Альфа-особь (СИ) - "Strelok" - Страница 9

Дверь в квартиру номер семь не несла следов взлома, что с одной стороны хорошо. С другой у Вадима отсутствовал ключ, забыл взять перед отъездом на Ладогу.

-Работайте, ребятки.

Вадим приказал самым крепким зараженным вышибить дверь, они принялись выполнять поставленную задачу с максимальным усердием. Берут короткий разбег на площадке и таранят железную преграду всей массой. С сорок третьей попытки открывающаяся внутрь дверь пала перед натиском мутантов.

-Молодцы.

Соколовский ступил на порог собственного жилища. Внутри был порядок, ничего не сгорело, не разгромлено. О том, что в квартире давно никто не появлялся, свидетельствовали засохшие цветы на подоконнике, заметный слой пыли на полу, на мебели. Электроприборы выключены, вода перекрыта, холодильник пустой. Вадим проверил шкафы и обнаружил отсутствующие чемодан на колесиках вместе с частью вещей Юли. Значит, она эвакуировалась. Но куда? В Москву к родителям не вариант, там ситуация ничем не отличалась от питерской. К своим друзьям тоже вряд ли, не слишком она с ними дружила.

Когда Вадим созванивался с девушкой в последний раз, он предлагал забрать ее на дачу, она упрямо отказывалась, считала, в городе безопаснее, чем за его пределами. Потом начались перебои со связью и коммуникации окончательно накрылись.

Дальнейшие поиски лишены смысла, у Соколовского отсутствуют зацепки насчет местонахождения Юли, про тетку и вспоминать не хотелось. Он улегся на кровать в спальне и уставился в потолок.

''Как быть дальше?''

Титул короля зомби открывает широкий спектр возможностей, любая группа выживших будет носить его на руках или наоборот убьют из страха. Военные запрут в лаборатории, откуда Вадиму живым вряд ли удастся выбраться. Если они полгорода сожгли напалмом вместе с тысячами здоровых гражданских, как поступят с очередным мутантом? Ему с армией не по пути.

***

Вадим, истощенный дорогой и нахлынувшими воспоминаниями чужих жизней, позволил себе несколько часов покоя. Он растянулся на кровати, слушая тишину квартиры, нарушаемую лишь редкими стонами зомби с улицы. Сон пришел тяжелый и вязкий, словно его засосала глубина чужой воли.

Темнота. В ней возникали расплывчатые, текучие образы - фракталы из живой плоти, шевелящиеся узоры, наполнявшие сознание чужим смыслом. Стены текли, как вода, из них выползали глаза, без числа следившие за ним. Потом яркий рой, сотни голосов, звучащих в унисон, но без слов, больше похоже на вибрации внутри мозга.

Сквозь этот хор прорезался один вопрос, выжигающий изнутри:

+Кто ты?+

Он не услышал это ушами, скорее, каждая клетка организма откликнулась на зов. Сначала Вадим подумал, что окончательно сошел с ума, что его разум не выдержал напряжения последних недель. Но с каждым мигом становилось яснее: это не галлюцинации. Кто-то, или что-то, пыталось достучаться до него, использовать человеческий мозг как приемник.

Мысли путались, но он уловил главное - зов имел направление. Как будто невидимая рука чертила в воздухе карту, прокладывая курс. Северо-запад.

Сон оборвался резко, как падение в холодную воду. Вадим проснулся в темноте, обливаясь потом, сердце колотилось, будто он пробежал километр. Сквозь полуоткрытые ставни пробивался свет луны, а в голове продолжал звучать отголосок чужого голоса.

Он долго сидел на краю кровати, сжимая виски ладонями. Логика подсказывала: все это плод усталости, воздействия вируса. Но нутро твердило обратное. Если Хронофаг мог изменять тела, мог ли он не менее искусно менять разум? Почему нет?

К утру решение созрело само собой. Он не мог оставаться в квартире, тратить время на бесплодные поиски Юли или ждать, пока военные сровняют еще один район с землей. Голос звал, и игнорировать его было невозможно.

Собрав оружие и немного припасов, Вадим двинулся пешком через опустевший город. Петербург предстал перед ним как декорации кошмара: дома в обвисших мясистых корнях, улицы, где вместо асфальта пульсировала вязкая ткань, дворы, в которых зомби безвольно сидели на земле, щипали траву или поглощали слизь с зараженных стен.

