Адвокат Империи 16 (СИ) - Фабер Ник - Страница 8

— Прости, я хотел предупредить тебя, — даже какую-то улыбку из себя выдавил и отвернувшись, попытался закрыть дверь.

Но не смог. Тонкие женские пальцы вцепились в неё, не позволив мне этого сделать.

— Я… я полотенце забыла, — выдохнула она, глядя в пол.

Такое ощущение, будто ей на эти слова вся смелость потребовалась. Мои губы тронула лёгкая улыбка. Повернувшись, я нашёл глазами стопку одежды, которая лежала на краю кровати. Сверху на вещах было сложенное полотенце.

Взяв его, я вернулся и, не глядя на девушку, протянул его ей. Не хотелось её смущать ещё больше.

— Я подожду, когда ты переоденешься. У меня для тебя сюрприз есть.

— Что… чего? Какой сюрприз?

— Потом, Лен, — не смог сдержать улыбку. — Я буду снаружи.

И вышел из комнаты, стараясь не обращать внимания на тот бурлящий котёл эмоций, который кипел у неё в голове. Она ведь хотела закрыть дверь, когда увидела меня. Её рука даже дёрнулась, чтобы это сделать. Но она себя остановила. В последний момент.

Долго я не ждал. Может, минут пять. Стоял, привалившись спиной к стене около двери, наслаждаясь яркими чувствами сбитой с толку девушки, которая в спешке сушила волосы и металась по комнате, будто ураган.

— Я всё, — заявила она, выскочив из комнаты.

— Тогда пошли.

Я повёл её вниз следом за собой. Затем через коридор, в зал. Открыл дверь и вышел в бар первым. Елена следом за мной…

— Лен!

— Что⁈ Ева⁈

Я предусмотрительно отошёл в сторону, пропустив мимо себя Армфельт. Она обняла подругу, бросившись ей на шею, что, учитывая их разницу в росте было весьма непросто. Но какая разница, когда результатом стал настоящий взрыв радостных эмоций.

А я отошёл в сторону. Туда, где сейчас в довольно непривычной для себя компании стоял его сиятельство граф Армфельт. Сразу видно, что находиться в одном помещении с кем-то вроде сидящего за соседним столиком Михалычем ему явно в новинку.

— Ваше сиятельство, — кивнул я, подходя к нему.

— Рахманов, — кивнул он мне.

— Что, непривычно вам тут? — усмехнулся.

В ответ на это граф искренне улыбнулся и оглядел бар. Здесь сейчас находилась целая куча народа. Люди Князя. Девочки из бара. Охранники Елены. Телохранители самого Армфельта. Что ни говори, но закрытое заведение неожиданно оказалось заполнено чуть ли не битком.

— Да, — с явной и весёлой усмешкой в голосе проговорил граф. — Обычно я посещаю места более, скажем так, респектабельные. Но не могу не отметить, что порой подобный контраст вносит приятное разнообразие.

Услышав это, я рассмеялся.

— Спасибо вам, что согласились привезти Еву. Лене это было нужно. Очень.

— Не нужно ничего говорить, Александр. Я хорошо знал Григория. Он был выдающимся человеком с очень тяжёлой судьбой. Если это хоть немного поможет девочке, то я буду рад.

Ещё раз благодарно кивнув, я отошёл в сторону бара.

Дальше в происходящее я уже не вмешивался, позволив событиям течь своим чередом. Девчонки начали разносить напитки и лёгкие закуски. Ничего особо крепкого. Исключительно чтобы создать приятную и домашнюю атмосферу. Я даже сходил и чуть ли не насильно вытащил Виктора, когда дождался появления ещё одного гостя. Правда, всё-таки попросил его оставить кота в комнате, после того как ушастый говнюк опять зашипел на меня. Сам виноват, что не появится на этом празднике жизни.

Эх, жаль, не сфотографировал его, когда мы вышли в зал. Ну, точнее, вышел я, таща за собой не особо радостного друга. Зато когда он увидел стоящую у стойки Александру… Виктор поплыл. Крепкие объятия закончились тем, что теперь они сидели за одним из столиков в углу и о чём-то тихо разговаривали. Надо будет сказать Саше спасибо. Пусть она меня и не особо любит, но я видел, сколько участия и желания помочь Виктору у неё было.

И только после настало время для главного.

Народ расступился. Лишние столы убрали в стороны, оставив лишь одинокий стул в центр комнаты. Именно он предназначался для неё. Ева грациозно вышла в центр зала. Тут же Михалыч подал ей заранее подготовленную гитару.

