Учитель. Назад в СССР 6 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 3

— Неа, — отмахнулась Алла. — Мне хочется мороженко и на Черное море. На месяц, а лучше на два, — Аллочка зажмурилась. — Море, пальмы, песок и красивые мужчины. И, заметь, не нищие однокурсники, а достойные во всех отношениях люди!

— Валерик! Ну, скажи ты ей! — возмутилась Катенька.

— А я согласен с Аллочкой, — улыбнулся Валерик и снисходительно похлопал Катерину по руке. — Катюш, ну что ты, в самом деле? Ну не бывает так, чтобы человек просто так что-то делал. Всегда есть какой-то план действий, который ведет к нужному результату. Вот и у этого… как его…

— Зверева, — подсказал Катя.

— Вот и у гражданина Зверева имеется план, как достичь всего и побыстрее. Уверена, демонстративный отказ от московской школы для отвода глаз, в остальном парень имеет поддержку по партийной и образовательной линии.

— Да ну вас, — Катерина обиделась, замолчала и принялась молча пить лимонад.

— Кать, ну, в самом деле. Пошли лучше в кино, а? — Валерик придвинулся поближе, чуть приобнял девушку.

Блондинка недовольно повела плечом, скидывая мужскую руку, допила лимонад, решительно поставила стакан на стол и поднялась.

— Ладно. Мне пора. Оставайтесь тут… прозябать, — сурово припечатала Катенька, подхватила сумочку, развернулась и пошла на выход.

— Ну, Катюнь, ну ты чего! — крикнула вслед подруга Аллочка, но не двинулась с места. — Надеюсь, папенька выбьет эту дурь из ее головы.

— Надеюсь на благоразумие Катерины. Перебесится, пройдет у нее., — поддержал Валерик.

— Очень сомневаюсь, — покачала головой Алла. — Одна надежда на Бориса Львовича.

— Хорошо бы, — вздохнул Валерик.

— Ты когда собираешься предложение делать? — хмыкнула Аллочка, кинув взгляд на Валерия.

— На днях… — вздохнул Валерик. — Но с Катенькиными идеями сомневаюсь, чтобы она меня услышала…

— Ну, пробуй, может, образумится за выходные. А там быстренько ребеночка заделаешь и угомониться наша идеалистка Катенька.

— Надеюсь, — задумчиво повторил Валерик. — Как думаешь, может с Борисом Львовичем осторожно переговорить? Он все-таки отец. К тому же сама понимаешь, с его-то должностью запретить Катерине менять место распределения раз плюнуть.

— Ну, попробуй, — задумчиво протянула Аллочка. — Ладно, Валерик, мне пора, — брюнетка грациозно поднялась со стула. — До завтра.

— Может, в кино? — скорее ради приличия, чем на самом деле, предложил юноша.

— Ну, уж нет! — усмехнулась Аллочка. — В кино это ты со своей Катенькой, у меня другие планы. Пока, Валерик.

— Пока, Алла, — кивнул юноша, долил остатки лимонада в свой стакан, подумал, подозвал официанта и попросил сладкого чаю и пирожных.

— Папа! Ты должен мне помочь! — воскликнула Катенька, без стука врываясь в домашний кабинет отца.

— Здравствуй, дочь, в чем дело? — откладывая газету, поинтересовался Борис Львович Тарабрин, начальник областного отдела народного образования по Новосибирской области.

— Папа! Ну, папочка, — защебетала Катерина. — Ты у меня самый лучший и все можешь! Все-все, правда-правда! — заглядывая в глаза родителю, прочирикала девушка.

— В чем дело, Катюша? — с улыбкой уточнил Тарабрин, прекрасно зная свою дочь. — Не хватило на книги? Добавить?

— Ну, папа! — фыркнула Катерина. — Фу быть таким! Деньги — это мещанство!

— Но без мещанских денег не купишь ни книг, ни еды, — заметил Борис Львович.

— Папа! Я сейчас не об этом! — сурово заявила дочь, забираясь к отцу на колени.

Небольшой рост и легкость фигуры позволяли подобное баловство, несмотря на взрослость Катеньки, которую она тщательно подчеркивала. Но не тогда, когда что-то нужно было выпросить у папы, что-то очень важное. Борис Львович обнял дочь за талию, вопросительно приподнял брови и стал ждать. Ожидание продлилось недолго, Катя никогда не умела сдерживать свои эмоции.

