Тяжелое падение (ЛП) - Ней Сара - Страница 22

Или, когда отец ругал его, словно угрюмого подростка.

Я не виню Базза за то, что тот ведёт себя как подросток. Вся его семья подтрунивает над ним всё то время, что мы здесь находимся, как будто парень никогда раньше не приводил домой женщину, и никто не знает, как вести себя, когда я сижу здесь.

Женевьева Уоллес не позволяет мне и пальцем пошевелить.

Мальчики же, напротив, превратились в лакеев. Даже Триппу приходилось несладко.

Я наблюдала, как братья убирали со стола, а их отец отправился на задний двор разжигать костёр, возле которого мы все сейчас сидим и болтаем. На коленях у меня одеяло, а на лице — глупая улыбка.

В этой семье я чувствую себя как дома.

— Сегодня никто не поедет домой — вы все пьяны, — объявляет миссис Уоллес, убирая крекеры и зефир, который мы жарили ранее.

— Мам, я выпил одно пиво, — настаивает Трипп, поднимаясь со своего места у костра и показывая два пальца. — И ещё одно.

Женевьева кивает в знак согласия.

— Ладно, Трипп, можешь ехать. — Она отпускает его, но не своего второго сына. — Трейс, я настаиваю, чтобы вы двое остались...

— Мам, всё в порядке. Я тоже не так уж много выпил.

Это правда. Как и его брат, за весь вечер Базз выпил максимум две банки пива. К тому же я могу сесть за руль, если понадобится.

— Тебе вообще не следовало пить и везти Холлис домой. Я воспитывала тебя лучше.

Он смотрит с недоверием, и, признаю, её попытки уговорить нас остаться притянуты за уши. Уловка, которую мы все видим насквозь.

Трейс снова пытается её образумить.

— Холлис завтра на работу.

— Правда, дорогая?

Я ломаю голову в поисках оправдания, но правда в том, что мне не нужно завтра идти в офис. А поскольку в машине у меня есть ноутбук, то технически могу поработать по дороге домой. К тому же я ненавижу врать, а мы занимались этим всю ночь.

— Я... — Я смотрю на огонь, пылающее оранжевое пламя успокаивает и гипнотизирует. — Я имею в виду...

— Я в порядке, мам. Правда.

— Трейс Эдвард, что я только что сказала?

— Это не моё второе имя, — вежливо напоминает ей. — Это второе имя Триппа.

— Перестань спорить с матерью, — говорит его отец.

Женщина уходит, держа в руках закуски для костра, а я с трудом подавляю смех, который сдерживала во время препирательств. Теперь глядя на двор, на линию деревьев, освещённую яркой луной, я, наконец, смеюсь вслух.

— Что, чёрт возьми, смешного? — огрызается на меня Базз, сидя в своём садовом кресле.

— Ты.

Он издаёт какой-то звук, но больше ему нечего сказать.

— Она играет со всеми вами, как на скрипке. Это уморительно.

— Что ты имеешь в виду?

— Она пытается заманить нас в ловушку, чтобы мы провели больше времени вместе.

— Это бессмысленно. Она думает, что мы встречаемся.

Я фыркаю.

— Да ладно, она же не идиотка. Матери не вчера родились. Должно быть, она почувствовала, что мы не настолько близки, и пытается сблизить нас, заставляя быть вместе. Вот.

— Моя мать — святая женщина, она никогда бы так не поступила.

— Ты действительно веришь в эту ложь, выходящую из твоих уст? Твоя мама не святая. Она — кукловод, а вы трое танцуете, как марионетки.

— Я взрослый человек, чёрт возьми, и моя мать не может указывать мне, что делать.

— Ладно.

— Она не может.

— Я сказала «ладно».

— Верно, но ты мне не веришь. В душе ты насмехаешься надо мной. Я чувствую это.

Я киваю, потому что он прав.

— Тогда иди туда и скажи ей, что мы не останемся, ты, большой ребёнок.

Тишина.

И тишина.

Вдалеке слышен звук машины, едущей по гравийной дороге.

Уханье совы.

Снова тишина.

— Итак. Похоже, мы остаёмся на ночь.

Я едва сдерживаю смех.

— Как же я тебя сейчас ненавижу, — шепчет он.

