Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э. - Страница 18

Обмахиваю пылающее лицо, пытаясь дышать, но дается с трудом.

Зачем только пришла? Я знала, что не готова. Мне здесь не место. Я не могу дышать.

— Джозефина, — я чувствую теплую руку на обнаженном плече, от чего и без того учащенное сердцебиение ускоряется еще сильнее. Но когда оборачиваюсь и поднимаю взгляд на Дэниела, оно постепенно утихает.

Его лицо затуманено беспокойством, тело заслоняет от меня весь остальной мир, но между нами все еще остается пространство.

— Что случилось? Ты в порядке? — его глаза изучают мои, и, заметив, что взгляд прикован к его руке, убирает ее.

Не знаю, как сказать, что я жалею, что он ее убрал. Не знаю, как попросить вернуть обратно, потому что это прикосновение что-то со мной сделало. Что-то, что не могу объяснить, и теперь мозг судорожно анализирует простой жест, который, уверена, для него ничего не значит.

Рот приоткрывается, но слова, которые я хочу выплеснуть, застревают в горле.

— Я не хотел касаться тебя. Извини, — искренне говорит он.

— Все нормально, — я опускаю взгляд, чувствуя неловкость. Я просто хочу остаться в темноте и быть забытой. Надо было остаться дома. — Я в порядке. Можешь идти.

— Уверена?

Я колеблюсь, прежде чем ответить:

— Да, я в порядке.

— Что, если... я останусь, но буду держать дистанцию?

Я поднимаю голову.

— Почему ты всегда такой настойчивый?

— Потому что если не я, то кто? — его губы трогает легкая улыбка.

Бабочки в животе расправляют крылья.

Ого.

— Ты не обязан. Я в порядке.

— Это не обязанность. Я хочу быть здесь.

— Эм, хорошо тогда, — я убираю волосы за ухо, и дышать становится немного труднее, но уже по другой причине.

Что, черт возьми, происходит?

— Я рад, что ты здесь, Джозефина.

Этих слов достаточно, чтобы конфисковать последние крохи воздуха из моих легких. Знаю, он говорит это не потому, что я на вечеринке; он говорит это потому, что я здесь. Я жива.

И на мгновение, с его спиной, заслоняющей весь мир, с фигурой, защищающей меня от всего, с улыбкой, оказывающей странное влияние на уже давно погибших в животе бабочек, я чувствую себя немного... нормально.

Дэниел

Может, Джозефина нарочно хочет оставаться в тени, считая, что ей там и место, но вот незадача, я-то ее вижу.

Не могу выделить что-то одно, бросающееся в глаза, потому что дело в ней самой. Она – свет, ослепительный цвет, который невозможно проигнорировать. Как маяк, что ведет тебя домой.

Джози по-своему сложна, но не значит, что заслуживает меньшего. Она не улыбается, но это не значит, что никогда не улыбалась. Ее глаза не горят жизнью, но уверен, что когда-то горели.

Может, она думает, что сломана и ее не стоит чинить, а может, я просто проецирую, потому что именно так себя и чувствую.

Сломанным...потерянным...пустым.

Я прячусь за улыбкой и ролью души компании, но на деле никто иной, как, черт возьми, самозванец.

Лучше бы умер той ночью. Или во все остальные разы.

Нет, не лучше, возражает голос в голове.

— Ты притих, — ее тихий голос выдергивает меня из мыслей, вынуждая вздрогнуть.

Я легко позволяю улыбке скользнуть по лицу.

— Уже соскучилась по моему голосу?

Свет позади окутывает ее лицо и тело сиянием, открывая вид на чуть сдвинутые брови.

— Нет, ты просто... неестественно тихий. Обычно такого не бывает.

— Надо же, какая внимательная, — я дразню ее, или по крайней мере пытаюсь, но, кажется, выходит хреново, потому что брови ее разглаживаются, будто Джози что-то поняла, но лицо вдруг становится бесстрастным. Прочищая горло, я перевожу разговор в другое русло. На кое-что действительно важное. — Могу я спросить?

— Конечно.

— Что ты имела в виду, сказав, что до той скалы я и понятия не имел, кем являешься ты, но в то же время сама знала меня?

С тех пор меня это гложило.

