Шеф с системой. Рецепт победы (СИ) - "Afael" - Страница 7

Наступила тягостная тишина. Все понимали: озеро — это ловушка похуже любого вражеского дозора, но ни один из десятников не произнес слова об отступлении. Они смотрели на Ярослава, ожидая приказов.

— Сколько нам нужно, чтобы пройти озеро? — спросил Ярослав.

— При хорошем ходе — полдня, — ответил разведчик. — Но там ветер встречный, злой и холодный, до костей пробирает. Может, и целый день потребуется.

— Есть еще кое-что, — добавил разведчик, и его голос стал еще мрачнее. — На дальнем берегу озера видели дым. Может вражеский разъезд, а может и рыбаки. Нам лучше не встречаться ни с теми, ни с другими.

Ярослав кивнул, словно и ожидал таких новостей.

— Значит, нас ждут и лед, и враги. — Он посмотрел на своих десятников. — Что скажете?

— Скажем — идем, — твердо произнес Иван. — За что шли, за то и идем. А что нас лед с врагами пугать будут — так мы не девки боязливые.

— Верно говорит, — поддержал Федор. — Назад дороги все равно нет. Только вперед.

— Тогда передать всем лодкам, — сказал Ярослав. — Усиливаем ход. Гребем без остановок. Пока река нас держит — идем, а там видно будет.

В его голосе звучала решимость. Не бравада, а расчет воина, который знает — отступать некуда.

Я смотрел на этих людей и понимал: они идут в смертельную ловушку с открытыми глазами и никого из них это не останавливает. Такие вот они, эти средневековые воины. Простые, прямые, и готовые умереть за своего князя.

Но я, глядя на эти белые полоски льда, которые с каждым часом становились все шире, не мог отделаться от мысли: в этой гонке со временем мы начинаем проигрывать.

Мы гребли уже два часа подряд, когда Ярослав дал команду причаливать к небольшому островку, поросшему ольхой. Его лицо не выражало эмоций, но я видел, как он смотрит на своих людей — с болью и тревогой.

Воины действительно выглядели ужасно. Адская ночь в протоке, когда они тащили лодки волоком по топкому берегу, подорвала их силы больше, чем я думал. Они гребли молча, напрягая последние силы, но их движения становились все более вялыми. На некоторых лицах я уже различал признаки того опасного изнеможения, которое предшествует болезни.

— Высаживаемся, — скомандовал Ярослав. — Разводим костры. Готовим горячую еду. Спим по очереди. Людям нужен полноценный отдых.

Десятники переглянулись, но никто не возразил. Они понимали состояние своих подчиненных не хуже командира.

Борислав кивнул: — Разумно. Лучше потерять полдня, чем привести к стенам крепости толпу больных.

Но я не мог с этим согласиться. Что-то внутри меня, какая-то новая интуиция, которая появилась после всех пережитых сражений и принятых решений, кричала об опасности. Я смотрел на тонкую ледяную кромку у берегов и понимал — у нас нет полдня. Возможно, у нас вообще нет времени.

— Княжич, — сказал я тихо, подойдя к Ярославу. — Можно поговорить?

Он обернулся ко мне, и я увидел в его глазах усталость — не физическую, а душевную. Тяжесть бремени командира, который видит страдания своих людей и должен принимать решения.

— Что скажешь, Алексей?

— Ты прав, — начал я осторожно. — Люди устали. После той ночи они действительно на пределе. Но если мы остановимся сейчас…

— То что? — перебил он меня. — Алексей, посмотри на них. Посмотри внимательно. — Он указал на воинов, которые медленно, с трудом гребли. — Вот Микула. Видишь, как он кашляет? А у Ждана руки трясутся. Это не просто усталость. Они начинают болеть. Я не поведу на штурм крепости больных людей!

Микула, молодой, здоровый парень, кашлял сухим, надрывным кашлем. Ждан не мог удержать в руках веревку — она выскальзывала из его дрожащих пальцев.

— Ты прав, — повторил я. — Но если мы остановимся, мы проиграем зиме.

Я показал на ледяную кромку, которая стала заметно шире, чем утром.

— Этот тонкий лед, он словно предупреждение. У нас нет дня на отдых. У нас есть, может быть, считанные часы.

Ярослав нахмурился: — Часы до чего?

