Апостол Кармы (СИ) - Злобин Максим - Страница 14

— На неправильное хранение чего?

— Вина.

— Так ведь…

— Погоди-погоди, — улыбнулся Брюллов. — Это вообще интересная история. Я себе парничок один отвёл на эксперименты, и выращиваю там теперь каберне-фран. Всё пытаюсь подогнать условия внутри под французское лето 47-го. Температуру там, влажность, освещение. Даже грунт из Бордо привёз, представляешь?

— И как? — уточнил я. — Получается?

— С переменным успехом. Пить можно. Продать бутылку за триста тысяч евро нельзя. Но! — дядь Юра поднял палец кверху. — Я ведь его и не на продажу делаю. А для внутреннего, так сказать, потребления. Что-то на стол поставить, что-то работникам в качестве премии выдать. Короче говоря, Серёж, хобби я себе такое завёл на старости лет.

— Понял, — кивнул я.

— Но поскольку у меня тут сельхозпроизводство вообще-то, да к тому же прозрачное, то эти грымзы роспотребовские считают его товаром и требуют от меня соблюдение правил и норм хранения. То есть предлагают мне разворотить часть земли, выкопать погреба и вытяжки специальные поставить. А мне оно вообще надо?

— И потому вам проще откупиться?

— Именно. В противном случае грозятся вино на утилизацию забрать, — и снова взгляд на часы. — К слову, сегодня вот обещались заехать.

Так. Подобное совпадение — это вот вообще не совпадение. Причём это даже не Карма постаралась, это уже что-то из зоны компетенции Фортуны…

Шучу, конечно. Но всё равно! Надо ковать железо пока горячо. Роспотреб, значит? Хранение? Утилизация?

На самом деле меня подмывало задать Брюллову несколько вопросов. Неужели вина так много? Неужели нельзя его спрятать? Неужели роспотреб рыщет по хозяйскому дому? Или вот ещё: неужели нельзя хранить его вдали от фермы? Но, во-первых, дядь Юра взрослый, и в отличии от меня уже не первую минуту бьётся над этой задачей. А во-вторых, все эти вопросы сейчас могут сработать против меня.

Так что надо задавать другой:

— Дядь Юр, а можешь помочь?

Дальше я вкратце рассказал Брюллову то, что придумал буквально на ходу. Рисковал нарваться на грубость, но в итоге заставил дядь Юру пережить не самый слабый внутренний конфликт. Брюллов то поднимал бровь, то опускал её, то хмурился, то хмыкал. Чуть было в кровь не расчесал щетину, но в итоге сказал:

— А знаешь? Они ведь в последнее время и впрямь наглеть начали. Поняли, заразы такие, что для меня это действительно важно. С каждым разом всё больше и больше заламывают, так что мне скоро выгоднее из Франции вино заказывать станет.

— Слишком дорогое хобби получается? — подлил я масла в огонь.

— Очень, Серёж.

— Ну так давайте сделаем, как я предлагаю? Давайте их приструним?

И снова внутренняя борьба, и снова мимические игрища.

— Ладно, — сказал Юрий Иванович. — Но только из уважения к твоему отцу. И только потому, что партия кислючая получилась. И ещё!

— Ещё одно «только»?

— Да. Пообещай мне их сильно не кошмарить. Чтобы без штрафов обошлось, и уж тем более без посадок. Пусть просто оставят моё вино в покое, и хватит на этом.

Хм-м-м…

Условия как будто бы противоречат самой концепции «конторы». А с другой стороны, почему бы и нет? У меня ведь Крыскин на крючке сидит, ему-то карательную операцию и проведём. А с барышнями из роспотреба можно устроить лёгкую акцию устрашения. Мол, в городе появился новый шериф, идите и расскажите всем.

У меня ведь в конечном итоге задача какая? Коррупцию из Переславля вытравить, а не пересажать как можно больше людей.

— По рукам, — согласился я…

— И что это такое было? — спросила Тамара Васильевна.

— Без понятия, — ответила Тамара Ивановна. — Кажется, у друида окончательно свистанула фляга.

Две Тамары. Две инспекторши переславского отдела Роспотребнадзора только что заняли столик в кафе.

— Закажете сразу? — спросил молодой официант.