— Не важно. Просто забудь. В любом случае, это было давно, — она убирает прядь вьющихся волос за ухо.

— Для меня важно, потому что я все пытаюсь понять, что же такого сделал, чтобы вывести тебя из себя сильнее обычного, — но этот раз я улыбаюсь искренне, и, заметив, как уголки ее губ чуть дрогают, не могу не почувствовать себя победителем. — Ну же, Джоз, скажи.

— Однажды ночью ты подвозил меня домой.

Я пытаюсь вспомнить тот момент, но в голове пусто, и она, тяжело вздыхая, должно быть, это замечает.

— Это произошло примерно год и два месяца назад, — она прислоняется к ограде, устремив взгляд на людей, прыгающих в бассейн. — Той ночью я выпила, а Брайсон был пьян, поэтому ты и предложил подвезти меня. Говорил о том, что остался единственным трезвым, да еще и водителем. Всю дорогу рассказывал о кассетных записях, виниле и своих любимых музыкантах.

Меня мгновенно переносит в ту ночь, когда вдруг стал трезвым водителем²⁴. Это была обязанность Грея, как первокурсника. Обычно водителями остаются первокурсники или новички. Но пусть я был на втором курсе и это не моя обязанность, попросту нуждался в том, чтобы уйти из дома.

— Глупо злиться из-за этого. Просто мимолетного общения. Я с тобой даже не разговаривала.

— Не глупо, — я тоже прислоняюсь к ограде, все еще сохраняя дистанцию. — И если это тебя утешит, я не должен был становиться водителем. Мне просто нужно было уйти из дома. Моя дев... бывшая девушка, — быстро поправляю я. Не знаю зачем, но делаю акцент на слове «бывшая». — В который раз обвинила меня в измене, и мы поссорились. Конфликт быстро набрал обороты, и я знал, что если не уйду, она будет продолжать спорить.

И теперь, размышляя об этом, ловлю себя на мысли: а знает ли Джози, что моя бывшая спала с ее бывшим? Хочу спросить, но не решаюсь, боясь нарушить покой.

— Так что, ты изменял? — ее вопрос не обвинительный, а скорее любопытствующий.

Я не могу сдержать усмешку, потому что что-то подсказывает, что она не в курсе. Боже, насколько же это все глупо?

— Нет. Чтобы ты знала, я очень, просто невероятно верен, несмотря на то, что кто бы там что ни говорил. Я не помню тот вечер или тебя, потому что не мог перестать думать о ссоре и о том, как все вышло из-под контроля. Не мог перестать думать о том, как чувствовал себя виноватым и в то же время облегченным оттого, что больше не придется иметь с ней дело. Не мог перестать думать о том, каким был дерьмовым парнем, потому что предпочел провести вечер, подвозя незнакомку, вместо того чтобы находиться с той, что была моей девушкой целый год. Наверное, ты сейчас думаешь, что я идиот...

— Не думаю, — перебивает она. — Я ничего такого не думаю. Вообще-то, я не в том положении, чтобы строить предположения. Мои последние и единственные отношения превратились в полный балаган только потому, что у меня было хреновое чутье, так что с какой стати судить тебя за поступки?

— Последние и единственные? — я внутренне корчусь, жалея, что это вырвалось вслух. Не надо было пить.

Она саркастично смеется, опускается на землю и смотрит на меня снизу вверх.

— Тебе правда не обязательно здесь находиться. Мне и одной хорошо.

— Знаешь что, — я опускаюсь рядом с ней. — Тебе и правда стоило бы прекратить пытаться меня оттолкнуть. Чем сильнее толкаешь, тем больше мне хочется остаться.

— В таком случае, пожалуйста, оставайся. Я совершенно не против компании, — саркастично говорит она, но я улавливаю нотку грусти в ее голосе.

— Видишь, а я уже думал, ты так и не предложишь, — радостно говорю я.

Ее рот приоткрывается, и на секунду я теряюсь, глядя на форму губ и на то, какие они полные. Я сжимаю челюсти, отводя взгляд, но затем снова сосредоточиваюсь на том, как ее лицо освещает множество разноцветных огней, развешанных по всему двору. В Джози есть что-то сияющее. Как мотылек, летящий на свет, я не могу перестать на нее смотреть.