Чужак. Черный титул (СИ) - Нормаер Константин - Страница 10

Толпа взорвалась возмущенными голосами, но никто так и не смог дать какого-либо внятного объяснения.

— Город — колыбель старой веры! — дождавшись, пока споры утихнут, произнес Мончини.

Воцарилось молчание. Магистр Медичи задумчиво прошелся по залу и приблизился к окну, створки которого были закрыты изнутри. Невыносимая духота разрывала его на части, и думалось тяжело. Но Джулио уловил глубокую мысль старого кардинала.

— Получается, наше пленение — это не происки слуг Сатаны? И во всем виноваты древние боги? — уточнил он у Мончини.

— По мне, это одно и то же! — недовольно фыркнул Монино.

Старый кардинал кивнул:

— Расхожее мнение. Только спешу вас уверить, что это абсолютно разные силы.

Опять гул возмущения прокатился по залу. А затем посыпались бесчисленные вопросы:

— И что нам теперь делать?

— Как нам выбраться отсюда⁈

— Все одно! Дьявольские происки!

— Может быть, нам всем лучше помолиться⁈

Подняв руку вверх, Мончини выставил ладонь, заставив присутствующих довольно скоро успокоиться.

— Помощь уже близко. Во внешнем мире остался кардинал-инквизитор Верона, который обещал осуществлять всяческую поддержку нашему смелому предприятию. И лично я ему верю и надеюсь, что скоро нас вызволят отсюда!

— И что же вы предлагаете? Просто сидеть и ждать? — поразился Монино.

— Я предлагаю помолиться и перейти от слов к действию. По крайней мере, сделать то, ради чего мы все здесь собрались.

— Например?

Мончини кашлянул в кулак, снял очки и устало помял переносицу:

— Например, подстраховаться и оставить в ларце наше волеизъявление, касающееся приемника Святого Престола. Только учтите, нового Папу мы должны выбирать не среди присутствующих в этом зале, а среди тех, кто остался на свободе.

Зал взорвался:

— Но это немыслимо!

— Святотатство!

— Грехопадение! Это нарушает принцип конклава!

— Столетние правила и традиции коту под хвост!

Но Мончини быстро успокоил вспыхнувшее пламя праведного негодования:

— Если мы хотим осуществить задуманное, необходимо быть более гибкими и учесть обстоятельства, в которые мы угодили. Помните, как учил нас Христос: «Я посылаю вас, как овец среди волков: итак, будьте мудры, как змии, и просты, как голуби».[1]

— Но как же церковные каноны⁈ — выкрикнул кто-то из толпы.

Мончини узнал голос кардинала Николло Фиески. Доктор обоих прав был закостенелым консерватором и конечно же не позволил менять правила, написав новые «на коленке». Но в случае необходимости он вполне мог здраво посмотреть на предложение ближайшей реформы. Главное, чтобы в ней было зерно рациональности.

— Каноны никто менять не собирается. Но мы можем подстроиться под ситуацию и во славу Божию избавиться от клятвопреступника, который носит перстень рыбака, — объяснил Мончини.

Преимущество было явно на его стороне. Но в самый неподходящий момент послышался громогласный голос Медичи:

— Стойте на месте!

Взгляды присутствующих устремились к двустворчатым дверям, возле которых, будто заговорщики, застыли кардинал Алидози и епископ Родриго. Один из них уже вытащил деревянную задвижку, а второй, держа в руках Библию и длинный зубчатый ключ, торопился покинуть зал.

— Что вы делаете, безумцы⁈ — рявкнул магистр.

— Там тихо, твари ушли! Наши молитвы подействовали! — пролепетал Алидози.

А Родриго уже никого не слушал. Открыв одну из створок, он нырнул в темноту коридора и был таков. А следом за ним и кардинал Алидози.

Медичи извлек из ножен меч с металлической паутиной вокруг рукояти и в несколько шагов достиг дверей. Свет вырвал из тьмы две удаляющиеся фигуры. Но это была лишь часть того, что увидел магистр. По каменным стенам, словно пауки, следом за убегающими священнослужителями спешили серые тени. Человекоподобные хищники двигались стремительно, низко свесив головы с потолка.

