"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Машуков Тимур - Страница 64

— Не того в гроб положили, — догадался Халява. — Бывает. У меня вот жетон Царевича, — он потянул цепочку на шее, — мы с ним менялись на удачу. Если бы чё случилось с одним из нас, похоронили бы совсем не того.

— А я бы знал, предупредил бы по телефону, — сказал Федин. — А мне отпуск дали, я довольный домой еду, сюрприз думаю всем устрою, обрадую. Захожу во двор, батя дрова рубит, меня увидел, аж топор выронил, сел на пенёк, лицо покраснело. Я уж думал, сердце у него схватило, домой забегаю таблетки какие-нибудь взять, а там мать меня увидала, как давай орать благим матом, и икону достала. Вот рёву-то было.

— Зато живой, — заключил я.

— Ну да, — танкист закивал. — Паника кончилась, прорыдались, потом все только радовались, что живой.

— Лучше живой и здоровый, чем мёртвый и больной, — вставил Шустрый с усмешкой.

— Это да, — Федин заржал. — Но лучше без таких сюрпризов. А могилка всё-то стоит, не выкапывали бедолагу какого-то, всё-то в военкомате разобраться не могут, кого в гроб упаковали и с какого перепугу на меня подумали. Напутали что-то в штабе, спорят ещё, что это я там лежу. А я и не тороплю. Раз место занято, то точно поживу ещё, рано пока на тот свет.

Танкистов мы любили и уважали. Мужики эти крепкие, как броня танков, на которых они шли в бой. Они горели и погибали целыми экипажами, но никогда не предавали и не бросали нас.

Танк в городе — машина очень уязвимая. Им обязательно нужно было прикрытие пехоты, без него они умирали быстро, поэтому взаимопонимание у нас появилось с самого первого дня.

До нас доходили слухи, что якобы кто-то из танкистов переходил к Дудаеву на своих танках за огромные бабки, но мы такое никогда не видели и не верили, что это возможно. Слухов-то каких только не бывает, придумывать все горазды. Да и дудаевские танки были уничтожены ещё в первый месяц боёв.

Так что взаимопонимание появилось быстро, и, как я вижу, оставалось до сих пор.

— А ты чё это? — удивился Маугли, заметив ещё одного участника нашей банды.

Приехавший Саня Газон нацепил чёрный спортивный костюм, чёрную куртку, а вязаную шапку раскатал в маску с прорезями для глаз. Только по походке можно понять, что это Газон.

— Оставь, — сказал я. — Кому-кому, а ему светиться нельзя.

Газон рисковал больше всех нас. Мы шли против небольшой банды без серьёзных связей, которая сама не вывезла тех, кого решила ограбить. Но Газон — из братвы, из крупной ОПГ, и ему предъявят за такое. И не только дело в том, что он пошёл на дело без одобрения своего бугра — с нами ещё мент. И всё же, Саня решил идти, нас не оставил.

Первым делом — разведка.

— Там сидят, — Шопен заглянул в окошко полуподвальной качалки.

База Симы и его кодлы размещалась в подвале старого дореволюционного дома, где гопники обустроили качалку. Ход туда один, но окна большие, часто открывались, чтобы проветрить от курева. Кто-нибудь может полезть через них, тем более, решёток нет.

Внутри видно самодельные тренажёры, штангу с множеством блинов на стойке, гантели и гири. В углу на парашютных стропах висела боксёрская груша из красного дерматина.

— Надо бы тоже качалку замутить, — прошептал Шустрый рядом со мной и пихнул Халяву. — Спорт — сила, клубы — могила, да, Славян?

— Да ну тебя.

— Замутим, — сказал я. — Помещение найти, купить инвентарь, и погнали. Боксом можно заняться, мы с Царевичем ходили раньше. Можно ещё кого-то из твоих ребят подтягивать, — я поглядел на Шопена. — Лучше, чем клей по подворотням нюхать. Поговорим потом.

— Без база’а, Ста’ый, — отозвался Шопен.

— Эти тоже возятся, — Шустрый хмыкнул. — Соревнования по литроболу устроили.

Да собравшаяся там молодёжь к спортивному инвентарю не подходила, у них были другие развлечения — на ободранном столе из-под настольного тенниса стояли бутылки водки и закуска. Примерно девять парней от четырнадцати до двадцати, и один — постарше, ему почти тридцатка, в чёрной куртке, стриженый под машинку.

