Сопротивляясь ей (ЛП) - Райан Кендалл - Страница 27

— Как только получишь лицензию, сможешь ездить, когда я буду на работе. — Он ткнул пальцем во второй кусок бананового хлеба, который Саванна положила перед ним. — А ты не думала о том, чем бы тебе хотелось заняться? — Он осмелился взглянуть на нее.

— Я бы хотела работать с детьми. Может быть, няней, а может быть, в детском саду.

— Это отличная идея.

Коул удивился, как легко прошел разговор. Может быть, Саванна была готова к большему, сильнее, чем он думал. Он направился в свою спальню, чтобы продолжить готовиться к работе, чувствуя некоторую неловкость из-за разговора, который между ними состоялся.

***

Как бы Саванне ни хотелось признать, что Коул все же равнодушен к ней, потому что ее чувства были совсем другими. Особенно после того как наблюдение за ним с той другой женщиной разбило ее сердце на миллион крошечных кусочков. Она по глупости начала влюбляться в него, в его нежные чувства, в заботливую натуру, в сильную трудовую этику, во все его существо. И с тех пор как она увидела, как Коул занимается любовью с другой девушкой, ее тело соединилось с его сердцем, боль теперь охватывала все, овладевая ею изнутри.

Она скучала по нему, когда он был на работе. Скучала по запаху, по теплу и просто по тому, что есть кто-то, с кем можно поделиться мелочами. Например, когда Каддлс в первый раз вскочила на диван — смущенная тем, как она туда забралась, или когда Саванна, наконец, освоила рецепт своего любимого пирога, который делала для нее ее подруга Мелоди.

Она практически растерзала Коула, когда он вернулся домой с работы, отчаянно нуждаясь в контакте и внимании. И он всегда позволял это, но никогда не поощрял ничего нового между ними. Саванна понимала, что ей пора найти работу — найти что-то, чему она могла бы посвятить свое время и внимание, а не быть матерью и домработницей Коулу до смерти. Хотя он никогда не жаловался.

Но, даже планируя будущее, она не могла удержаться от мыслей о Коуле. То, как его темные напряженные глаза ощущались на ее коже, его случайные прикосновения... Саванна сомневалась, что Коул вообще представлял, насколько безумной он ее делал. То, как он улыбался, когда пробовал первый кусочек еды, которую она приготовила, то, как он выглядел с закатанными рукавами рубашки, когда возвращался домой с работы. Она находила почти все, что он делал, сексуальным. И не он заставлял ее принюхиваться к его запаху, когда возвращался домой из спортзала с блестящей кожей и в спортивных шортах, свободно болтающихся на бедрах. Ей потребовалась вся ее сила, чтобы не прыгнуть на него.

Саванна никогда раньше не испытывала таких чувств — ни к кому, и наконец-то набралась смелости поговорить об этом со своим психотерапевтом на прошлой неделе. Тот заверил ее, что ее чувства к противоположному полу совершенно нормальны и вполне ожидаемы, особенно когда живешь в тесном соседстве с тем, к кому она испытывает влечение. Но он предостерег ее от отношений с Коулом, сказав, что если он не ответит на ее чувства, Саванне будет больно.

Саванна обнажилась перед Коулом, и толку от этого было мало. Конечно, он был достаточно искушен, чтобы поцеловать ее во все нужные места, пока она не растворилась в удовольствии, но затем он натянул ее трусики на место и ушел, как будто между ними ничего не произошло. Казалось, ничто из того, что она делала, не заставляло его видеть в ней женщину. Он все еще видел ту испуганную, измученную жизнью девушку, которую спас. Когда он, наконец, поцеловал ее — полноценный чувственный поцелуй с открытым ртом — она могла сказать, что это подействовало на него, но он не позволил себе пойти туда с ней. Она на мгновение подумала, что, возможно, Коул гей, но также знала, что он получает простые удовольствия от их контакта, даже если это только тепло другого тела. Поэтому она пошла на свидание с Леви, а утром поговорила с Коулом о получении водительских прав и собственной работе. Пришло время подумать о своем будущем, каким бы страшным оно ни было. И не только потому, что это означало полагаться только на себя, но и потому, что мысль о разлуке с Коулом казалась ей потерей, с которой она не могла справиться. Она влюбилась в него с того самого момента, как впервые увидела его с оружием в руках, а его темные умные глаза осматривали комнату, где она пряталась.

