Сопротивляясь ей (ЛП) - Райан Кендалл - Страница 7

— К сожалению, у меня немного продуктов.

— У тебя есть яйца, — сказала она, ставя коробку на стол.

Он нахмурился, не в силах вспомнить, когда в последний раз ходил за продуктами.

— Может быть, ты проверишь их срок годности.

Она подняла коробку, чтобы прочитать дату, напечатанную на дне.

— Хм. У нас нет яиц. — Она вновь заглянула в кладовку. — Тогда макароны.

От его внимания не ускользнуло, что она сказала «мы», подразумевая, что это были они вдвоем, несмотря на все окружавшее их дерьмо. Он не знал, что на это ответить, но все же кивнул.

— Хорошо.

Она держалась на удивление хорошо, учитывая безумие ситуации.

Саванна бросила целую упаковку макарон-пенне в кастрюлю с кипящей подсоленной водой. Коул наблюдал за ее движениями и решил, что ему нравится видеть ее на своей кухне. Легкая довольная улыбка тронула ее губы.

Только когда они уселись в маленьком кухонном уголке и принялись есть пасту с густым соусом, который она приготовила из молока, масла и сыра пармезан, он осмелился спросить о ее прошлом.

— Могу я задать тебе несколько вопросов о комплексе... и о том, как ты росла там?

Он знал некоторые подробности из досье, но ему хотелось услышать эту историю от самой Саванны.

Она кивнула. В ее глазах появился испуг, и она смотрела куда угодно, только не на него.

— Ты только дай мне знать, если тебе будет неудобно отвечать. И мы не будем об этом говорить.

Сегодня он не собирался давить на нее слишком сильно. Она уже достаточно натерпелась, но он полагал, что если она собирается остаться в его доме, то ему нужно будет знать кое-какую основную информацию, хотя бы для того, чтобы она чувствовала себя как можно более комфортно.

— Каково было там расти?

Она глубоко вздохнула и начала повторять то, что он прочитал в материалах дела. Джейкоб хотел создать идеальную общину: они сами выращивали себе пищу, продавали товары на фермерских рынках и были полностью самодостаточны. Он учил их, что внешний мир — опасное место, а люди грязны, и им нельзя доверять. Он учил их, что микробы и болезни, распространяющиеся от полового контакта, в конечном счете, убьют большую часть населения, и они не смогут размножаться, поэтому последователям Иакова нужно было отделиться, чтобы жить в чистоте.

— А как твоя мать оказалась втянутой в это дело? — спросил Коул.

Саванна сложила руки на коленях.

— Она влюбилась в него. Он был обаятельным, спокойным собеседником, уверенным в себе. Легко удавалось убедить людей следовать за ним.

Коул знал это из информации, которую бюро собрало в своем досье.

— Он мог быть очень убедительным. Когда он говорил, люди слушали, — объяснила Саванна.

— А как насчет тебя, ты верила его учению?

Она кивнула.

— Сначала. Я не знала ничего другого. Но когда я стала старше, то начала сомневаться. У меня возникло непреодолимое желание увидеть все своими глазами; иногда это меня раздражало.

Обнаружив, что ее тарелка пуста, Коул положил Саванне еще одну порцию пасты, прежде чем уговорить ее продолжать.

Она воткнула вилку в макароны, выглядя погруженной в свои мысли.

— Но больше всего мне хотелось пойти в школу. Джейкоб не мог этого понять. Он пытался убедить меня, что это небезопасно. Мальчики там... — Она вдруг замолчала, опустив глаза в тарелку.

— Что? Ты можешь мне сказать.

— Он сказал, что мальчики хотят от меня только одного — залезть ко мне в трусики.

Был ли кто-нибудь в ее трусиках? И почему при этой мысли ему захотелось кого-нибудь ударить? У него не было никаких прав на нее, и все же он не мог избавиться от собственнической жилки, которая бурлила в нем.

— Окей. Так я понимаю, что ты не ходила в школу?

— Нет. Но я отказалась сдаваться и, в конце концов, убедила Джейкоба нанять для меня репетитора, чтобы я могла получить аттестат о среднем образовании. В прошлом году мы встречались в местной библиотеке два раза в неделю. Я была одной из немногих, кому разрешили покидать территорию лагеря.

Вау. Он был прав насчет ее решимости.

Несколько минут они ели молча. Коул не хотел давить на нее слишком сильно, он был счастлив, что ей вообще было удобно разговаривать с ним.

— Кстати, это очень вкусно.