— Нет, — сказала Тамара Васильевна, но тут же поправилась: — А хотя да. Принесите нам бутылочку шампанского, пожалуйста, это был трудный день. Только откройте её где-нибудь там. Я очень боюсь все эти хлопки, и брызги, и…

— Хорошая попытка, — улыбнулся парень. — Однако согласно законодательству, мы имеем право открывать игристые вина только в присутствии гостей.

— Ты ж мой хороший, — Тамара Васильевна улыбнулась и потрепала парня по щеке. — Молодец! Но всё равно дай нам посмотреть меню, через пару минут определимся.

— А шампанское?

— Какое ещё шампанское? Ты время видел? Четырёх нет.

— Как вам угодно, — официант поклонился и исчез.

— Знакомый? — уточнила Тамара Ивановна.

— Двоюродный племяшка. Так… ну и что мы будем есть? Честно говоря, я голодная как собака…

А всё потому, что вместо обычного часа, сегодня инспекторши провели на загородной ферме Брюллова аж четыре. И именно по этой причине пропустили обед.

Дело в том, что Юрий Иванович вдруг решил играть по правилам, — как не родной, чесслово, — и заставил их забирать партию своего домашнего вина на утилизацию. Со всеми вытекающими. И не так страшна была опись продукции, как поиски фургона, чтобы эту самую продукцию с фермы забрать. Фургона, которого у переславского филиала Роспотреба отродясь не было. Пришлось срочно искать по знакомым, звонить, договариваться.

Три ходки туда-сюда! А самое главное — хранить-то теперь всё это где? Всё помещение офиса, включая кладовку и коридоры, теперь буквально забиты бутылками под потолок, так что ходить негде. Это же ненормально. И почему оно вдруг так произошло?

— Много попросили?

— Возможно.

— На принцип пошёл?

— Видимо.

— Так ведь мог бы прямо сказать, мол, девчат, давайте поскромнее.

— Может, жена не дала? — предположила Тамара Ивановна, пожимая плечами. — Или мочекаменная обострилась. Или ещё чего в голову ударило.

— Слу-у-у-ушай! — вдруг осенило Тамару Васильевну. — А может у него эта партия скисла к чёртовой матери? А мы ему забесплатно этот шмурдяк с участка вывезли?

— А может и так. Вот сволочь!

— Ага. Ты мне лучше скажи, что нам теперь со всеми этими бутылками делать? Ну явно ведь не утилизировать?

— Конечно же нет.

На то и был расчёт…

— Дамы! — внезапно перед Тамарами возник молодой мужчина.

Статный, широкоплечий, гладко выбритый. С карими глазами и очень густыми, похожими на бурую медвежью шерсть волосами.

— Позвольте представиться, — сказал он и поклонился. — Иван Петров.

— Здравствуйте, Иван Петров.

— Я уполномочен говорить от имени моего работодателя, Зинедина Фабьеновича Дембеле. Не могли бы вы уделить мне пару минут вашего времени?

— Пообещайте, что всё сказанное останется между нами, — попросил я. — Поймите, я очень сильно рискую. Если что-то где-то всплывёт, то у меня могут начаться большие проблемы…

Тут я состроил самое серьёзное лицо, на которое только был способен и выкрутил саспенс на максимум:

— Очень, — произнёс я. — О-о-о-очень большие проблемы.

Главное, чтобы меня не спросили какие именно. Тогда придётся продолжать играть в подростково-готическую загадочность и нести чушь типа: «поверьте, вы не хотите этого знать», «мне не хотелось бы подвергать вас опасности» или «если бы вы знали то, что знаю я».

А если инспекторшам и этого будет мало, тогда действительно понадобится придумывать обоснуй. А какой? Что за проблемы у меня могут возникнуть? Знаменитая французская мафия с мимами-убийцами и взрывающимися багетами? А зачем им устраивать мне проблемы? Почему? Для чего вообще? И не попахивает ли всё это клиническим бредом?

Нет-нет-нет, до такого лучше не доводить. Думать про себя я всё ещё думаю, но пока что недосказанность — наше всё. И поэтому всё-таки надо нести чушь:

— Если бы вы знали то, что знаю я…

Тут я поджал губы, опустил глаза, и очень многозначительно замолчал. И кулаки ещё сжал. И желваками так: эть-эть. Мол, вспомнил что-то такое, от чего больно стало.