Белый маг (СИ) - Иванников Николай Павлович - Страница 5

Не-ет, тут дело определенно в чем-то другом, и ничто, кроме моей поездки в Сагар в голову так и не шло. Что ж, у меня найдется что ответить на возможные обвинения. А если князю вдруг захочется, чтобы я выдал ему Кристофа, то черта лысого он у меня получит. Эх, жаль, что не успели мы крестить Фике по православному обычаю, да обвенчать их в церкви! Тогда все возможные претензии рассыпались бы в прах, потому как добровольное согласие невесты на брак засвидетельствовал бы церковный служитель, и соответствующую запись в книгу внес.

Тут не подкопаешься. В конце концов, Кристоф не супругу законную у Великого князя умыкнул, а просто вывез из страны свободную девицу, с ее полного на то согласия к тому же. И никакого преступного деяния тут нет. И вряд ли даже сам светлейший князь Черкасский будет спорить с этими доводами…

Рассудив подобным образом, я решил одеться в свой обычный камзол, черный с золотыми петлицами, да и дело с концом.

Свежий, намытый и благоухающий «кельнской водой» я уселся в экипаж и скомандовал Гавриле:

— Поезжай!

— Так куда же, барин? — спросил тот с некоторым удивлением. — Ты ж так и не сказал.

— Во дворец светлейшего, Гаврила. Во дворец светлейшего…

Стража у ворот дворца нас не остановила, и не покосилась даже. Похоже было, что светлейший князь не особо беспокоился о том, что на его жизнь кто-нибудь может совершить покушение, или же какой-то ловкий петербургский вор решит проникнуть в его жилище, благо что поживиться здесь было чем.

Двор был огромен, и здесь было полно кавалергардов. Они бродили туда-сюда, сбивались в небольшие компании, хохотали, ссорились, а какая-то особо рьяная парочка даже устроила потасовку на шпагах, и неизвестно еще во что бы это могло вылиться, если бы сотоварищи не угомонили их по-быстрому.

Такое обилие вооруженных людей моментально объяснило причину равнодушия стражи на воротах. Честно говоря, я вообще усомнился в ее необходимости, и списал ее наличие на обычную традицию.

Здесь на меня никто не обращал внимания, словно и не замечали вовсе. По закругленной лестнице я поднялся на высокое крыльцо, с трудом пробился через толпу хохочущих кавалергардов и остановился у широких дверей, по краям которой стояли еще два стражника. Так же, как и все, кто здесь присутствовал, на меня они даже не взглянули, а один из них, как мне показалось, даже дремал, низко надвинув на глаза шляпу.

Дважды дернув за шнур дверного колокольчика, я дождался, пока двери передо мной откроет крепкий лощеный дворецкий с очень равнодушным неподвижным лицом. Холодные рыбьи глаза его в первую очередь внимательно и неторопливо осмотрели пространство у меня за спиной, и только затем остановились на моем лице. Вперились так, что мне даже стало несколько неуютно.

— Камер-юнкер Сумароков на аудиенцию к светлейшему князю Черкасскому, — объявил я. — Явиться приказано не позднее девяти часов утра.

Ничего не ответив, дворецкий впустил меня внутрь, и глазам моим предстал огромный мраморный холл с таким множеством окон, что было там ничуть не сумрачнее, чем снаружи, под открытым небом. Мрамор блистал белизной, пол казался ледяным и очень скользким, и первые шаги по нему я сделал с большой осторожностью, чтобы не поскользнуться и не дай бог не грохнуться прямо на глазах у дворецкого. Но не поскользнулся все-таки — пол оказался скользким только на вид.

Однако, заметив мое замешательство, дворецкий холодно сказал:

— Следуйте за мной, мсье. Вы явились вовремя.

Мы прошли через холл, через анфиладу роскошных светлых залов и остановились у больших закрытых дверей красного дерева.

— Ожидайте здесь, — неизменным холодным тоном приказал дворецкий.

Но не успел он взяться за медную фигурную ручку, как дверь сама приоткрылась, и из-за нее навстречу нам шагнул Батур. Он замер на мгновение, уставившись своим кривым взором мне куда-то в область лица, затем усмехнулся и освободил дорогу дворецкому. Тот ступил за порог, и двери за ним бесшумно прикрылись.

