Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э. - Страница 38

Но замечала ли их отсутствие? Постоянно.

— А ты хочешь жениться и завести детей? — спрашиваю я.

— Я уж думал, не спросишь, — его губы растягиваются в надменной ухмылке. — Но слушай, я всеми руками за то, чтобы женщины брали инициативу. Я за равенство и все такое, но если кто и будет делать предложение, то точно я.

— Ты правда готов провести со мной всю жизнь? — не знаю, почему поддерживаю эту игру, но все же.

— Да, — его костяшки слегка касаются моих.

Щеки пылают.

— Ты уверен, что хочешь этого?

— Я уверен, что именно в этом и нуждаюсь, — отвечает он мгновенно, без малейшей паузы.

Нужно позвонить в 911. У меня точно галлюцинации.

— А дети?

— Столько, сколько захочешь ты, — парирует он так же быстро.

— Я была единственным ребенком, и мне это не особо нравилось, так что... — я притворяюсь, что размышляю, хотя это дается легко, пока в голове мелькают образы. — Двое или четверо. Я не люблю нечетные числа.

Он барабанит пальцами по столу, наклоняет голову набок, будто серьезно обдумывая это.

— Четверо звучит неплохо. Как думаешь, лучше одногодки или с небольшой разницей?

Я не удерживаюсь и хихикаю. Господи, я правда сейчас хихикнула? Я схожу с ума.

— Это зависит... ты слышал про «ужасных двухлеток»? Представь новорожденного, годовалого, двухлетку и трехлетку. Уверена, это небезопасно. Так что, может, с перерывами? Нам все-таки понадобится время, чтобы отсыпаться.

— Не думаю, что мы будем много спать, — я предельно ясно слышу намек. И, хотя не должна, тут же представляю это – его и меня.

— Только пообещай помогать мне с детьми.

— Можешь не сомневаться. Обещаю быть самым сексуальным папочкой, — он хитро шевелит бровями.

— О боже, — я закатываю глаза, стараясь не выдать, как горят щеки. — Так ты хочешь жениться и завести детей?

— С тобой, да. Просто скажи когда и где, и я навечно твой, — в его голосе звучит что-то новое, но я, наверное, придумываю.

— Будь осторожен в своих желаниях.

— Знаю. Именно поэтому и желаю,— его улыбка, взгляд, даже голос кажутся другими.

Он наверняка попадет в ГБЛ. У него будут дети с девушкой, которая не застряла в своих эмоциях и не сравнивает себя с Уэнсдей. С девушкой, у которой все в порядке и которая не хотела умереть, потому что разучилась чувствовать.

Да, он найдет потрясающую девушку, с которой проживет всю жизнь, кого угодно, не являющегося мной.

Дэниел

Я знаю, что сам себе рою яму, наливая кофе после одиннадцати вечера, но это дает шанс провести с Джози еще немного времени.

Я не хотел говорить «спокойной ночи» и, возможно, надеялся, что она тоже не захочет. Потому что, когда закончил с посудой, заметил ее навороченную кофеварку и не удержался от комментария. Сказал: «Бьюсь об заклад, кофе такой же крутой, как и сама машина».

Фраза так себе, но на ее губах мелькнула улыбка, и она предложила мне чашку. Отказаться я не смог, хотя кофе последнее, что мне нужно: подъем в пять тридцать, тренировка.

Но, оглядываясь назад, понимаю, что не имело бы значения, даже если бы вставать пришлось в два ночи и я все равно не сказал бы «нет». Хотя, если уж честно, она могла попросить о чем угодно. Я не уверен, что сумел бы отказать.

— Знаешь, ты мог просто загрузить посуду в посудомойку, — она протягивает мне дымящуюся кружку и усаживается рядом на диване со своей.

Мы могли бы остаться на улице подольше, но похолодало, и если мне все равно, то Джози сидела в майке и коротких шортах. Я заметил их не сразу. Не собирался пялиться, но, когда мы зашли внутрь и она что-то уронила, пришлось наклониться. Все произошло так быстро, что я даже не успел отвести взгляд. Передо мной оказались ее ягодицы. Я уставился на них, как идиот, будто никогда в жизни не видел женскую задницу.

— У нас дома всю посуду всегда мыли вручную, — не то чтобы не было посудомойки, но даже если бы и была, мать все равно не позволила бы ею пользоваться. Говорила, это делает людей ленивыми.

— Чтобы ты знал, посудомойки экономят воду, — она поднимает кружку и дует в нее, чтобы остудить.