— Он воткнул вилку в макароны и ухитрился съесть еще порцию, хотя уже был сыт. У него был здоровый аппетит, но Саванна приготовила достаточно, чтобы накормить целую армию — если судить по все еще полной тарелке макарон на столе.

— Ты, очевидно, много знаешь обо мне, — заметила Саванна, накручивая на палец прядь длинных волос. — Но если я собираюсь остаться здесь, разве я не должна знать о тебе больше?

Коул пожал плечами.

— А что ты хочешь знать?

Она задумалась на мгновение, продолжая играть со своими волосами. Внимание Коула переключилось с ее блестящих зеленых глаз на рот и то, как она рассеянно теребила выбившуюся прядь волос.

— Жена? Девушка?

— Здесь только я.

— Как же так?

Он думал о том, как ответить, а не о том, почему так — он не хотел ответственности, сердечной боли, которая приходит с потерей любимого человека снова и снова. Но он не торопился, обдумывая, какой ответ ей дать.

— Именно так мне нравится.

Саванна слегка нахмурилась.

— А тебе не становится одиноко? А как же твоя семья? Они где-то поблизости?

Коул молчал, наблюдая за тем, как ее рука замедляет свои движения, когда она становится неуверенной в себе, задаваясь вопросом, не переступила ли черту в этом вопросе.

— Это еще одна общая черта между нами.

Она пристально посмотрела на него, пытаясь понять.

— Твои родители…

— Их нет. И так уже несколько лет. Есть только моя сестра Марисса и я. Она на три года старше и настоящая заноза в заднице, — добавил он, надеясь добавить немного юмора в этот момент, который внезапно стал тяжелее, чем он ожидал.

— Мне очень жаль, — прошептала она, не сводя с него глаз.

Понимание вспыхнуло между ними, и их взгляды остались прикованными друг к другу. Двоих совершенно чужих людей соединила общая потеря, которая ранила так глубоко, что рана никак не заживет.

Он медленно прерывисто вздохнул. Это не было частью сделки. Теперь он уже не мог быть таким мягким. Просто потому, что он, образно выражаясь, принес свою работу домой, не означало, что это нормально для него – быть таким мягким. Господи, что же будет дальше? Они станут плакать друг у друга на плечах? Вязать чертово одеяло? Ни. Хрена. Он сделает все, что должен, чтобы помочь Саванне. Он не мог спокойно смотреть, как страдает женщина. Вот, собственно, и все. Он не станет вмешиваться эмоционально. Не будет. Только не сейчас. У него был шкаф, заполненный пузырьками с рецептурными лекарствами, – как итог того, что он уже был вовлечен в то, во что не надо было вмешиваться.

— Спасибо, — выдавил он, более чем готовый сменить тему разговора.

Остатки еды остыли, и Саванна выглядела совершенно усталой. Она сидела, откинувшись на спинку стула и подперев голову рукой.

— Пойдем, я уложу тебя в постель.

Он поставил тарелки в раковину и повел Саванну в комнату для гостей.

***

Дом Коула оказался совсем не таким, как ожидала Саванна. Она не совсем понимала, чего ожидала, но большой современный лофт на третьем этаже с окнами от пола до потолка и мебелью с гладкими чистыми линиями стал для нее неожиданным. Она была слишком измучена, чтобы осмотреться, переутомление и борьба с приступом паники сделали свое дело, но она послушно следовала за Коулом, изо всех сил стараясь слушать, как он указывает ей на вещи. От небольшого кухонного уголка открывался вид на большую гостиную с секционным диваном цвета эспрессо и большим телевизором с плоским экраном.

Она уже успела полюбить большую безупречно чистую кухню с ее приборами из нержавеющей стали и разделочным столом в деревенском стиле, хотя поначалу вид этой кухни вызывал у нее приступ грусти. Мысли о приготовлении пищи заставляли ее думать о комплексе, а значит и о детях. Она беспокоилась о том, где они сейчас находятся и хорошо ли о них заботятся. Особенно маленькая Бритта. Пятилетняя девочка была такой умной и сильной, самой сильной маленькой девочкой, и все же она выглядела такой грустной, когда ее вместе с другими детьми погрузили в фургон. Она надеялась, что с Бриттой все в порядке. Жаль, что она не может найти ее... но она выкинула это из головы, пока работала над основным рецептом феттучини альфредо. Она не могла сказать, что когда-либо готовила именно это блюдо в три часа ночи, но ее возможности были ограничены наличием продуктов.