Где моя башня, барон?! Том 2 (СИ) - Панарин Антон - Страница 5

— Дядь, ты обифяв пять вублей фа нокаут. Я фделал, — прошепелявил он разбитыми губами.

Спустя полдня пути стало невероятно голодно. Я хотя бы перехватил пару бутербродов у Валька в столовой, а вот желудок Шишакова урчал на всё купе. Наш наниматель вырубился и безбожно храпел, периодически разговаривая во сне.

— Артефакты? Да, да, да, — в очередной раз забормотал он. — Продаю. Ага. Сколько? Вы из ума выжили? За такую цену можно купить пол-империи. Что? Я бездарь и шарлатан⁈ Да как вы сме…

На этих словах Савелий Аристархович вскочил с койки и со всего размаха впечатался головой о крышу вагона. Открыл глаза, ошалело посмотрел по сторонам и снова вырубился.

— Да, да. Скидку можно сделать. Конечно. Правда, за это вам придётся меня обслужить, — похотливо закряхтел аукционист и затих.

Спрыгнув с верхней полки, я наткнулся на строгий взгляд Шишакова.

— Куда собрался? — напряжённо поинтересовался он.

— Поесть куплю. А то ты своим урчанием всех пассажиров разбудишь, — улыбнулся я, но Шишаков по-прежнему был не в духе.

— Один никуда не пойдёшь, — коротко бросил он, затем встал с койки и вытащил меня в коридор.

Следом Шишаков подошел к соседнему купе, трижды ударил по двери. Дверь открылась, и на нас уставилась заспанная морда охотника.

— Возьми Олега и сторожите нанимателя, — приказал Шиша. — Пока я не вернусь.

— Александр Фёдорович, сделаем, — кивнул боец. Исчезнув в купе он громко пнул чью-то койку.

Спустя пару секунд две помятые рожи стояли у двери нанимателя, надёжно охраняя эротические сны аукциониста.

Прогуливаясь по коридору, я наслаждался пением местных сверчков. Правда, они весили больше пятидесяти килограммов каждый, и их пение больше походило на храп.

Уже наступила ночь. Холодная луна заглядывала в окна, пассажиры мирно сопели в своих купе. В поезде горел тусклый свет, чтобы никому не мешать, а в воздухе висел стойкий запах пыли, как будто здесь давно не убирали.

Мы с Шишаковым прошли через пару вагонов, а затем попали в вагон-ресторан.

Слева располагались столики, а справа — стол раздачи, чем-то напоминавший барную стойку. За одним из столов спал пьяный в стельку аристократ, а два его дружка перебрались через барную стойку и окружили раскрасневшуюся девицу.

— Ну чё ты ломаешься? Ты же проводница? Ну вот и проведи с нами время в постельке, — сально улыбнулся толстяк, схватив девушку за руку.

— Вы что делаете? Отпустите меня! — взвизгнула проводница.

— Ротик свой прикрой и будь посговорчивее. А то ведь мы можем и силу применить, — тихо сказал второй, сдавив щеки проводницы. Его вторая рука уже активно ощупывала грудь девушки.

Увидев эту картину, мы не сговариваясь двинулись в сторону ублюдков. Я на себя взял худощавого, а Шишаков — толстяка. Обошли их с двух сторон.

— Э! Вам чё надо? Свалили отсюда! — рявкнул толстый и тут же потерял лицо.

Огромная пятерня Шишакова метнулась через барную стойку, схватила жирдяя прямо за лоб. Одним мощным рывком он подтащил толстяка к себе и впечатал пару ударов в челюсть. Кости толстяка хрустнули, а челюсть неестественно повисла набок. Готов спорить, от костей остались одни воспоминания.

Я же был более снисходителен. Пока худой отвлёкся на Шишу, я перепрыгнул через барную стойку и, ударив ему под колено, завалил на пол. А после пару раз пнул пяткой в висок, отключая его.

Девушка ошарашенно уставилась на нас и, очевидно, не могла понять, что ей делать. Визжать от ужаса или благодарить нас?

— Цела? — сухо спросил Шишаков.

— А? Ага. Цела, да. Спасибо, — прошептала проводница, всхлипнула и вылетела из-за стойки, повиснув у Шишакова на шее.

Она ревела, громко шмыгая носом, и только сейчас я смог её рассмотреть. На вид около сорока лет, пышные бёдра, массивные ноги, простое лицо. Судя по всему, охраны в поезде нет, и проводница была счастлива тому, что мы так вовремя решили перекусить.

— Ну всё. Успокойся, — сказал Шишаков, отстранив проводницу. — Звать-то тебя как?