— Только не смейся.

— С чего бы?

— Я не умею пользоваться посудомойкой, — признаюсь я и грозно тычу в нее пальцем, заметив, как дрогнули губы. — Ты же сказала, что не будешь смеяться.

— Я и не смеюсь, — она поднимает руку в жесте капитуляции, но в голосе все равно слышится насмешка. — Ты же знаешь, есть «Ютуб», интернет, и...

— Знаю. Наверное, мог бы и погуглить, — я подавляю усмешку. — Но всегда мыл руками, а посудомойка в нашем бейсбольном доме давно сломана. Мы ее вообще-то используем как склад для лишней посуды и всякого хлама. Так что, если решишь прийти в гости... лучше туда не заглядывай.

Она делает маленький глоток, но думаю, это только для того, чтобы скрыть улыбку. Фейерверк.

— Так выходит, я должна тебя научить?

— Тебе не обязательно. Правда, я не против мыть руками, — я тоже дую в кружку, прежде чем сделать осторожный глоток. Да, именно так хорошо, как я и представлял.

— Я тебе покажу, — ее голос звучит твердо и беспрекословно.

— Ладно, — сдаюсь я, хотя уговаривать и не пришлось бы. — Покажи, но мытье посуды самое малое, что я могу сделать. Ты ведь не позволяешь платить за аренду, убираться, вообще хоть как-то помогать.

Мы говорим об этом после того, как закончили рисовать выдуманное будущее. Хотя мысль все равно застревает. До, во время и после Аманды, это никогда даже не приходило мне в голову. Сейчас же слишком многое лежит на плечах, чтобы думать или хотеть этого.

Но теперь я думаю и о ней тоже.

— Дом уже оплачен, а уборкой я занимаюсь сама, так что тебе не о чем переживать, — рассеянно говорит она, взгляд ее отстранен и пуст.

— Эй, — я тянусь к ее руке, но в последний момент сжимаю пальцы в кулак и не касаюсь. Просто оставляю ладонь рядом. — Мы можем найти компромисс. Я буду покупать продукты и готовить, — ее губы чуть приоткрываются, и я уверен, что Джози собирается возразить. — На том и порешим. Я не собираюсь спорить с тобой, Джозефина.

— То есть, возражения не принимаются?

Сердцебиение на мгновение останавливает от легкого прикосновения ее руки к моей.

— Да, не принимаются. Я и правда хочу быть тебе полезен.

Она поворачивается ко мне всем телом, закидывает ногу на диван, и так моя рука касается ее голени. Я тут же ее одергиваю, будто обжегшись, с трудом удерживаясь от порыва коснуться ее по-настоящему. Но взгляд все равно скользит вниз к раздвинутым ногами и тому, как шов шорт очерчивает ее промежность.

Черт побери, может, остаться и правда не лучшая идея.

Я отвожу взгляд, и в этот момент по ее лицу пробегает тень и исчезает раньше, чем я успеваю понять, что это было.

— Дэниел, я дала тебе ключ не для того, чтобы ты работал или был полезен, — она тяжело вздыхает. — Если бы мне нужна была уборщица или повар, я бы их наняла, — Джозефина меняет позу, словно не решаясь: продолжить говорить или оставить мысль при себе. — У меня достаточно денег, и... на этом пожалуй остановлюсь, но хочу, чтобы ты знал: я тоже рядом.

Сначала я не понимаю, что она имеет в виду, но осознаю секунду спустя. Грудь сжимается, в горле застревает ком размером с целый континент, не давая дышать.

Я хочу ответить, но не могу найти слов. Прочесываю мозг в поисках хоть какой-то подходящей фразы.

Ее горло сжимается, она выпрямляется.

— Возможно, я последний человек, которому ты захочешь довериться. Я не умею давать советы и не отличаюсь особой мягкостью. Возможно, я переступаю границы, и тогда ты вправе сказать, чтобы никогда больше не поднимала эту тему, и я не буду, но хочу, чтобы ты знал: я рядом. Я с тобой, Дэниел, — она словно подчеркивает каждое слово, чтобы я понял: Джози чувствует мою боль и не собирается делать вид, будто ее нет. — Я не хочу, чтобы тебе казалось, будто рядом со мной нужно быть веселым или полезным. Хочу, чтобы ты просто был собой. Если понадобится кто-то, кто выслушает, кто просто рядом, я здесь, — ее карие глаза не отрываются от моих. — Но если нет, это тоже нормально.