Чем ближе он продвигался к центру, тем сильнее ощущал направление - словно невидимые токи вели его вперед, не давая свернуть. Иногда ему казалось, что под ногами шевелится сама земля, подталкивая в нужную сторону.

И вот впереди показалась исполинская громада Исаакиевского собора. Когда-то золотой купол гордо сиял над городом, теперь же он был неузнаваем. Вся конструкция превратилась в единый органический монолит, вросший в камень и металл. Своды обросли пульсирующими наростами, из окон тянулись нити, похожие на сухожилия, сливаясь в единую массу. Купол мерцал голубыми прожилками, словно гигантское сердце билось в глубине собора.

Вадим остановился на площади, чувствуя, как внутри головы зашумело, словно чужое сознание заметило его приближение.

-Ну и дела, -Вадим бросил взгляд на Медного всадника, оплетенного стеблями вирусной биомассы. Вся Сенатская площадь и Александровский сад были оккупированы Хронофагом, черно-серая гадость расползлась по земле, частично поглотила деревья и местами сама покрылась белыми пятнами.

Соколовский ткнул ногой в одно из пятен, биологическая ткань в этих местах оказалась высушенной и легко крошилась.

Неужели порождения вируса начинают погибать? Выглядит обнадеживающе, хотя все равно урон нанесен немалый. Вернется ли когда-нибудь городу его прежний облик?

Что примечательно, поблизости отсутствовали мутанты кроме пришедших вместе с Вадимом. Шестое чувство не давало никакой конкретики кроме наличия внутри собора чего-то необычного, чьи умственные и телепатические способности как минимум не уступают способностям Вадима.

''Рискнем.''

Внутренний интерьер собора был почти полностью поглощен массой вирусных клеток, она покрывала полы, стены, потолки, даже микроклимат кардинально изменился. На голову Вадима капала вязкая слизь. Среди этого отвратного месива выделялись вросшие в него человеческие тела, точнее тела зомби, послужившие базой для строительного материала улья.

Дышать сложно из-за повышенной температуры и влажности, в таких условиях биомасса растет с огромной скоростью. Тусклое свечение позволило разглядеть коконы и то, что находится под полупрозрачной оболочкой. Наполовину сформировавшиеся эмбрионы прыгунов, плававшие в амниотической жидкости. Сейчас они были размером чуть больше какой-нибудь овчарки. Мало кому из людей довелось побывать внутри улья и выйти оттуда живым.

Между подкупольными пилонами висел огромный кокон, внутри которого угадывалась тень чего-то массивного. Чем ближе подходил Вадим, тем сильнее становилось телепатическое давление. Это не были слова или образы - лишь хаотичные вспышки чужих эмоций, обрывки боли, бессмысленный поток разума, пытающегося оформиться. Казалось, сам собор гудит этим пульсом, а Вадиму хочется зажать виски, чтобы не сойти с ума.

Существо внутри зашевелилось. Когти разодрали слизистую оболочку, и на пол хлынула мутная жидкость. Из рваной дыры вывалилось тело - тяжелое, скрюченное, обросшее влажной серо-красной тканью. Первое впечатление - гигантский прыгун. Но стоило приглядеться, как волосы на затылке у Вадима встали дыбом: мутант был слишком человекоподобным.

У него была широкая грудная клетка и мощные руки, длинные, как у обезьяны, но в пропорциях угадывались знакомые очертания человеческих плеч и суставов. Голова с выпирающим лбом напоминала уродливый череп ребенка, вытянутый вверх и испорченный вирусом. В углублении посередине пульсировала полупрозрачная пластина, будто второй мозг пробивался наружу. Лицо изуродовано, но оставались зачатки человеческих черт: намек на скулы, трещина на месте рта, где мелькали влажные клыки.

Именно эта смесь знакомого и чуждого делала четвероногого мутанта чудовищным. Он не был полностью тварью, в каждом изгибе тела читалось, каким-то образом, ''бывший человек'', которого вирус вылепил заново. На Вадима уставились четыре красных глаза. В них плескалась не только боль, но и что-то еще -мгновение непонимания, как у новорожденного. Существо вяло моргнуло и тут же оскалилось, низко зарычав.