Город титанов (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 14

— Он человек? — попытался разрядить обстановку я.

Запрокинув голову, баба рассмеялась. Мигель тоже затрясся от смеха, звеня цепями. Живи он в России, наверняка золотые зубы вставил бы. Поняв, что Флектор — что-то вроде местного шута, пинать его можно и нужно, продолжил:

— На Родине, в России, говорят, что, если вступил в дерьмо, это к деньгам. Он приносит вам деньги?

Теперь роготали все, кроме «цыпленка».

— Этот парень мне нравится! — бабища указала на меня жирным пальцем.

«Цыпленок» что-то прошелестел по-филиппински, и шутки кончились. Потом он обратился ко мне:

— Заткнись и отвечай на вопросы. Флектор — наш боевой товарищ, которому не повезло. Дерьмо — это ты. Если я разрешу, завтра он заберет твой статус чистильщика и не просто выздоровеет, понимаешь? Он насрет на твой труп! И кто тогда будет вонять?

Понимая, что все равно подохну, я не собирался заискивать перед ними, выпрашивать благосклонность. Охваченный злым азартом, выпалил:

— Так к чему тянуть? Давайте начнем.

— Заткнуться! — прошипел «цыпленок».

Остальные смотрели на меня, как мне показалось, с интересом и одобрением, но почему? Я продолжил распаляться, холодным разумом фиксируя их реакцию.

— А то что? — оскалился я. — Вы меня изобьете? Пристрелите? Так вперед! Что касается статуса… Чистильщик чистильщику не брат и товарищ, а волк!

Похоже, по-английски хорошо понимала только бабища, она перевела меня дословно и спросила:

— Что это значит?

— Не в ваших интересах, чтобы чистильщиков было много. Остаться должен кто-то один. Только не говорите, что вы этого не знали.

Может, поверят, тогда забирать у нас с Тетыщей статусы будет незачем.

— А ты откуда знаешь?

— Ворона на хвосте принесла, — ответил я, не зная, как по-английски «сорока».

Теперь они запереглядывались активнее.

— Твой талант — брать под контроль птиц? — спросил «цыплёнок». — Или всех животных? Или только ворон?

Я ухмыльнулся:

— Снимите кандалы, покажу.

Бабища подошла ко мне — огромная, но не бесформенная туша, а будто ожившая статуя языческой Мадонны. Такая одной сиськой пришибить может. Думал, она будет со мной разговаривать, но бабища резко дернула рукой, и тело пронзила боль от электрического разряда. Шокер она не убирала, наблюдала, как я корчусь, с материнской нежностью.

— Исабелла, хватит! — рявкнул Родриго. — Он нужен живым.

Бабища с неким разочарованием отступила, и я вытянулся на полу.

— Отвечай на вопросы. Не дерзи, — нежно проговорила она.

— Понял.

— Хорошо. А теперь познакомишься с местным населением.

Мы спускались по лестнице, когда из производственного корпуса снова донесся тот жуткий рев. Исабелла усмехнулась:

— Наши питомцы требуют ужина. Не волнуйся, скоро и ты их покормишь.

— Что там?

— Увидишь. Все увидишь.

На первом этаже она привела меня к массивной решетчатой двери и громко стукнула по металлу кулаком.

— Эй, сосунки! Свежее мясо привела!

Изнутри донеслись голоса, шарканье ног. Исабелла открыла дверь ключом, толкнула меня внутрь.

— Знакомьтесь, развлекайтесь. Только не убейте — этот нужен живым.

Дверь за мной захлопнулась.

Я оказался в большой камере, где, помимо трехъярусных нар, стояли самодельные столы и табуретки. На нарах и за столами сидели люди — человек пятнадцать, не больше. Все грязные, оборванные, с потухшими глазами.

— Новенький, — проговорил кто-то в углу. — Давно тут не было новеньких.

Из тени вышел мужик лет сорока пяти, худой, как скелет, но в глазах еще теплилась жизнь. На лице — шрамы, на руках — следы от наручников.

— Меня зовут Вечный, — представился он по-английски и протянул руку. — Бывший старший лейтенант полиции. А ты кто?

— Денис. Я из России.

— Ого! — Вечный присвистнул. — Русский! Откуда ты? «Ковчег»?

— Нет, мы с моими людьми с другой части острова.

