Шеф с системой. Рецепт победы (СИ) - "Afael" - Страница 14

— «Соколиный Гамбит» удался, — сказал я.

— Удался, — согласился Ярослав. — И теперь остается ждать ответа.

Мы стояли на стене захваченной крепости, и над нами развевалось знамя Соколов. Вдали скакал гонец с нашим ультиматумом. Где-то за горизонтом воевода Богдан получит известие о том, что его мир перевернулся.

Мы одержали не просто военную победу, а провернули дерзкую, немыслимую операцию и поставили врага перед выбором: семья или война.

Солнце поднималось все выше, разгоняя остатки ночной тьмы. Новый день начинался с нашего триумфа.

И я знал — этот день войдет в историю рода Соколов как день великой победы.

Мы взяли крепость, но победа в бою — это лишь половина дела. Следующие три дня, пока мы ждали ответа на ультиматум Ярослава, превратились в другую битву за порядок. Ярослав и Борислав занимались укреплением обороны и работали с пленными, выясняя информацию, а я, как и всегда, первым делом направился на кухню. Нужно было организовать питание для нашего отряда, ну и проконтролировать поваров, потому что местных жителей и пленных тоже кормить надо.

Когда я вошел туда, меня накрыло чувство дежавю. Кухня — сердце вражеской крепости, и это сердце было больным. Я увидел ту же картину, что и когда-то у Соклов в первый день после моего перерождения: въевшаяся в стены грязь, скользкий от жира пол, вонь от помойного ведра, полное отсутствие какой-либо системы.

Местные повара — пятеро угрюмых, бородатых мужиков — сидели в углу и с плохо скрываемой ненавистью смотрели, как я осматриваю их владения. Один из них, очевидно старший, демонстративно плюнул себе под ноги, когда наши взгляды встретились. За такое отношение не ко мне, а к месту, где готовится еда, мне хотелось схватить половник и огреть этого дурака, но потом я взял себя в руки. Я не Прохор и не собираюсь навязывать свои правила подобными методами.

Так вот, кухня была катастрофой. Котлы покрыты нагаром, ножи тупые, разделочные доски черные от въевшейся грязи. В углу стояли бочки с испорченной крупой. Мухи кружили над остатками какой-то похлебки, которая больше походила на помои.

Я вздохнул. Кажется, где бы я ни оказался, моя работа всегда начинается с одного и того же. С генеральной уборки.

Я подошел к местным поварам. Их старший, мужчина с лицом, похожим на печеное яблоко, глядел на меня волком.

— Чего надобно, соколик? — пробасил он с вызовом.

— Надобно, чтобы вы подняли свои задницы и навели здесь чистоту, — сказал я ровным голосом. — А потом помогли мне приготовить еду для всей крепости.

Он усмехнулся:

— А то что? Прикажешь нас высечь? Мы пленные. Работать не обязаны.

Остальные повара захихикали, поддерживая своего главаря. Один, самый молодой, даже показал мне кулак.

Я просто посмотрел им в глаза. Каждому из них:

— Я — Алексей, знахарь рода Соколов и повар.

Смех стих.

— А это, — я кивнул на Борислава, который бесшумно возник за моей спиной, — мой друг. Он очень не любит, когда на кухне грязно.

Старший повар сглотнул, глядя на ледяное лицо Борислава и на его руку, спокойно лежащую на рукояти оружия.

— Выбор за вами, — продолжил я. — Либо вы работаете со мной, как повара, в тепле и сытости. Либо вы отправляетесь в холодную яму, но учтите, кормить я вас там не обещаю. А я найду сговорчивых парней.

Они переглянулись. Выбор был очевиден. Угрюмо поднявшись, они взялись за скребки и ведра.

Первый день был самым тяжелым. Местные повара работали нехотя, тянули время, каждое мое указание встречали угрюмым молчанием, но я был терпелив. Я знал, что переломный момент обязательно наступит.

— Ты, — обратился я к самому молодому, долговязому парню с рыжими вихрами, — как звать?

— Вася, — буркнул он, не поднимая головы от котла, который отмывал от многолетнего нагара.

— Сколько лет работаешь на кухне?

— Да с малых лет. Отец был поваром, деда тоже.

