Моя императрица (СИ) - Иванников Николай Павлович - Страница 5

И время сразу продолжило свой ход. Звуки ворвались в мою голову оглушительным хлопком. От неожиданности я на миг зажмурился и отшатнулся. И тут же грохнул выстрел. Пистолетная пуля, которую я отбросил на пол, подпрыгнула и врезалась в стену, подняв клубы пыли. Кусок пирога, зависший в падении, шлепнулся в конце концов на пол, а затем до меня донесся и оглушающий Парашкин визг:

— Уи-и-и-и-и-и!

Напряженное лицо Гаврилы приобрело осмысленное выражение. Он удивленно посмотрел на пистолет в своей руке, потому перевел взгляд в то место, куда попала пуля, и наконец вопросительно глянул на меня.

— Э-э-э-э… Ничего не понимаю, барин, — сказал он. — Где эта тварь, которая только что здесь стояла? Я же своими глазами видел! Была же тварь, была!

Я сунул шпагу в ножны, отцепил их от пояса и положил на стол.

— Была тварь, Гаврила, была, — согласился я. — Тебе не причудилось. Но я ее прогнал. Всё, забудьте про нее! Было, да прошло… Меня кто-нибудь в этом доме накормит сегодня или нет⁈

Последнюю фразу я постарался произнести с искренним возмущением, и мне это удалось без труда. Если для всех остальных демон Лафудр и смог остановить время, но только не для меня, и я с удивлением понял, что все эти минуты думал не только о том, как избавиться от демона, но и кусках пирога на блюде в руках Парашки.

Гаврила кинулся поднимать перевернутый стол. Ошалелая Парашка водрузила на него блюдо с пирогами и убежала за метелкой. А я вскоре уже сидел перед этим блюдом и с жадностью наполнял пирогами свой желудок, заливая их сверху вином — чтобы проскакивало лучше. На красное вино я смотреть не мог, оно напоминало мне кровь, которая рекой лилась в Сагаринусе, и я мысленно зарекся прикасаться к нему. В ближайшее время, во всяком случае. А потому Гаврила откупорил для меня бутылку белого муската.

Покуда я уплетал пироги, меня никто не беспокоил расспросами, да это и не имело смысла — рот мой был набит битком, а за ушами трещало так, что слышно было, наверное, у самой Петропавловской крепости.

Гаврила был занят тем, что заколачивал выбитое окно досками. Катерина сидела напротив и наблюдала за мной с серьезным выражением лица.

— Хорошо съездил? — спросила она, когда я насытился и, крякнув, откинулся на спинку стула с бокалом в руке.

— Куда? — не понял я.

— Смешной ты, Алешка, — сказала она. — В Сагар свой, конечно, куда же еще?

— Нормально, — отозвался я, хотя понимал, что нормальной мою поездку вряд ли можно было назвать.

— Знаешь, у тебя взгляд какой-то грустный стал. Будто случилось там с тобой что-то плохое, о чем ты не хочешь вспоминать…

Катерина меня словно насквозь видела. Ничего-то от нее не скроешь, ничего не утаишь. Неужели у меня и впрямь на лице столь явственно читается все, что со мной произошло? Нужно срочно с этим что-то делать. Негоже быть таким прозрачным для всех и каждого. Хотя… может и не для всех вовсе? Может это только Катерина способна читать меня по лицу?

— Случилось, Като. Товарища у меня там убили.

— О, господи! — сказала Катерина.

Я подумал, что сейчас она начнет креститься. Но она не начала. Помолчала смущенно, а потом спросила:

— Как убили? Кто?

Я повел плечом.

— Его казнили. Четвертовали. Сначала отрубили ноги, потом руку, а потом и голову… Знаешь, я не очень хочу об этом говорить! Я думал, что могу ему помочь, но оказалось, что ничего я не могу. И даже простое поручение, которое я должен был сделать в Сагаре, я бездарно провалил!

Катерина напыжилась и покачала головой. Весь вид ее говорил о том, что она не очень-то верит моим словам.

— Я думаю, ты на себя наговариваешь, — заявила она, вскинув подбородок. — Я просто обязана тебя поддержать! Кажется, ты должен был просто доставить письмо?

Я горько усмехнулся.

— Вот именно.

— Ты его доставил?

— Доставил.

— Молодец! И в чем проблема?

— Я передало письмо не тому человеку.

Коротко хохотнув, Катерина вытаращила на меня глаза.

— Не тому человеку⁈ Серьезно⁈ Ну, ты даешь, Сумароков!

