня дедушка научил. И Егор Александрыч поможет. Ты не смотри, что он такой строгий. На самом деле он добрый.

— Тебе-то откуда знать, — буркнула недовольная Верочка.

— Мне дядь Вася сказывал. Они с ним большую дружбу водят, — призналась Тася. — И ты научишься, — и добавила. — Кашу варить совсем просто.

— А ты умеешь? — с легким напряжением в голосе уточнила Верочка.

— Умею. И кашу, и суп.

— Прям на костре? — не отставала Лузгина.

— Ага, на костре. Меня дедушка научил. Только у меня никак не получается огонь с одной спички распаливать. Уж сколько я пробовала, и никак, — пожаловалась подружкам Тася.

— Ты и костер умеешь? — глаза Лузгиной широко раскрылись. — Научишь?

— Научу. А ты научишь из рогатки метко стрелять? — тут же поинтересовалась Тася.

— Научу. Там легкотня на самом деле. Нужно только примериться и руку твердо держать, — заверила Верочка.

— Вот спасибо! А то деда всё надо мной подшучивает, что я даже в орла из рогатки не попаду, если он рядом сядет. А ружьё он мне пока не дает, — огорченно заметила Таисия.

— Угу, мне папка тоже наган не разрешает, уж как я просила-просила… — закручинилась Верочка.

Валя обвела подружек печальным взглядом и вздохнула за всех.

Девочки помолчали, затем поднялись и в шесть рук принялись распаковывать сверток с палаткой, который я тихонько принес и положил рядом с ними.

Спустя час мальчишки сердито сопели, косясь на девчонок, которые без их помощи поставили палатку и теперь раскладывали вещи. Вскоре умелые женские руки превратили часть поляны в уютное местечко.

К тому времени, как мы закончили разбивать лагерь, солнце взошло высоко, в животах у всех заурчало, лёгкий перекус давно переварился в ненасытных молодых организмах, пришла пора готовить обед.

Раз такое дело, Тася назначается ответственной по кухне. Вера и Валя помогают.

— Ха! Девчонки больше ни на что не годятся! — радостно завопил Борька Усатый, не дав мне договорить.

— Борис будет помогать девочкам, — закончил я.

— Чего это? Я чего, баба? — насупился Борька.

— Не баба, а девочка, — поправил я.

— Да все одно! Не буду я на кухне! Я с пацанами! — возмутился Борька.

— На тебе вода, щепа, посуда, — игнорируя возмущенные вопли, объявил я.

— А-ха-ха, девчачий помощник! — засмеялись мальчишки.

Борис насупился, скрестил руки на груди и с вызовом на меня посмотрел.

— Не буду я…

— Вот скажи мне, Боря, ты маме дома помогаешь?

— Ну… помогаю… — моргнул Борька, не совсем понимая, куда я клоню.

— А мама — она кто?

— Ну… она мама… — нахмурился Усатый.

— А еще кто?

— Ну… она на ферме работает… Телятница она… — буркнул Борис.

— А еще кто? — настойчиво продолжил я допытываться.

— Да не знаю я! — взорвался парень.

— Дурак ты, Борька, — фыркнула Верочка. — Мама твоя — она тоже девочка.

Лузгина первой сообразила, куда я веду.

— Никакая она не девочка! Она уже взрослая! Сама ты… девочка! — фыркнул Борька.

— Правильно, мама — взрослая девочка, иначе говоря, женщина. Получается, ты маме дома не помогаешь? — уточнил я.

— Чего это? — изумился Борис.

— Ну, тогда, наверное, ты маме сначала скандал закатываешь, ногами топочешь, кричишь, что ты не девочка и помогать не будешь? — полюбопытствовал я.

Семиклассники захихикали. Борька бросил на одноклассников уничтожающий взгляд, потом посмотрел на меня и буркнул:

— Ну… нет… Мамка и по шее надавать может…

— Угу… Значит, чтобы ты помог девочкам и принес воды, Тасе или Вере, или Вале надобно тебе по шее надавать? — предположил я.

— Пусть попробуют! — воинственно выпятив подбородок, заявил Борис.

— А и попробуем! — фыркнула Таисия, задорно сверкнув глазами. — Вот я не посмотрю, что ты такой здоровенный вымахал. Вот возьму сейчас хворостину и как-а-ак отлуплю тебя.

