Чужак. Черный титул (СИ) - Нормаер Константин - Страница 7

Обменявшись взглядами, Спирито внезапно снял шляпу и, помахав ею над головой, выставил перед собой тощую ногу, изобразив приветствие высокородных. Затем, водрузив шляпу обратно на голову, дух потер руки и, удовлетворенный проделанной работой, направился обратно к костру.

[1] Округлый нож с двумя лезвиями.

[2] Изворотливость.

Глава 4. Ночь

Белый голубь с черным пятном на голове, напоминающим шляпку, курлыкал, примостившись на одном из каменных выступов. Морганте приблизился к птице, осторожно снял у нее с лапки прикрепленное послание, прочитал его и, смяв, порвал на мелкие кусочки.

Я все это время сидел на камне и пытался переварить видение, что продемонстрировал нам Крысиный король. Уверен, наука может объяснить многое, может быть, даже все. Только как заставить разум поверить в реальность этих самых объяснений, когда разум отказывается это делать? Например, что не существует ни зеленой травы, ни голубого неба, ни белой или темной кожи, а наш мир в реальности серый: есть только бесцветные объекты, которые освещены в разной степени. Или что Вселенная не имеет границ. Наверное, в этот ряд удивительных открытий можно поставить и странных существ, которые обитают в здешнем времени, а заодно и заклятия с колдовством. Но как заставить самого себя в это поверить? Видимо, есть только один вариант: принять как данность и не копаться в природе вещей в поисках обмана.

— Куда двинем дальше? — спросил я у карлика.

Тот задумчиво посмотрел в мою сторону и вместо ответа поинтересовался:

— Скажи, пришелец, готов ли ты умереть во имя благородной цели?

Я улыбнулся:

— Принести себя в жертву человечеству? Нет уж, увольте.

— Тогда на этом месте наши пути расходятся.

— Так просто? — удивился я.

Морганте вздохнул и, примостившись на край каменного бордюра, сказал:

— Вольтерру сейчас поглотил Мор. Причина тому — зло, что выпустили из подвалов башни Приората двое незнакомцев. Я выбрал свой путь и приложу максимум усилий, чтобы остановить скверну, что распространяется в городе Первой ведьмы. Но просить тебя о том же я не имею никакого права. Господь учит нас откровению, а лукавство и обман не приведут меня к праведности. Поэтому я не стану никуда тащить тебя на аркане или запугивать неминуемой расплатой за отказ идти со мной.

— И все-таки кому-то очень нужно, чтобы я был при тебе? — уточнил я.

Морганте ответил достаточно откровенно:

— Голуби с темной отметиной принадлежат кардиналу Верона. На протяжении всего пути он настаивал, чтобы ты находился рядом. До недавнего времени я не смел его ослушаться, но после увиденного в Отравленном хранилище пересмотрел свои взгляды. Я не хочу, чтобы ты разделил мою незавидную участь, будь ты хоть трижды проклятый грешник.

Удивительная история. В своей реальности я пытался уничтожить высокородные семьи. Так сказать, искоренить зло одним ударом. Тщеславные, ненасытные и беспринципные твари — именно их циничные поступки повергли некогда великую империю в руины. Впрочем, они наверняка думали иначе. Многочисленные жертвы никогда не интересуют тех, кто находится у власти. Ведь существует лишь конечная цель. А способ ее достижения — путь, который необходимо пройти. При этом оправдать смерти ни в чем не повинных людей очень просто: достаточно наделить цель ложным благородством.

Я приблизился к колодцу, опустил голову и внимательно посмотрел на свое отражение в глубине.

Кривое зеркало, разделяющее два времени. Тогда и сейчас. Сотни лет, за которые мало что изменилось в человеческой природе. Разве что способы уничтожения себе подобных стали куда изощреннее. Так что отражение не меняло ровным счетом ничего. Кривая гладь выпрямилась и стала зеркальной. Только вот внутри колодца и вокруг меня царила непроглядная тьма.