Когда утром Коул ушел на работу, она прибралась на кухне, отполировала столешницы из черного гранита, а затем устроилась за обеденным столом с его ноутбуком. Она начала искать работу и изучать стоимость квартир. Пришло время составить план для себя. Она не могла вечно полагаться на щедрость Коула.

Коул считал, что йога должна расслаблять. Вот почему он не мог понять

причины тому, что Саванна вернулась домой взбешенной как потревоженное осиное гнездо.

Она швырнула коврик для йоги в шкаф и вернулась на кухню. Коул полагал, что она присоединится к нему в гостиной, чтобы рассказать обо всем в своей уже привычной взволнованной манере, как делала всякий раз, когда у нее появлялся новый опыт. Он взглянул на часы. Время ужина... Может быть, Саванне не терпелось начать готовить. Но, похоже, она не столько готовила, сколько наказывала посуду.

— Саванна? — Коул завернул за угол и оказался на кухне, где грохот кастрюль и сковородок начал его тревожить.

— Что? — Она резко обернулась, держа в руке большой поварской нож.

— Ого. — Он поднял руки. — Я просто хотел спросить, как прошло занятие йогой.

Она прищурилась, отказываясь опустить нож.

— Прекрасно, — отрезала она резким тоном.

Он сделал шаг назад.

— Что-то случилось? — Он озабоченно свел брови.

— Нет. — Она разрезала спелый помидор с такой силой, что брызги семян и сока разлетелись по столешнице.

— Ты уверена? — Коул осмелился подойти ближе. — Тебе было... весело?

Она все еще была одета как для тренировки, облегающие черные брюки обтягивали ее задницу самым отвлекающим образом. Да благословит Господь того, кто изобрел штаны для йоги. Маленькая белая майка задралась, обнажая узкую талию и поясницу. В его подсознании плясали видения, как он ласкает эту попку ладонями, вместе с воспоминаниями о том, какой на вкус была ее кожа.

Боже милостивый, он хотел Саванну.

Плохо.

Коул старался не оставаться с Саванной наедине с тех пор, как сдался и доставил ей удовольствие. Как бы ему ни хотелось повторения, он не осмелился сдаться. Всю прошлую неделю он работал допоздна, после работы ходил в спортзал, заходил в паб Лайама выпить, а потом возвращался домой и ложился спать, пока она спала. Конечно, это не помешало Саванне обвиться вокруг него всем телом, испустить счастливый вздох у него на груди или обнять его за плечи. Она, конечно, не стеснялась демонстрировать свои потребности, с точки зрения физической привязанности, оно ни один из них, на самом деле, не говорил об их отношениях, или что бы это ни было между ними.

Саванна выронила нож, забыв о своей задаче, и тот звякнул о разделочную доску.

— Весело? Хм, давай посмотрим. Забавно смотреть, как девушка, которую ты приводил тогда домой, девяносто минут извивалась в невозможных позах? Нет. Я не думаю.

— Саванна. — Его тон был резким, и она встретилась с ним взглядом.

— Что, Коул? Что?

Он сглотнул и проверил почву между ними, сделав еще один шаг ближе.

— Сначала дай мне нож.

Схватив ее за запястье, он свободной рукой отодвинул нож подальше на всякий случай. Он никогда не видел ее такой взвинченной. Они стояли всего в нескольких дюймах друг от друга, и Коул чувствовал тепло ее кожи. Он ощущал сладкие цветочные нотки ее шампуня, которые разрушали его решимость. Он представил себе, как наклоняется и овладевает ее ртом в поцелуе. Он хотел почувствовать, как ее полные губы приоткрываются, чтобы принять его, и от воспоминаний о том, как ее маленький мягкий язычок терся о его, у него заболели яйца. Но даже когда Коул обдумал все это, всего за два удара сердца, он знал, что не поцелует ее. Вместо этого он крепко зажмурился, желая, чтобы его стояк смягчился.