Я залпом допил вино и толкнул бокал по столу.

— Здорово ты меня поддерживаешь! Я так рад, что поделился с тобой своими бедами!

И тут Катерина вдруг хлопнула себя по лбу и вскочила из-за стола. Я ошарашенно попятился вместе со стулом.

— Эй, ты чего?

— Вот же я дура! — вскричала она. — Письмо! Знаешь, Алешка, я ничем не лучше тебя! Сегодня у нас была с визитом графиня Румянцева, вдова того господина, что стрелял в Бахметьева на ассамблее…

— Я понял, — быстро покивал я. — Но зачем она приходила?

— Оставила для тебя письмо.

— Письмо? Какое письмо? Зачем?

— Она хотела тебя видеть. Когда я сказала ей, что ты в отъезде, но с минуты на минуту можешь вернуться, она попросила у меня перо с бумагой и написала для тебя письмо. Точнее, это просто записка… Прасковья! — крикнула Катерина. — Принеси из моей комнаты записку, что оставила сегодня графиня! Она на столе лежит!

Парашка с топотом убежала, но вскоре вернулась, сжимая в руке сложенный вчетверо лист бумаги. Я развернул его, бегло глянув на Катерину поверх письма.

— Ты читала?

— Извини, не удержалась! — Катерина развела руками.

«Милостивый государь Алексей Федорович, — писала Вера Павловна. — У меня имеются для вас любопытные известия, о которых я не могу писать в этой записке. Это может оказаться важным в свете последних событий. Буду признательна, если вы навестите меня сразу же после своего возвращения из отпуска».

Под текстом стояла размашистая округлая подпись, в которой можно было различить инициалы: «ВБ».

— Ты поедешь к ней? — спросила Катерина, как только я положил письмо на стол.

— Придется. Уж не знаю о каких известиях идет речь, вероятно это как-то связано со стрельбой на ассамблее…

— Она о-очень беременная, — сообщила Катерина.

— Я это заметил, — хмыкнул я.

— Если сильно беременная женщина сама приезжает, чтобы о чем-то сообщить, то это наверняка весьма важные новости!

Потянувшись, Катерина взяла письмо и потыкала в строки пальцем.

— И еще она пишет: «в свете последних событий»… О каких событиях идет речь?

— А ты еще ничего не знаешь? — спросил я со вздохом.

— Не знаю чего?

— Сегодня императора убили таким же образом, каким пытались убить князя Бахметьева.

— Убили? — Катерина замерла на мгновение, а затем помотала головой. — И ты до сих пор ничего не сказал⁈ Мы должны ехать немедленно!

— Мы? — удивился я.

— Да. Ты и я… И не смотри на меня так, Сумароков — без тебя я здесь ночью не останусь! Не хочу снова повстречать демона, когда тебя нет рядом!

Какой-то резон в ее словах был, и я нехотя вышел из-за стола.

— Гаврила, запрягай экипаж. Мы уезжаем.

Когда мы подъехали к дому покойного графа Румянцева, была уже, наверное, середина ночи. Прежней усталости я не ощущал, и даже спать хотелось не столь сильно. Я чувствовал, как силы возвращаются ко мне — медленно, постепенно, но неотвратимо и постоянно. По пути я думал о демоне Лафудре, что явился по мою душу, но в последний момент передумал драться.

Кто призвал его? Зачем? И не слишком ли часто мне стали встречаться на пути демоны-убийцы? Нет, я, конечно, в курсе, что Запределье кишмя кишит всевозможными тварями, способными проявляться в нашем мире по желанию кого-то из магов. Цели их появления могли быть самыми разными. Каких-то особо злобных демонов призывали, чтобы расправиться с кем-либо. Впрочем, тут следовало иметь в виду: чем мощнее выбранный демон, тем сложнее его призвать, и при этом следует составить свое заклинание таким образом, чтобы этот демон не прикончил тебя самого.

Других демонов могли призвать, чтобы выполнить какую-то работу, которая простому человеку оказалась не под силу. Был случай, когда из самого дальнего края Запределья был призван демон-гигант Карногон — тварь размером с дом, невероятно сильная, но при этом покладистая и достаточно послушная. Его использовали при строительстве моста через бурную реку. Кажется, он устанавливал каменные опоры моста на дне реки. Но платой за подобную услугу оказался непрерывный проливной дождь, который продлился полгода без остановки. В итоге местность была затоплена, мост достроить так и не успели, и в том месте до сей поры торчат из-под воды шесть каменных опор.