— И чему он тебя научил? Жарить все до угля? Или солить так, что есть невозможно?

Вася вспыхнул:

— А ты сам-то умеешь что-нибудь, кроме как приказывать?

— Посмотришь, — спокойно ответил я.

К вечеру первого дня кухня была отмыта до приемлемого состояния. Я осмотрел их припасы. Неплохо живут Боровичи. Очень неплохо.

— Ужин будем готовить вместе, — объявил я. — Вася, руби лук. Не кусками, а мелко.

— Зачем так мелко? — проворчал он.

— Увидишь.

Я взялся за мясо — нарезал его тонкими полосками, обжарил на сильном огне, добавил лук. Аромат поплыл по кухне, и я заметил, как повара начали принюхиваться.

— А теперь главное, — сказал я, доставая из своих припасов небольшой мешочек со специями. — Немного тмина, сушеный укроп…

Когда я подал тарелку Васе, его глаза расширились:

— Это же обычное мясо с луком… Как ты добился такого вкуса?

— Не секрет, — улыбнулся я. — Просто знание того, когда что добавлять.

На второй день атмосфера изменилась. Повара все еще работали неохотно, но уже не с открытой враждебностью. Они начали задавать вопросы — осторожно, исподтишка.

— А зачем ты соль в самом конце добавляешь? — спросил один.

— А почему мясо сначала на сильном огне, а потом убавляешь? — поинтересовался другой.

Я отвечал терпеливо, объяснял основы кулинарного мастерства. К концу дня они уже не прятали любопытство.

К исходу третьего дня чудо свершилось. Вражеская кухня работала, как часы. Повара, еще недавно готовые перерезать мне горло, теперь ловили каждое мое слово. А старший, тот самый, что плевался в первый день, подошел ко мне перед вечерней сменой:

— Слушай, Алексей… — он помялся. — А ты… ты бы не мог показать, как ту подливку делать? Что вчера к каше подавал?

Я посмотрел на этого грубого мужика, в глазах которого впервые за три дня появилось что-то, кроме злости.

— Могу, — сказал я. — Завтра покажу.

Он кивнул и отошел, но я видел — переломный момент наступил. Из врагов они превратились в учеников.

А мы все ждали ответа от воеводы Богдана, который должен был решить судьбу войны.

Лагерь Морозовых — Боровичей

Командирский шатер Глеба Морозова стоял на высоком холме, откуда открывался вид на дальние земли Соколов. Внутри царила атмосфера спокойной уверенности — та самая, что бывает у охотников, которые загнали добычу в угол и готовятся нанести последний удар.

За грубо сколоченным столом сидели двое мужчин, склонившись над картой. Глеб Морозов — высокий, жилистый, с седой бородой и холодными серыми глазами — водил пальцем по линиям, обозначающим границы вражеских земель. Напротив него расположился воевода Богдан Боровичский — плечистый, темноволосый, с грубым лицом и шрамом через всю левую щеку.

— Здесь, — Глеб ткнул пальцем в точку на карте, — их слабое место. Вторая мельница на речке Светлой. Сожжем ее — и половина их сел останется без муки на зиму.

— А здесь, — Богдан показал на другое место, — переправа через болото. Если перекроем ее, отрежем их от северных территорий. Кольцо сужается.

— Хороший план, — одобрил Глеб. — Твои вепри справятся?

— Мои вепри справятся с чем угодно, — уверенно ответил Богдан. — Дай только приказ.

Они планировали новую волну набегов, которая должна была окончательно сломить сопротивление Соколов. Их армии стояли наготове, воины точили оружие, а командиры были уверены в скорой победе.

В этот момент полог шатра резко распахнулся, и внутрь ворвался всадник, едва держащийся на ногах от усталости. По одежде было видно — капитан Боровичей.

— Воевода! — задыхаясь, выкрикнул он. — Беда! Великая беда!

Богдан вскочил со своего места, а Глеб нахмурился. Такая спешность не сулила ничего хорошего.

— Говори, Олег, — приказал Богдан. — Что случилось?

Капитан тяжело дышал, пытаясь отдышаться после долгой скачки. Пот струился по его лицу, а глаза метались между воеводой и Глебом.

— Наша столица… — хрипло начал он. — Соколы взяли нашу столицу.