— Понятно, зачем ты здесь… — хмыкнул он. — А я тут за то, что гонял Исабелу. Гордый был, как и ты сейчас.

Я оглядел остальных заключенных — большинство не обращали на нас внимания, занимались своими делами.

— Что здесь происходит?

— Длинная история, — Вечный сел на нижнюю нару, похлопал рядом. — Садись, расскажу. У нас тут времени — вагон.

Я сел рядом с ним.

— Когда все началось, Денис, эта банда захватила тюрьму еще в первые дни. Умные оказались — поняли, что тут можно отсидеться, переждать первую панику и ужас. Потом, когда зомби стали сильнее и умнее, сообразили, что это место — крепость, и защитит даже от титанов. А качаются знаешь как? У них тут целая система — в производственном корпусе держат бездушных, скармливают им бедолаг вроде нас, а потом убивают и прокачиваются, когда бездушный достаточно развился.

Он помолчал, глядя в пол, потом продолжил:

— Я два года пытался Исабеллу поймать. Она тогда еще обычной бандиткой была, промышляла наркотой. Почти взял — окружили ее логово, но она смылась. А когда все завертелось, она меня нашла первым делом.

— И что?

— А то, что она решила отомстить. Не убить — это было бы слишком просто. Она меня тут держит, измывается потихоньку. То битой приласкает, то электричеством побалует. Обещает, что, когда надоем, скормит своим питомцам.

— Почему Вечный?

Старший лейтенант горько усмехнулся:

— Потому что она мне не дает умереть. Каждый раз, когда я пытаюсь покончить с собой, она меня откачивает. Говорит — будешь страдать вечно. Вот и прозвали Вечным.

Я посмотрел на этого изможденного человека и почувствовал, как внутри все сжимается. Место, куда мы угодили, нравилось мне все меньше.

— А остальные?

— Все мы тут — живые мертвецы.

Из производственного корпуса снова донесся рев — теперь я понимал, что это такое.

— Сколько там монстров?

— Десятка три, не меньше. Все эволюционировали в амбалов, но куда Исабела метит — понятно. Хочет своих карманных титанов.

— Какого уровня ее бездушные?

— Одного такого упокоить — кредитов любому на несколько уровней хватит.

Вечный встал, подошел к окну — узкая полоска, затянутая решеткой.

— Знаешь, Денис, я много думал. Может, они и правы. Мир изменился, старые правила не работают. Выживает тот, кто приспосабливается. Если бы не старая вражда, я бы, может, пошел работать на Исабеллу. Да только зачем я ей?

— Не похоже, что ты в это веришь.

— Не верю. — Он обернулся. — Но иногда хочется поверить. Легче было бы.

Где-то в глубине тюрьмы хлопнула дверь, послышались голоса. Вечный насторожился:

— Кого-то ведут. Наверное, твоих друзей.

Через несколько минут дверь нашей камеры открылась, и внутрь втолкнули Сергеича. Он выглядел помятым, но живым.

— Денис! — он кинулся ко мне. — Живой, сука! А я уж думал…

— Тише. — Я обнял его. — Все нормально. А Тетыща?

— Тетыщу в другую камеру засунули. Говорят, для особо ценных гостей место отдельное.

— А Тори?

Сергеич сплюнул:

— Тори, эту дрянь, к себе забрали. Развлекаются сейчас небось. А она и рада, небось!

— Или просто пытается выжить, — заметил Вечный. — Девушка же?

Сергеич впервые его заметил:

— А ты кто?

— Вечный. Местный старожил.

— Понятно, — Сергеич оглядел камеру. — Веселое местечко. Долго тут сидеть будем?

— Радуйся, если долго, — ответил я. — Отсюда, как я понял, уходят только на корм тварям…

Из производственного корпуса снова донесся рев, на этот раз особенно громкий и продолжительный. Все в камере замерли.

— Кормят, — хмуро проговорил Вечный. — Значит, завтра кого-то из нас туда поведут. На работу…

Спустя, наверное, полчаса, открылась дверь, и в камеру швырнули стонущую кучу тряпья. Прокатившись, бедолага замер вниз лицом, закашлялся, сплевывая сгустки крови.

«Лейтенант Карлос Рамос, претендент 26-го уровня», — промелькнуло в голове, и я вздрогнул. Неужели система жнецов вернулась…