Хозяйка старой пасеки – 3 - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 11

Варенька села рядом со мной – легко и грациозно. Взяла меня под руку, с вызовом глядя на кузена – будто собиралась прямо сейчас защищать меня от его возможных нападок. Я улыбнулась ей, на душе потеплело. Отец Василий опустился в кресло, Стрельцов занял второе, и, глядя, как он двигается – с идеально прямой спиной, как всегда – я бы ни за что не поверила, что этот человек весь день провел в седле. Железный он, что ли?

– Глафира Андреевна, мне искренне жаль, что в ваш дом снова пришла беда, – сказал священник.

– Спасибо, отче.

Очень не хотелось вставать с дивана, но уж слишком мне не понравились вопросы Стрельцова об одержимых и бесах. Разумные вопросы, если начистоту. Но ответить на них следовало как можно быстрее. Поэтому я склонилась перед священником, сложив руки на груди.

– Благословите.

– Господь благословит. – Он опустил ладонь мне на затылок. Добавил: – Помни, что Господь не посылает нам испытаний больше, чем мы в силах выдержать. И что любимых своих чад он испытывает с особой строгостью.

Я снова поклонилась ему.

– Буду утешать себя этим, если случится еще один денек, подобный сегодняшнему.

– Глаша, сплюнь трижды через левое плечо, чтобы ничего подобного больше не произошло! – воскликнула Варенька. – Конечно, все обошлось, но… – Она поежилась, будто только сейчас по-настоящему осознала, как близко к смерти была.

Я обняла ее, и она благодарно обняла меня в ответ.

– И мы с тобой завтра же сходим в храм и поставим свечки за чудесное спасение и за избавление от новых неприятностей, – сказала Варенька, выпрямившись.

– Обязательно, – кивнула я.

Вряд ли это поможет, конечно, по крайней мере пока некоторые неприятности продолжают болтаться в моем доме. И ведь не выгонишь его! Чтоб тому гаду, который бабку убил, икалось как следует! Нет, чтоб ему всю жизнь с этим счастьем, исправником, общаться!

– Я бы не стал на твоем месте молиться о невозможном, – улыбнулся Стрельцов. – Некоторые люди всегда оказываются в центре бури. То ли Господь в самом деле испытывает их с особой строгостью… то ли они сами создают водоворот событий. В любом случае это признак яркой натуры.

Да заткнешься ты, наконец?

– Как мило, что вы находите во мне яркость, – не удержалась я. – А мне казалось, что вам по душе более приглушенные тона.

– Приглушенные тона хороши в пейзажах пастелью. В жизни я предпочитаю яркие краски. Впрочем, и яркость бывает разная. И закат, и пожар могут похвастаться яркими цветами, но один умиротворяет душу, второй – смертельно опасен. – Он повернулся к священнику. – Кстати, о душах. Точнее, о свежепреставившихся. Отец Василий, вам не впервой хранить чужие тайны, но все же я надеюсь, что вы простите, если, рассказывая вам, откуда взялся покойник, я умолчу о некоторых вещах.

– Разумеется, Кирилл Аркадьевич. У каждого дела свои секреты.

– Благодарю.

Он начал рассказывать, и снова я удивилась, как он умудряется, вроде бы ничего не скрывая, подать ситуацию так, будто не произошло ничего особенного. Подумаешь – чуть всех не перебили. Живы же, так чего трагедию на ровном месте создавать! А о собственной роли в этой истории и вовсе можно не упоминать, даром что собирался героически погибнуть.

Воспоминание об этом чуть пригасило раздражение. Мне нужно быть благодарной, а не злиться. Но не злиться не получалось.

Так же, как у самого Стрельцова не получилось обмануть священника показной легкостью тона. Услышав про гранату, он осенил себя священным знамением.

– Варвара Николаевна права, вам всем следует поблагодарить Господа за чудесное спасение.

– И за то, что она оказалась в погребе. Единственная с водным даром среди всех нас – и этот дар и ее находчивость нас спасли, – кивнул Стрельцов.

Варенька зарделась.

– Я просто очень испугалась…

– Но ты не паниковала, а действовала, – возразил он. – И действовала правильно.

Он снова повернулся к священнику.

– Поднявшись наверх, мы обнаружили тело Савелия Кузьмина, бывшего управляющего Глафиры Андреевны. Подробности я описывать не буду, чтобы, когда мы с вами и доктором пойдем осматривать тело, вы могли сами сделать выводы.