— Клава, — вытерев глаза, представилась она.

— Вот что, Клавдия. Жрать хочется — сил нет. Если не накормишь, мы прямо сейчас сожрём этих дегенератов, — Шишаков ткнул пальцем в тушу жирдяя.

— Ой. Ребятки. Сейчас! Одну минутку! Всё будет, — дама заулыбалась и тут же рванула за стойку, громко гремя посудой.

— А это чё, я не понял? — возмутился друг избитой парочки, ранее храпевший за столом.

— Спи, ещё далеко ехать, — коротко бросил Шишаков.

— А, ну лана. Но ты, еси чё, растолкай меня, — промычал пьянчуга и, уткнувшись мордой в стол, снова уснул.

— Обязательно растолкаю, — ухмыльнулся Шиша.

— Александр Фёдорович, смотрю, у тебя настроение стало получше, — заметил я.

— Да, всего-то нужно было кому-то морду разбить, — сказал он, а затем изучающе посмотрел на покрасневшие костяшки кулака.

Спустя пару минут — после того как мы оттащили двух уродов из вагона-ресторана в тамбур, а следом выдворили их бухого дружка — нас усадили за свободный столик, который тут же заполнился изысканными блюдами. Дальневосточные крабы, икра, говяжьи стейки и многое другое. Не сговариваясь, мы набросились на пищу, уничтожая её с невиданной скоростью.

Пока мы ели, разрывая мясо в клочья, проводница всё время смотрела на Шишакова, влюблённо вздыхая.

— Кушай, кушай. Я ещё положу, если нужно. Мой спаситель, — с придыханием произнесла Клавдия, совсем позабыв о том, что помимо Шиши здесь сидел и я.

Спустя двадцать минут безостановочного набивания желудка я насытился. Вытерев рот салфеткой, тяжело вздохнул, поднялся из-за стола.

— Спасибо. Было очень вкусно. За меня заплатит наставник. Да, Александр Фёдорович? — спросил я, хитро прищурившись.

— Ой, да вы что? Это совсем необязательно. Всё в порядке. Иди, отдохни, — отмахнулась проводница, не сводя взгляда с Шишакова.

— Тогда я ещё конфет прихвачу? — мой вопрос Клавдия пропустила мимо ушей. Что ж, молчание — знак согласия.

Я улыбнулся, двумя руками зачерпнул конфет из вазы. Навскидку выгреб около килограмма сладостей.

Попрощавшись, я вышел в коридор и тут же услышал за спиной томное: «Мой герой!» Дамочка всё это время ждала, пока я уйду, а сейчас как остервенелая набросилась на Шишакова, запрыгнув сверху. Ну и славно, пусть развлекаются.

Закрыв за собой дверь, я оказался в небольшом тамбуре.

— Гоб, руки подставляй, — тихонько сказал я. Тут же из тени показались две ладони с острыми когтями.

Я отсыпал другу большую часть конфет, себе оставил около десятка. Зелёные ладони, получив сладости, исчезли в тени.

— Гоб примет с радостью дары,

Прекрасно пахнут кругляши…

Послышался звук вдыхаемого воздуха, сменившийся чавканьем.

— Ну а на вкус — так пвофто мёд!

Фифяс набью ими фывот!

Эх, нужно было прихватить половину жареной курицы, пока проводница не видела. Гоблин мясо любит намного больше конфет. Ну да ладно. Как только заработаю деньжат, закину Гобу консервов каких-нибудь.

Когда я собирался возвращаться в купе, из вагона-ресторана послышались сдавленные стоны Клавдии. Улыбнувшись, я покачал головой.

— Проводница, видимо, тоже лечебная, — пробормотал я вслух.

Вернувшись в купе, я сменил охотников, отправив их спать. На верхней полке всё так же мирно посапывал Савелий Аристархович. Я лёг на своё место и три часа боролся со сном, пока не вернулся Шиша.

Выглядел он так, будто попал в лапы горного барса. Волосы растрёпаны, на шее синяк, который видно даже с приглушенным светом, но морда довольная. Отвернувшись к стенке, я закрыл глаза и провалился в сон. Но сон слишком быстро закончился.

— Вовка. Вставай, — сказал Шишаков, хлопнув ладонью по моей койке, а после трижды ударил в правую стену купе и левую.

— Уже приехали? — спросил я, потягиваясь.

— Всё верно. Мы на месте, — ответил мне Савелий Аристархович с нижней полки.

Он был при полном параде, даже одежда выглядела свежевыглаженной. Удивительный человек. А я чувствовал себя побитой собакой. Растрясло в пути, и лицо опухло от обилия съеденного.