Не в этот раз (СИ) - Владимов Максим - Страница 5

И… он врезал. Себе. Правой, по челюсти. Получилось слабенько, конечно, но… Что ещё интереснее — заметили это, кажется, только я и он — «группа поддержки» продолжала яриться, выкрикивая что-то бессвязное. А ведь этот, второй, который навис надо мной и плюётся — куда как удобнее в качестве мишени… Ещё сам не веря в такую удачу, я отдал мысленный приказ, стараясь максимально точно скопировать ту отстранённую интонацию: Ударь рыжего. Сильно!

Ударил. Сильно. Мне на лицо упала раскалённая капля, одна, потом ещё, я на мгновение зажмурился, но тут же взял себя в руки — сейчас не время для чистоплюйства! Все враз заткнулись, здоровяк неверяще проскрипел:

— Дэн, падла, ты чо, попутал?

Я решил не оставаться в стороне и поучаствовать: Попутал-попутал! Накажи его!

Снова сработало: рыжий зарядил мелкому так, что тот птичкой улетел с меня куда-то в сторону, все гопники повскакивали, и начался неслабый замес «все против всех». Я, понятно, в стороне не остался, старательно подливая своими мысленными приказами масла в огонь, хотя этого, кажется, уже и не требовалось. Постепенно драка стала отползать дальше от меня по дороге, хулиганы начали уставать и уже не месились в полную дурь, а больше толкались — тут я понял, что мне, пожалуй, пора. Первую сотню метров я бежал, что было сил, но потом сообразил: шпане сейчас не до меня. Какие там пробежки по пересечённой местности? Оглянувшись, я увидел, что совершенно прав: все четверо валялись в сугробах возле дороги. Двое — сцепившись и вяло трепыхаясь в попытках закончить начатое, а двое — так и вовсе просто так, отдыхая. Вот и славно, трам-пам-пам. Или эту песню тут тоже ещё петь нельзя? Жуть. И в интернет не посмотришь ведь.

В магазине было пыльно и тихо. Ассортимент — поражал. Своей неприкрытой бедностью и ненужностью. Какие-то позорные пластмассовые детские игрушки, резиновые женские сапоги по-китайски ничтожно малого размера, зато на каблуке… В отделе канцелярии меня тоже разочаровали: бумаги для машинок нет и не бывает, расслабься, мальчик. Что делать — пошёл купил десять тетрадок. Хорошо, хоть учебный год давно начался, все уже закупились, есть выбор — 12 листов по две копейки, или 18 — по три. Общих нет. Впрочем, может, оно так и лучше — с точки зрения конспирации — кто там в мои тетрадки полезет?

Теперь уж испытывать судьбу не стал, и в обратный путь тронулся по главной улице микрорайона с поэтичным названием «Семь камней». Несколько странное имечко, конечно: хоть у нас тут, на Урале, с камнями — полный порядок, вот именно тут, в микрорайоне, не припомню ни одного. Ну ладно, ладно, один торчит, но маленький — даже в городе полно куда бОльших, а уж если в лес зайти… Может, они были, пока не начали строить? Впрочем, сейчас об этимологии никто не задумывается.

Выскочив на Ленина, я влился в жидкую толпу на остановке — тут конечная у единственного в городе маршрута автобуса. Автобус, впрочем, тоже единственный, и, судя по количеству народа, его тут давненько не было. Для меня это даже хорошо — значит, скоро придёт.

Народу на улице прибавилось — видать, рабочий день кончился. Основная масса заводских едет централизованно, автобусами, но и всяких разных контор в городе предостаточно, они часто работают рядом с домом и сейчас спешат в магазины — вдруг повезёт урвать что-то из еды? Мне бы тоже, по уму, заскочить в продуктовый — вон он, как раз через дорогу, но я уже порядочно замёрз, проголодался и вообще хочу домой, так что, не стану рисковать: следующий автобус — через час в лучшем случае, я тут околею, к чертям.

Тут на противоположной стороне дороги остановилась серая «буханка», из неё, распахнув дверь, высунулся молодой парень в расстёгнутой телогрейке и без шапки и зычно прокричал:

— Народ! Не стойте тут — автобуса не будет! Сломался!