– Простите, – не выдержала я. – Разве дело священника осматривать криминальный труп?

– Как ты сказала? – оживилась Варенька.

– Варвара, это слово для полицейского протокола, и я не советую включать его в свой лексикон, – сухо заметил Стрельцов.

Так, кажется, однажды я закончу как любопытная Варвара. И не та, которая все еще сидит рядом. Исправник не унимался:

– Странно, что это слово известно Глафире Андреевне… и неизвестно, что священник должен присутствовать при осмотре умерших при подозрительных обстоятельствах, чтобы засвидетельствовать смерть.

– Засвидетельствовать смерть и исполнить свой долг, позаботившись о душе покойного. Особенно если при жизни тот не отличался праведностью, – кивнул отец Василий. – Глафира Андреевна, вы позволите сегодня остаться в вашем доме и прочесть молитвы над покойным? Я постараюсь вас не стеснить. Только на эту ночь. Завтра вы позовете деревенских, как обычно.

– Конечно, – согласилась я. – И вы нисколько меня не стесните. Кирилл Аркадьевич, вы не возражаете, если тело пока побудет в комнате Савелия? Человек все же, какой бы ни был, не в сарай же его.

– Да, я обыскал комнату, в том числе с помощью магии, и ничего подозрительного не нашел. Можете распоряжаться ею как угодно.

Я кивнула. Священник снова заговорил:

– По дороге сюда я попросил деревенских мужиков прийти обмыть тело. Они во дворе.

– Что ж вы не сказали, я бы не стала держать людей на улице!

Отец Василий удивленно посмотрел на меня.

– Для них было бы странно, если бы их пригласили ждать в доме. Ваш дворник пока за ними присматривает, когда понадобятся, позовете. А гроб, полагаю, можно взять тот, что вы собирались пожертвовать церкви.

Я вздохнула.

– Спасибо, отче. Огромное вам спасибо: вы позаботились о том, о чем я напрочь забыла.

– Не за что, Глафира Андреевна. Я привычен к таким делам, а молодой барышне вроде вас немудрено растеряться. Надеюсь только, что для вас подобные заботы еще долго не станут обыденностью.

– Я тоже на это надеюсь, – вздохнула я.

Повисшее молчание прервал вернувшийся доктор.

– Могу сказать, что жизни Марьи Алексеевны ничего не угрожает. Я оставил ей обезболивающее. Пару дней ей придется провести в постели, а ваша задача, барышни, сделать так, чтобы она не скучала в это время. Иначе, с ее неугомонным характером…

– Я все слышу! – донеслось из-за двери. – И я не собираюсь примерно лежать и смотреть в потолок, когда в доме столько дел.

Генеральша возникла на пороге, облаченная в шаль. Похоже, она отдохнула и обезболивающее подействовало, потому что держалась она куда уверенней.

Варенька подскочила.

– Марья Алексеевна, будьте же благоразумны! Пойдемте, я помогу вам лечь и почитаю жития святых.

– А ты злопамятная, графинюшка, – фыркнула генеральша. – Это в твои года надо быть благоразумной, а в мои уже поздно. – Она махнула рукой. – Давай сюда жития, в самый раз сегодня уснуть. Но завтра я лежать не намерена!

Доктор вздохнул и покачал головой с видом «ну что с вами поделаешь!».

– Завтра будет завтра, а сегодня вам нужен покой. Позвольте, я помогу вам.

– Сама справлюсь, – отмахнулась генеральша. Варенька поспешила за ней, судя по всему, собираясь осчастливить житиями святых.

– Что ж, пойдемте, господа, – сказал Стрельцов, когда дверь за дамами закрылась.

Я поколебалась, но все же решила спросить:

– Кирилл Аркадьевич, вы говорили мне, что я могу заняться пчелами.

Он кивнул.

– Тогда я была бы очень благодарна, если бы вы подождали меня несколько минут.

Стрельцов приподнял бровь:

– Вы хотите понаблюдать за осмотром трупа? Для этого вам как хозяйке дома не нужен предлог.

– Меня совершенно не интересует труп, – пожала я плечами. – Расследование – ваша забота. Моя – пчелы. Велика вероятность, что они еще злы. Я не знаю, сколько будет действовать та магия, которой я успокоила семью. Поэтому я прошу вас дождаться меня. Возможно, придется успокаивать пчел снова. Возможно, второй раз это не получится, поэтому нам всем может пригодиться дымарь.