Сразу видно — встревает по блатной теме. Авторитет среди них, вроде как. Отмечают удачное дело. Это и есть Сима.

Из магнитофона, наверняка ворованного, играл шансон, но кто именно пел, я понять не мог, через стекло звуки почти не доносятся. Да и пофиг. Зато нет девушек, будет проще, меньше визгов, можно работать жёстче. Они-то с женщинами не церемонятся, бьют и срывают шапки, как говорил брат Гриши, да и жену десантника ударили. Ответка придёт сегодня.

Много времени на подготовку не ушло. Обсудили план, и тут у нас, у «махры», было больше опыта, чем у танкиста и остальных. Нам-то уже доводилось устраивать зачистки помещений, и противниками у нас были не пьяные гопники, а умелые бойцы, знающие свой город как пять пальцев.

Толстая дверь, оббитая изнутри войлоком, была закрыта изнутри на крючок в виде изогнутого гвоздя, но неплотно. Опытный Шопен легко подцепил его проволокой и открыл. Запахло чем-то кислым.

Все остались в темноте, чтобы привыкли глаза, а Царевич подобрался к распределительному щитку, посмотрел на эти скрутки, но разобрался, откуда питается подвал — подключились туда недавно и очень грубо.

Начали.

Свет погас, только музыка играла — магнитофон на батарейках.

— Птицы в клетке, звери в клетке, а на воле — вороньё!

— Лежать, ***! — взревел Газон.

Мы влетели внутрь, сразу устремляясь к тем, кого мы заранее определили, как самых опасных. Без автоматов, но инстинкты работали, будто мы устраивали зачистку здания.

Дальше — дело техники. Самым наглым по морде и уронить на пол, добавив пинками и кулаками. Кто пытался сбежать — перехватывали. Кто хотел взять какое-нибудь импровизированное оружие или заточку — тех били сильнее. Они дезориентированы, а лучи фонарей через окна их только сбивали. Пьяные обкурыши встретить нас не смогли.

— Лежать! — орал Моржов, как заправский мент.

Будь это реальный бой — положили бы всех за пару секунд вообще без потерь. Одна граната и пара очередей решили бы дело.

— Ну а ты куда, Копперфильд? — голос Шустрого звучал уже не так весело, как обычно. — Исчезнуть хотел?

— Вы чё, — гундел кто-то в темноте. — Вы чё, попутали, менты?

Сима хотел сбежать через окно в отдельной комнатке за общим залом, но его поймали и затащили назад за ноги. После пары гулких ударов он замолчал. Халява наступил ему на грудь, а Шустрый подобрал со стола кухонный нож с заляпанной ручкой и подошёл ближе.

— Ты с кем связался, падаль? — спросил он, распаляя сам себя. — Не того ты грабануть решил. Видел, как «духи» бошки режут? Показать?

— Бабки где? — я наклонился к нему. — Которые ты у десантника отработал, пока его брат на шухере стоял?

— Вы чё? — Сима начал приподниматься. — Попутали? Да я Налима знаю, он вас…

— Ты мелкий гопник, — перебил я. — И Налим за тебя вписываться не будет. Ты для него никто, с нами он из-за тебя ссориться не станет. Наоборот, ещё тебя самого спросит за это. А вот ты нашего товарища ограбил, и за это… думаешь, по понятиям накидать что-то сможешь? Не с теми ты связался.

Остальных разводили, кого куда, по темноте. Тут суетился Моржов, и он сделал хитро — сразу, пока горячие, заставить их писать явку и сдавать пахана, типа, он вас всех уже заложил, чтобы самому зоны избежать. Помогало, закладывали друг друга только в путь.

Заодно выясняли, кто именно был на квартире Верхушина, чтобы наподдавать им особо. Сами-то они распускали руки, так что им ответку вернули сполна. Кого посадят, кого нет, но получили все.

— В сейфе бабосы, — голос Симы дрогнул, когда он понял, что запугать нас на словах не выйдет. Когда он сам напугался, то больше не походил на серьёзного бандита.

— Уже не такой крутой, — сделал я вывод. — Все вы боитесь, когда отвечать приходится.

Этот козёл часть денег уже потратил: купил травки, которую собирался реализовать на улице. Нам самим с таким связываться опасно — заденет всех. Но хоть часть бабла вернули, да и у него там ещё лежала выручка с каких-то его разбойных дел.