Магистр пытался окликнуть беглецов. Но понял, что это бессмысленно. Одна из тварей уже спрыгнула прямо на плечи Алидози. Кардинал остановился, пытаясь скинуть с себя хищное существо. Послышались отчаянные крики, мольбы о помощи. Только было поздно: хищник уже впился в его шею острыми клыками. Кардинал упал на колени и тут же повалился на ступени.

Родриго завопил от ужаса, резко развернулся на месте и кинулся обратно в трапезную. Распластавшийся на камне Алидози протянул к нему руку, но епископ пробежал мимо, не обратив на друга никакого внимания. В два прыжка, приподняв полы длинной одежды, он кинулся к спасительной двери.

Выставив перед собой меч, магистр Медичи был готов принять бой с адским исчадием, лишь бы спасти грешную душу епископа.

Шаг, второй, пятый… Родриго словно взбирался на Голгофу, будто Спаситель перед скорой казнью. А со всех щелей слышалось жадное чавканье и утробный стон притаившихся в темноте хищников.

Вцепившись окровавленными руками в крест на шее, епископ спешил вырваться из адского пекла, куда загнал себя сам.

— Спасите… прошу вас… спасите!.. — задыхаясь, требовал Родриго.

— Скорее! Главное — не оглядывайтесь! — подгонял его магистр.

Стон умирающего Алидози окончательно растворился в бурлящих голосах ползающих по стенам тварей. По неведомой магистру причине они не спешили нападать на взбирающегося по ступеням епископа. Почему? Чего-то ждали? Или просто игрались с жертвой?

Протянув руку, Медичи уже собирался ухватить ладонь епископа Родриго, когда свет разрезали чернильные тени. Словно камнепад, хищники обрушились на несчастного и, схватив того за плечи и живот, стали стремительно утягивать в темноту.

Отчаянный вопль епископа вынудил кардиналов заткнуть уши. На их лицах застыл ужас. Кто-то пытался молиться, но многие замерли в оцепенении, даже не думая помогать своему собрату.

— Нет! — закричал Медичи.

Родриго хотел крикнуть что-то в ответ, но огромная серая лапища с длинными когтями зажала ему рот. Последнее, что смог различить магистр, — это наполненный безумным страхом взгляд епископа.

Только предаваться отчаянию не было времени. Джулио Медичи резко захлопнул дверь и установил деревянную балку на место в металлические штыри. Медленно опустившись на пол, он склонил голову, уткнувшись в сложенные на коленях руки. Магистра била крупная дрожь.

Тем временем Мончини подошел к столу, расчистил место и принялся медленно выкладывать на него чистые листы и гусиные перья с чернильницей. Кардиналы стали усаживаться на свои места. Были они теперь молчаливы. Никто не хотел обсуждать недавние события и уж тем более никто не желал давать оценку слабости, которая охватила кардинала Алидози и епископа Родриго, упокой Господь их души!

Но жизнь продолжается даже после чьей-то смерти. И будет продолжаться до тех пор, пока последняя живая душа не покинет нашу грешную землю.

Мончини подошел к огромной бочке с красным вином, что возвышалась в углу, где находились мешки с мукой и ящики с провизией. Наполнил несколько кубков и вернулся к столу.

Сегодня кардиналам прислуживал бывший викарий. Он неспешно наполнял кубки и уносил грязную посуду и объедки, которые за пару дней уже начали источать неприятный аромат гниения. Особенно сильно пахли остатки рыбы.

Прикрыв нос рукавом, Мончини, словно старательный послушник, приводил столы в порядок.

— После трапезы мы восполним силы и начнем! — торжественно объявил он, когда работа была закончена.

Медленно поднявшись с пола, магистр Медичи неторопливо прошествовал вдоль расположившихся на скамьях кардиналов. Приблизился к окну и, подняв бокал, провозгласил:

— Riposi in pace[2]! Пусть земля будет им легкой!

Мончини оказался рядом с магистром. Взор его был наполнен печалью, но выглядел он более чем уверенно.

— Смерть наших братьев не была напрасна! — произнес он. — Мы — словно потерянная драхма, которую не могли найти без света. И наши братья стали той свечой, что озарила нам путь. Они показали нам, что покидать стены башни Приората еще рано. За этими дверями нас ждет смерть. А значит, надо оставаться здесь, исполнив наше предназначение.