Ева сидела на простом стуле, обняв гитару так, словно это было продолжение её самой. Она проверила струны, затем со смущением посмотрела на своих зрителей.

— Я давно не играла, так что… простите, если что.

С этими словами её пальцы коснулись струн. Легко. Почти осторожно, будто Ева старалась вспомнить, как играть. И в тот момент, когда посреди погрузившегося в пронзительную тишину бара заиграла гитара, я понял, насколько правильным оказалось принятое мною решение.

Игра Евы не смогла бы претендовать на что-то великое. Лишь перебор и простые, тёплые аккорды. Лишь это и её и собственный голос, в котором слышались искренность и трепет. Ева пела о добре, о самопожертвовании. С чувством и эмоциями, которые проникали в самое сердце. Она пела о памяти близких, которых уже нет рядом, но которые продолжают жить в сердце. Такие простые, но искренние слова, в которых звучала неподдельная правда, что хотелось слушать, затаив дыхание.

И её слушали. Слушали все. Я видел, как за стойкой стоял Князь, нисколько не смущаясь обнимая Марию. Как Виктор устроился в углу бара с положившей голову ему на плечо девушкой. И Елену. Распутина сидел рядом с отцом своей подруги, который молча держал её за руку, стараясь поддержать.

Эта музыка касалась каждого. Как бы глупо это ни прозвучало, но мне казалось, что голос Евы, завораживающий и чистый, разгонял тьму, поселившуюся в человеческих сердцах. Как и раньше во время её выступлений я ощущал, как музыка и голос этой хрупкой, но невероятно красивой девушки связывает людей. Объединяет друг с другом. Даже не эмоциями, а на каком-то ином, абсолютно глубинном уровне. Простая песня становилась чем-то большим, чем музыка, — она возвращала веру в то, что жизнь не кончается с утратой, что впереди всё ещё есть дорога, которой стоит идти.

И в эту минуту каждый из слушавших словно чувствовал: да, нужно жить дальше и помнить о тех, кто остался с нами, пусть только в памяти и в сердце.

Это было прощание. С человеком, который до самого конца оставался верен себе и своим убеждениям. После разговора с Виктором я зауважал его ещё больше. И жалел. Жалел, что теперь не смогу узнать его получше.

Я слушал её ещё немного. Позволил себе удовольствие насладиться. А потом просто ушёл. Тихо, так, чтобы никому не помешать и не спугнуть это странное, но такое приятное наваждение.

Завтра будет новый день. А у меня ещё очень много дел, которые нужно сделать.

Следующее утро всё ещё несло в себе ощущение прошедшего… нет, не праздника. Скорее, просто хорошего и душевного вечера.

Проснулся я рано утром. Абсолютно не выспался, но… если честно, меня это даже не особо расстроило. На душе всё равно царило умиротворение после вчерашнего. Проснулся, к слову, один. Ну как один. Рядом громко храпел Брам, развалившись на постели лапами кверху. Елена осталась в своей комнате вместе с Евой. Они вчера выпили. Совсем чуть-чуть. Просто для того чтобы немного расслабиться. Как раз после того как стихли чуть ли не десятиминутные рукоплескания всех собравшихся для нашей примадонны. Что сказать, пела она и впрямь фантастически.

В общем, её отец правильно оценил происходящее и разрешил дочери остаться с подругой, здраво рассудив, что той сейчас требуется поддержка и наличие рядом преданного и близкого человека. Так что к охранникам Распутиной добавились ещё и люди Армфельтов. Видимо, как раз наличие первых и успокоило относительно того факта, где именно оставалась его дочь. Впрочем, думаю, что он знает или как минимум понимает, кто такой Князь, так что, скорее всего, ещё и это свою роль сыграло.

Да и Виктор повеселел. Судя по тому, что я ощущал уже позднее, ночью, Александра приложила все усилия, чтобы помочь ему избавиться от тяжких мыслей. Даже собственный дар приглушил до минимума, чтобы суметь спокойно заснуть.

Утро встретило меня холодной темнотой на улице, звонком будильника и чашкой прекрасного кофе в баре, который я выпил вместе с изрядно приободрившимся Виктором. Посидели, поболтали минут двадцать, а потом разошлись. Я поехал в университет к своим ребяткам, а друг направился на учёбу. Я, конечно, попытался представить себе, как повернётся теперь его жизнь, но, похоже, даже у меня фантазии на это не хватало. Слишком всё резко. Слишком сильно всё поменялось.