Мне безумно не хотелось ввязываться в эту историю. Но иного выхода не было. Либо я его просто не видел. Странное дело… я так сильно жаждал уйти на покой, а когда, наконец, мне представилась такая возможность, осознал, что просто не смогу этого сделать. И вместо того, чтобы мирно жить на окраине какого-нибудь крохотного поселения, я теперь стремился совсем к другому. Хотелось разобраться в хитросплетении интриг сильных мира сего. Я будто бы смотрел на поплавок очевидных мне вещей, но их суть скрывалась там, под водой, куда необходимо было нырнуть с головой, чтобы отыскать истину.

Немного помедлив, я подошел к Морганте и повторил свой вопрос еще раз:

— Так куда двинем дальше?

Нахмурившись, карлик посмотрел на меня недоверчивым взглядом.

— Решил заслужить себе полноценную индульгенцию?

— Даже если так, разве ты будешь против⁈

— Нет, не буду. Но смею надеяться, что ты осознаешь, сколь опасный путь выбрал.

— Безусловно. А со своей стороны… позволь тоже спросить тебя: осознаешь ли ты, что на этом пути не может быть недоверия между нами?

— Осознаю, — кивнул карлик. На его лице промелькнула мимолетная улыбка.

Немного помедлив, он протянул мне суму, в которой находилась главная реликвия ордена Черной Розы — нерукотворный рубиновый стилет.

Мы пробирались сквозь заросли высоченной пампасной травы. Здесь, на равнине, дули сильные ветра, заставляя огромные шапки растений осыпаться прямо нам на головы. Кашляя, я натянул повыше ткань, которой прикрывал нос и рот, обмотав вокруг шеи шарфом, а карлик посильнее надвинул капюшон. С его ростом ему было легче справиться с этой напастью. Внизу пушинки быстро покрывали землю, а не парили в воздухе.

— Надо торопиться! — предупредил меня Морганте.

Я посмотрел на небо. Долину стремительно накрывали вечерние сумерки.

— Не думал, что монахи боятся темноты.

— Боязнь мрака — это древнейший из человеческих страхов. И в нем нет ничего постыдного, если учесть, что с наступлением ночи на землю из своих нор выбираются твари, о существовании которых ты, судя по всему, и понятия не имеешь.

Спорить я с ним не стал. У человека много фобий. И большинство из них, как правило, иллюзорные. Но ничего не боятся, как всем известно, только глупцы или безумцы.

Выбравшись из зарослей, мы оказались на пригорке, откуда открывался удивительный вид на одиноко стоящее церковное здание. Я бы назвал его обителью, но Морганте внес ясность в мои догадки:

— Это холм La balze, а церковь носит название Сан-Джусто-Нуово и стоит на месте захоронения святых Иустина и Климента.

Я кивнул, не придав особого значения этой информации. Все эти святые, пилигримы, мученики, фанатики и прочие служители огромной армии святого ордена для меня были пустым звуком.

Внимательно приглядевшись к монументальному строению, левая часть которого заканчивалась огромной башней, напоминающей маяк, я заметил глубокие трещины. Прямо по центру стена сильно просела и ушла под землю, по всей видимости, из-за сильных оползней.

— Смотри, там горит свет, — указал я на башню и самое последнее крохотное окошко. — Может быть, все-таки зайдем на огонек?

Масляная лампа или что-то в этом роде источала прерывистое сияние, словно свеча, от которой остался скромный огарок.

— Нет, нам необходимо дождаться рассвета, — упрямо заявил Морганте. — Ночь — не самое лучшее время для посещения святых стен.

— Что за бред⁈

— Ни один священник не пустит на порог гостя с приходом сумерек, а отец Поджи — тем более. Уже долгие годы ночью он ведет особое бдение. Послушание, которое невозможно прекратить до самой смерти. Совершая восхождение по сто одной ступени наверх, епископ закрывается в своей келье и до рассвета читает молитву Упокоения. Это особое служение, которому не смеют мешать никакие обстоятельства. Даже приход ночных гостей.

— Но в чем смысл молиться от заката до рассвета? — не понял я.

— Смысл огромный. Это делается с единственной целью: чтобы мы с тобой и миллионы таких же, как мы, смогли спокойно прожить еще один день на этом свете.