Ожидающие резко загомонили, послышался один истеричный выкрик, другой, потом вроде кто-то из мужиков что-то спросил, но я не расслышал, что именно. Зато услышал ответ:

— Ну а что мы сделаем? Запчастей нет. Дементьев обещал одолжить один из своих завтра-послезавтра, но только между сменами.

Так. Дементьев — это главный человек в городе, директор комбината. Да, я помню — шестая статья, всесилие партийных органов, все дела, но у нас — вот так, спорить с директором градообразующего предприятия не может никто. Впрочем, он и сам какой-то чин в обкоме — член бюро, что ли. Я в те годы этими деталями не интересовался, а вот теперь, похоже, придётся поднапрячься.

А что с нашими баранами? Если парень из ПАТП сказал, что автобуса не будет не то, что сегодня, но и завтра-послезавтра, то мне тут, получается, ловить нечего. Значит, надо поспешить! И я, не мешкая, рванул быстрым шагом «в поля», пока народ не одумался.

Тут требуется пояснение. Город наш, Кедровый, строился вокруг завода. Металлургического комбината, коему уже почти 200 лет. Когда-то для него насыпали плотину на одноимённой реке, получился пруд шириной километр. В длину — пять. Город охватывает этот пруд подковой, я сейчас в наиболее удалённой точке северного рога — те самые «Семь камней». А на противоположной стороне — уже мой теперешний район, «Порт». Летом автобус едет длинным маршрутом, вокруг пруда, через плотину, и тогда это путешествие просто невыносимо долгое. Зимой получается гораздо короче, поскольку с октября по май можно прилично срезать по льду. Но ближе всего — пешком, поперёк. Всего километр. Автобус так не ходит, потому что ему обязательно нужно попасть в район плотины — там заводы, ДК, Исполком, школы, технарь, ПТУ и всякое такое прочее. А вот мне — вполне можно и так. Одна беда: дороги тут нет, потому что этот берег обрывистый, на машине ни за что не съехать. Есть тропинка, протаптывают её люди, самовольно, неорганизованно. Поэтому она извилистая, узкая и с обеих сторон у неё нешуточные сугробы. Снега у нас выпадает много, потому провалиться по колено — плюнуть раз, а можно и по пояс угодить.

А вот теперь представьте, что на эту тропку ринется пусть не вся толпа с остановки — кто-то наверняка решит перенести свои дела на другой раз, но хотя бы человек двадцать. И вот они, гуськом, оскальзываясь, будут там брести… Ещё учтите, что освещения на пруду нет — фонари не поставишь, а на улице уже стемнело. Манал я, короче, такую кооперацию!

Повезло: всю дорогу я проделал в одиночестве, ни встречных, ни попутных. Добежав до дома, я заранее вытянул шею: кто-нибудь из родителей уже пришёл? Но света ни в одном из наших окон не было, и я облегчённо выдохнул: не придётся объяснять, где я столько времени шлялся. А мне сегодня точно не до того — удивляюсь, как я вообще ещё держусь, с таким ворохом событий и впечатлений! Пожалуй, «заболеть» стоит прямо сегодня…

Особенно лицедействовать вчера не пришлось: не зная, когда вернётся мама, я в ураганном темпе создал себе алиби, слопав обед и ужин сразу, а потом заварил чай, открыл малиновое варенье и закопался в одеяла на кровати. И уснул, не отпив и половины. Видимо, впечатлений от первого дня оказалось несколько через край, поскольку спал я мёртвым сном чуть ли не до полудня.

Родители, оказывается, понадеялись вчера на мою самостоятельность и сбежали к кому-то в гости. Наверное, звонили, но я спал и не слышал. Домой вернулись поздно, меня будить не стали, но чай с вареньем на табуретке у кровати, спящий ребёнок и двойной комплект одеял сработали самым лучшим образом: сегодня с утра мне и говорить ничего не пришлось, мама прекрасно всё додумала за меня.

— Как ты себя чувствуешь, Грин? — это она меня так называет. С младенчества. Вот сколько себя помню — столько я и «Грин», и больше так не говорит никто. Тону в нежности…

Но отвечать что-то всё-таки надо — сколько помню, сейчас я родителей особенной любовью не балую, нельзя же вот так сразу, резко… даже в лучшую сторону…

— Нормально… только нос… и горло…

Мама подошла к кровати, приложила прохладную руку к моему лбу.