— Нет, не ненавидишь, — шепчу я в ответ, потому что он не ненавидит меня.

Ни капельки...

Трейс

— Эта кровать совсем крошечная. — Холлис стоит у изножья моей детской кровати — что-то вроде двуспальной кровати, на которой я едва помещался в длину. Зато ширина? Достаточно удобная, чтобы я мог раскинуться, как угодно.

В детстве моя спальня была недостаточно просторной для чего-то большего. Родители поставили эту кровать в своей новой гостевой комнате, когда переехали — они оба слишком бережливы, чтобы обновить мебель вместе с новым домом. Некоторые из моих трофеев даже висят на стене в этой комнате для украшения, и я подозреваю, что если бы зашёл в другую гостевую спальню, то обнаружил бы там кровать Триппа и его трофеи, стоящие на книжной полке, точно так же, как и мои.

Немного странно. И в то же время мило.

Я люблю свою маму. Она очаровательна.

— Ты приверженец размеров, Холлис? Больше не всегда лучше.

— Когда речь идёт о кроватях, то да. — Она садится на матрас, несколько раз подпрыгивает, проверяя пружины, проводит руками по светло-серой ткани одеяла, которое я не узнаю — определённо новое. — Ты хоть поместишься на этой штуке?

— Едва ли. Нам обоим придётся потесниться, это будет похоже на игру в «Твистер». — В чём я, как известно, доминирую.

Холлис резко поднимает взгляд, её это явно не забавляет.

— О, нет-нет. Мы ни за что не разделим такую маленькую кровать. Я тебе не доверяю. Нет.

— Скажи «нет» ещё раз. — Невинно вскидываю руки. — Я не буду трогать тебя ими, обещаю.

— Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне чем-то ещё.

Ха. Должно быть, она говорит о моём пенисе.

— Ничем не буду. Кроме того, уверен, что мама будет прислушивается к звукам. Этой женщине очень нужны внуки.

— Кому-то из нас придётся спать в другом месте. — Взгляд Холлис устремлён на пол, на бежевый ковёр. Он новый и чистый, но это... ковёр, и я не буду на нём спать. Ни за что!

— Ты предлагаешь мне спать на полу в моём собственном доме? — Одна только мысль об этом приводит меня в ужас.

— Нет, я предлагаю тебе спать на полу в доме твоих родителей.

Эм, я купил половину дома — значит, половина дома моя, верно?

Разумеется, я не говорю этого вслух. Она наверняка осудит меня за хвастовство своей щедростью. Но это вертится на кончике языка, потому что у меня очень мало реальных законных аргументов против того, чтобы не спать в одной постели.

— Мы не будем снимать нижнее бельё, как тебе такой вариант? — Если говорить о компромиссах, то этот звучит довольно разумно.

— Я очень плодовита, — сообщает мне Холлис, откидывая волосы назад. — Тебе следует держаться как можно дальше от этих яичников, если не хочешь, чтобы я появилась у тебя на пороге через девять месяцев. — Она медленно поглаживает свой живот по кругу, и я чувствую, как мой член твердеет.

Я бы с радостью засунул ребёнка в этот сексуальный живот.

— Это должно оттолкнуть меня? Потому что я только что дважды кончил в штаны. — Пауза. — Поздравляю, у тебя будет двойня.

Её нос и рот кривятся.

— Ты такой противный.

— Почему ты ведёшь себя так, будто я рад такому раскладу? Неужели думаешь, что мне хочется ночевать в гостях у мамы на маленькой кроватке, когда у меня дома стоит гигантская кровать и есть простыни из четырёх миллиардов ниток?

— Да.

Отлично. Признаю, она меня раскусила.

— Я не смог бы организовать это лучше, даже если бы сам все спланировал. Ну что, ты счастлива? Я даже ни капельки не злюсь из-за этого.

— А что, если мы подождём, пока они лягут спать, и ты пойдёшь в другую спальню?

Чёрт. В этом есть смысл, только не хочу уходить в другую спальню. Мне хочется, чтобы мы с Холлис обнимались и целовались, как подростки, на моей старой кровати. Я ведь не слишком много прошу?

— Мама засиживается допоздна. Роджер купил ей iPad несколько лет назад, и она проводит полночи, просматривая в интернете объявления о купле-продаже. —Женевьева Уоллес обожает выгодные сделки.