Батур остался стоять в шаге от меня. Я на него не смотрел, просто ждал, когда же он наконец соизволит уйти.

— Надо же, какая приятная встреча! — снова усмехнувшись, произнес он. — А ведь я с тобой еще не закончил, щенок.

— Интересно, но я собирался сказать вам то же самое, — ответил я, по-прежнему не удостаивая его даже взгляда. — Было очень занятно, и в скором времени мы обязательно это повторим.

Батур приблизил ко мне свое лицо, и я почуял стойкий запах лошадиного пота, доносящийся от него.

— Твое счастье, щенок, что мне запрещено тебя убивать, — с неожиданной злобой прошептал он. — Уж не знаю, какие у князя на тебя планы, но рано или поздно все заканчивается. И как только он утратит к тебе интерес, я выпущу тебе кишки.

— Какое совпадение, — проговорил я. — Ведь я и сам собирался сделать с вами именно это!

Батур прорычал что-то нечленораздельное, пытаясь заглянуть мне в глаза. Я не двигался, продолжая смотреть на дверь перед собой, но, когда Батур схватил меня за руку, то не выдержал — повернул к нему голову и с презрительной усмешкой дунул на него. Не ударил, не оттолкнул и не одернулся, а просто дунул.

Я и сам не ожидал того эффекта, который произвели мои действия. Батура оторвало от пола и швырнуло в глубину зала. Пролетев шагов десять, он рухнул спиной на пол и проскользил по нему еще столько же, страшно оскалившись. Непонимание происходящего отражалось на его лице, но менее злобным от этого оно не стало.

Я вдруг ощутил невероятное внутреннее спокойствие. Осознание того, что кто-то может увидеть проявление моих магических способностей и донести куда следует, меня нисколько не волновало. Почему-то я знал, что никто и ничего отныне не сможет сделать со мной ничего дурного. Я попросту этого не позволю. Самое удивительное, что я точно знал: это в моих силах.

А Батур между тем подскочил, словно мраморный пол сам отбросил его от себя, мягко опустился на ноги, и в следующее мгновение в руке его мелькнула плеть. Я видел, как старательно смотанные кольца ее медленно отделяются друг от друга, вытягиваются в мою сторону, а острый конец плети устремляется к моему лицу. Он был похож на змею-гадюку, собирающуюся вцепиться в жертву своими ядовитыми зубами.

И тогда я легонько махнул на Батура пальцами. Плеть стремительным броском метнулась в обратном направлении, обвилась своему хозяину вокруг шеи и устремилась вверх, к высоченному потолку.

Батур выглядел ошарашенным. И его можно было понять. Любой на его месте выглядел бы точно так же. А плеть между тем вытянулась на всю длину, напряглась и задрожала, как гитарная струна, тронутая пальцами невидимого музыканта.

Батур издал короткий звук, похожий на шумный выдох, и его с силой оторвало от пола, подняв над ним на целую сажень. Чтобы не задохнуться в петле, он вцепился в собственную плеть, пытаясь сорвать ее со своей шеи, но ему это не удалось. Да это было и понятно — сложно выбраться из петли, если ноги твои болтаются в воздухе, а веревка с каждым мгновением затягивается все туже и туже…

Сухой хрип вырвался из горла Батура, и тогда я отпустил его. Простым щелчком пальцев расслабил силовые линии, которые обвивали плеть, и она сразу же обмякла. Батур вместе с ней рухнул на пол. Он извивался и хрипел, рвал с себя веревку, пуская пену, а когда ему это удалось, то отбросил плеть в сторону и уставился на меня ненавидящим взглядом. Я покачал головой, уже предчувствуя, что он хочет сделать.

Я угадал. Утирая пену с губ, Батур тяжело поднялся на ноги, откинул полу непослушного плаща и вытащил из-за пояса длинный кинжал.

— Да к черту… — прохрипел он. — Конец тебе, щенок!

С кривой усмешкой я погрозил ему пальцем, а потом замер и согнул этот палец крючком. Лезвие кинжала в руке Батура тоже подалось в сторону, пытаясь согнуться, но каленая сталь не выдержала нагрузки и со звоном раскололась на несколько частей. Забренчав по мраморному полу, они разлетелись по сторонам.