Тася угрожающе сдвинула брови и сделала вид, что примеривается к ветке кустарника, чтобы отломать лозину.

— Ты, Таська, гляди у меня! Сейчас как дам! — пригрозил Борька, показывая девочке кулак.

— А если я? — поинтересовался у пацана, пристально глядя ему в глаза.

— Чего вы? — прищурился Борис.

— Если я ремня выдам, пойдешь?

— Чего это? — Усатый на всякий случай отодвинулся от меня на пару шагов подальше.

— Ну, раз в твоей жизни все происходит из-под палки, получается, сам ты ни на что не способен, — пожал я плечами.

— Чего это не способен? Очень даже способен, — проворчал Борька. — Только это… кухня — это девчачья работа, вот. Я лучше с пацанами за дровами схожу.

— Вот тут ты не прав, Борис, — заметил я. — Не бывает мужской и женской работы. Бывает ответственность и желание помочь, поддержать, облегчить товарищу задачу, позаботиться.

— Еще как бывает, — заявил Борис. — Вот шофер, например, самая что ни на есть мужская работа! Вот! И летчик, и космонавт! И…

— Двойка тебе, Усатый, по истории! — с чувством произнесла Таисия, опередив Верочку.

— Чего это? — насупился Борька.

— А с того это! Валентина Терешкова, по-твоему, кто? Мужчина что ли? — вызывающе вскинув голову, поинтересовалась Тася.

— Ну… баба… То есть я хотел сказать, женщина, — заметив мой взгляд, исправился Борис, и тут же покраснел. До мальчишки начало доходить, в какой просак он попал по собственной глупости.

— Во-от! Терешкова — первая женщина-космонавт! А ты говоришь — не женская работа! А вот партия иначе думает! Да если хочешь знать, мы, женщины, вообще лучше вас, мальчишек! — с гордостью заявилаа Тася.

— Чего это? И ничего не лучше! Подумаешь, зато Гагарин первый был! А потом Терешкова! И всё! И больше кто? Ага, никого! — загомонили пацаны.

— Ну почему же никого. Вот ты, Боря, говоришь, летчик — профессия мужская, — улыбнулся я. — Но ведь мы знаем очень много примеров женского героизма и мужества. Вот, к примеру, Валентина Гризодубова, слышал такую фамилию?

— Нет, — буркнул Борька. — И что она? Тоже космонавтчица? Космонавтка?

— Нет, Валентина Гризодубова не космонавт. Она — первая женщина, удостоенная звания Героя Советского Союза. И таких женщин много.

— Так это… тогда война была… Все воевали… — не сдавал своих позиций Борис.

— И в мирное время женщины трудятся в разных сферах. Но мы далеко отошли от темы.

— Да! — обрадовался Борька. — Так что, Егор Александрович, я с пацанами за хворостом? — выпалил мальчишка и выжидательно на меня посмотрел.

— Нет, Боря, ты поможешь девочкам. Принесешь воды, наколешь дров. Колоть дрова — это ведь мужская работа? — уточнил я.

— Мужская, — буркнул Борька.

— Вот и хорошо, — кивнул я. — Понимаешь, Борис, во всем и всегда должен быть баланс. В далеком будущем… Вот представь себе, — перестроил я фразу. — В далеком будущем смешают все в кучу: помощь женщине, равноправие, мужское и женское. Начнут делить и менять местами традиционные ценности. Семья перестанет быть важной, каждый станет жить сам по себе. В какой-то момент не останется почти ничего… ценного, важного, правильного. В погоне за выдуманной свободой слова и независимостью извратят самое понятие женщина и мужчина. Потом, конечно, опомнятся, попробуют все вернуть обратно. Надеюсь, еще не поздно, — чуть забывшись, заговорил я. — Так вот, дело не в мужском, и не в женском. Дело в заботе и помощи. В ответственности. Не потому что мамка ремня выдаст, если ты откажешься воды принести или посуду помыть. А потому что ты любишь маму свою, жалеешь, потому что она с работы пришла уставшая. Сам хочешь помочь, потому что ценишь человека, рядом с которым живешь. Понимаешь? Маму-то ты любишь? — уточнил я. — Или тоже из-под палки, потому что так принято.