— До того, как река встанет льдом, — сказал я, и в моем голосе прозвучала уверенность, которой я сам не ожидал.

— Да откуда ты это знаешь⁈ — вспыхнул Ярослав. — Ты не речник! Ты повар! Федор говорит одно, ты — другое. Кому мне верить?

— Мне, — спокойно ответил я. — Не потому, что я лучше разбираюсь в реках, а потому, что я понимаю простые вещи.

Я подошел ближе, понизив голос:

— Слушай меня внимательно. Посмотри на лед — он растет с каждым часом. К вечеру он станет еще толще. К утру — еще толще. Мы можем остановиться сейчас, дать людям отдых, и завтра проснуться в ледяной клетке. Или мы можем дойти до цели и там устроить полноценный отдых.

Я указал вперед, туда, где лежала наша цель:

— Там нас ждет не просто берег. Нас ждет тепло, укрытие, возможность развести большие костры и нормально выспаться. Но только если мы туда доберемся. А если останемся здесь…

Ярослав посмотрел на ледяную кромку, потом на меня:

— Ты предлагаешь рискнуть всем?

— Я предлагаю идти до конца, — ответил я. — Мы сейчас не в обычном походе. Мы в гонке — со временем, с погодой, с собственными силами. В этой гонке есть только два варианта: дойти или погибнуть. Промежуточных остановок нет.

Я посмотрел ему в глаза:

— Лучше привести измученных людей к цели, где они смогут отдохнуть по-настоящему, чем потерять их всех во льдах посреди вражеской территории. Там, впереди — спасение. Здесь, если мы остановимся — смерть.

— А толку от этой гонки, если я приведу к стенам замерзших, полуживых людей? — Ярослав указал на воинов. — Что толку в нашей внезапности, если у них не хватит сил поднять меч?

— Хватит сил, — твердо сказал я. — И поднимут мечи, и стены возьмут. Потому что альтернатива — смерть во льдах. Мой «Железный Запас» рассчитан именно на такие случаи. Он будет поддерживать их тела до самого конца.

Я посмотрел ему в глаза:

— Ярослав, подумай как командир, а не как человек. Да, сейчас остановка кажется милосердием, но это ложное милосердие. Настоящее милосердие — довести их до цели живыми, а для этого нужно идти прямо сейчас, пока река еще держит.

— Ты просишь меня поставить на карту жизни моих людей, — медленно проговорил Ярослав.

— Я прошу тебя спасти их, — ответил я. — Их жизни уже поставлены на карту самой ситуацией. Мы можем только выбрать — проиграть их здесь и сейчас или довести до победы. Третьего варианта нет.

Ярослав молчал, глядя то на меня, то на своих воинов. Я видел, как в нем борются командир и человек. Командир понимал неумолимую логику ситуации, а человек не мог смириться с тем, что нужно требовать от людей невозможного.

— И что ты предлагаешь? — спросил он наконец. — Как довести их до цели, не убив в дороге?

— Я предлагаю довериться моей кухне, — сказал я с легкой усмешкой. — У меня есть то, что поставит их на ноги лучше любого сна. Горячая еда, правильная еда. И главное — у меня есть эликсиры.

Я достал из своего мешка небольшую сосуд с золотистой жидкостью.

— «Бодрящий корень» в концентрированном виде. Несколько капель на человека — и они будут грести, если понадобится. Без вреда для здоровья.

Ярослав посмотрел на склянку, потом на меня: — Ты уверен?

— Уверен, — кивнул я. — Но решение принимать тебе. Ты командир.

Долгое молчание. Ярослав смотрел на воду, на тот предательский лед, который медленно, но неуклонно сжимал реку в своих объятиях. Потом посмотрел на своих измученных людей.

— Сколько времени тебе нужно, чтобы их накормить и… подлечить? — спросил он.

— Час. Максимум полтора.

— Тогда делай, — решительно сказал Ярослав. — Я надеюсь на тебя, Алексей.

Ярослав кивнул и повернулся к десятникам: — Меняю приказ! Дневки не будет. Один час на еду и отдых. Затем продолжаем путь.

Борислав удивленно поднял брови: — Княжич, люди…

— Люди получат то, что им нужно, — перебил Ярослав. — Алексей, начинай.

Я кивнул и бросился к своим припасам. У меня было меньше часа, чтобы превратить изможденную, полуживую команду в боеспособный отряд и я собирался это сделать.