— Папа! Я не хочу оставаться в Новосибирске по распределению! — торжественно объявила Екатерина Борисовна. — Я знаю, мама хочет, чтобы я осталась дома, под присмотром. Но я уже взрослая, папа! Имею право решать самостоятельно, как мне жить! — воскликнула девушка, сурово сдвинула брови, уставилась на отца, ожидая отпор.

Отпора не последовало.

— И как же ты хочешь жить, девочка моя? — добродушно поинтересовался Борис Львович. Катенька была поздним ребенком, ей позволялось многое, чего не разрешали в свое время старшему брату. Разница с братом у Катерины была в целую жизнь. Сергею стукнуло семнадцать, когда Эльвира Тарабрина сообщила мужу о второй беременности.

— Я хочу работать в селе!

— Даже так? — отец приподнял брови.

— Да! Я даже знаю в каком! Папочка! Это очень важно! Понимаешь! Там сейчас такое происходит! Просто невероятное! — затараторила Катенька. — В жеребцовской школе просто прорыв какой-то в образовании! Об этой школе пишут во всех газетах! Папуличка, миленький! Пожалуйста, я очень-очень хочу попасть в эту школу! Ну что хорошего в Новосибирске! — воскликнула Катя. — Ну, конечно же, у нас самые замечательные школы, самые лучшие! По-другому и быть не может! — девушка чмокнула отца в щеку. — Но, папочка, ничего же нового! Все известно на пятилетку вперед! А в жеребцовской школе…

— Хорошо, — согласился Борис Львович.

— Там прорыв, понимаешь! Что? — опешила Катенька, осознав, что сказал отец. — Ты… разрешаешь? И даже не сердишься? — изумилась девушка.

— Разрешаю, не сержусь. И даже поддерживаю, — улыбнулся Тарабрин. — Дерзай. Хороший выбор.

— Папочка! Ты самый лучший! Ура-а-а! — завопила Катенька и принялась обнимать и целовать папеньку. — Па-а-ап… — угомонившись, протянула дочь.

— Иди уже, маме я сам скажу, — усмехнулся отец. — Брысь, мне работать нужно.

— Спасибо, папуличка! — воскликнула Катерина, чмокнула отца в щеку и умчалась, оставив после себя легкий шлейф цветочных духов и ощущение чего-то светлого, воздушного, живого.

— Ну что же, и уговаривать не пришлось, — хмыкнул Борис Львович Тарабрин, беря в руки газету, на первой полосе которой красовался портрет Егора Александровича Зверева, молодого перспективного учителя, который за неполный год работы умудрился утереть нос многим старым педагогам.

Из-за него шли дебаты и споры, писались докладные записки и собирались собрания. Впрочем, молодой специалист об этом не ведал. Как и о том, что в высоких кабинетах области за него началась нешуточная борьба. Каждый чиновник, каждый дальновидный чиновник желал заполучить перспективного учителя в свою команду.

В стране активно шла перестройка системы образования. Изменения коснулись всех образовательных сфер, от законодательной до финансовой. Тот, кто первым успеет проложить новый путь, выиграет золотой билет в будущее. И Борис Львович Тарабрин не собирался упускать ни единой возможности, прокладывая путь наверх.

— В одну шеренгу становись! — приказал я.

— Ну во-от… Это же поход, а не школа! — заканючил кто-то из семиклассников.

— Ну, Егор Александрович… Ну чего вы, а? — буркнул Ленька Голубев. — Мы чего, строем пойдем, что ли?

— Значит так, товарищи. Приказы командира в походе не обсуждаются, — твердо объявил я. — Командир отряда я, ваш новый классный руководитель. Вопрос с дисциплиной решаем сразу на берегу, не отходя от школы. Или так, или расходимся по домам.

Седьмой класс нехотя поднялся со скамейки, с рюкзаков и неторопливо принялся выстраиваться в шеренгу. Передо мной выстроилась большая часть моего нового класса. В летний поход смогли отправиться не все ученики. Неизменная компашка Голубева, вездесущая маленькая Верочка Лузгина, большая любительница совать повсюду свой нос. Верина ближайшая подруга и соратница, тихая и спокойная Валя Евсеева, девочка себе на уме. И Тася Громова — мечтательница и спортсменка, знаток леса и лесных хитростей. Дед Таисии с незапамятных времен слыл лучшим охотником на селе. Нужным навыкам обучил и единственную внучку.

— Чего кривитесь? Лес — это вам не увеселительная прогулка, лес непослушных не любит, — авторитетно выдала Тася, становясь во главе шеренги.