Княжна Тобольская. Дилогия (СИ) - Смышляева Ольга - Страница 24

«Чёртово тело двадцатилетней девушки!» — ругнулась на себя. — «Будто девственница какая…»

Пресвятая дичь, а вдруг действительно? Не просто ж так женишок называл Васю бесполым гуманоидом?

Ну вот, концентрация исчезла подчистую.

— Теперь сосредоточьте эссенцию вашей стихии в кончиках пальцев и замкните её, — голос Вэла струился музыкой. — Вы почувствуете тепло в области ногтевых пластин. Кератин в их составе чувствителен к эссенции, поэтому на ладони появится лёгкое свечение.

Парни и девушки без заминки выполнили указание. Спустя минуту-другую их ладони замерцали тусклым маревом соответственно стихии. Только у Вики и Вани, единственных дуо-практиков на нашем курсе, ладони засияли разными дымками. У Вики синей и красной (вода-огонь), у Вани красной и зелёной (огонь-земля).

— Отлично! — похвалил Вэл. — Итак, ваша задача на ближайшее будущее научиться концентрировать стихию за секунду и удерживать её в стабильном состоянии не менее часа подряд. Чтобы никаких пауз, никакого мерцания, никакого напряжения. Всё должно быть просто, легко и автоматически, как дыхание. У кого-то на это уйдёт пара медитаций, а у кого-то несколько недель, но научатся все. Потенциал имеется, дело за старанием. Приступайте!

Исполнительные первокурсники вновь «застеклили» глаза. Лишь Ваня прежде бросил на меня горящий злорадным триумфом взгляд и не отвернулся, пока не удостоверился, что я правильно поняла посыл — обнулённой здесь делать нечего.

— Ваше высокоблагородие, — я обратилась к учителю. — А мне чем заниматься? Просто сидеть и думать о смысле жизни?

Вэл в недоумении вскинул брови:

— Ты давным-давно не новичок в медитациях, Василиса, чтобы задавать такие глупые вопросы. Помнится, ты была одной из лучших на курсе управленцев. С обеими своими стихиями справлялась настолько легко и виртуозно, что я не стал наказывать тебя за бессовестные прогулы даже ради приличий. Это чего-то да значит, согласись.

— Когда-то я была гением, не спорю, но теперь я обнулённая. Толку мне от попыток сконцентрировать эссенцию в кончиках пальцев? Всё равно, что почувствовать третью руку! Вообразить-то могу, но она не вырастет.

— Смею напомнить, альтернативы у тебя нет. Ты хочешь вернуть утраченные навыки, а единственный путь сделать это — достигнуть духовного прозрения. Ядро эссенции никуда из твоего мозга не испарилось и в объёмах не уменьшилось, значит, шанс есть.

— Хотя бы подскажите, как эти стихии вообще ощущаются? — попросила я уже более покладистой интонацией.

— Что, прости? — сдавленно кашлянул учитель.

— До обнуления я никогда не задумывалась об эссенции, просто пользовалась ею. Не хочу спутать реальные чувства с фантазиями.

Вэл не подал виду, будто удивлён моей просьбой. Я не первая курсантка с тупыми вопросами на его веку.

— Стихия воздуха отзовётся лёгкой прохладой внутри грудной клетки, огонь — теплом в животе, земля — тяжестью в руках и ногах, а вода — ледяным умиротворением в голове. Не отчаивайся, Василиса, позитивный настрой тоже играет роль.

Этого-то я и боялась: по итогу всё свелось к вере в собственные силы! Более бестолковым в моём случае может быть только надежда…

Остаток часа прошёл бессмысленно. Расслабляться с открытыми глазами, как делали все остальные, не получалось напрочь. Безмятежный луг на стене не безмятежил, а стоило сомкнуть веки дольше, чем на полторы минуты, как меня настойчиво клонило в сон. На мгновение даже промелькнула мысль выйти отсюда и потратить время на что-нибудь более полезное, нежели профилактика правильной осанки, но была отвергнута без промедлений.

Я честно досидела до конца, так и сяк духовно прозреваясь, а сразу после отправилась в библиотеку за руководством по медитации для «чайников». Как напомнил Вэл, альтернативы у меня нет, а отец выразился предельно чётко — не верну эссенцию стихий к восемнадцатому мая, пополню ряды крепостных.

Весь октябрь пролетел в беспросветном учебном угаре курсантки с синдромом отличницы. Книги, справочники и пособия по программе факультета «Логистики» стали моими лучшими друзьями. Я нырнула в них с головой и полной отдачей, но отнюдь не по горячей любви к горькому вкусу гранита науки. Заумные предметы получше психолога помогли примириться с новой судьбой и подавить несбыточное желание вернуть прошлую жизнь с любящими родителями, верными друзьями и белым мотоциклом с аэрографией счастливого кролика, на покупку которого ушло два года…

Одни дисциплины давались легко, другие только зубрёжкой. Особенно мне полюбилась зоология. Я могла часами читать о животных, одарённых эссенцией стихий, и, почти уверена, заочно получу автомат на экзамене. Сюрпризом стало отличное знание немецкого языка и умение свободно на нём изъясняться. Вероятно, наследница рода Тобольских изучала его с раннего детства одновременно с родной речью. Жаль, но на письменные навыки бессознательной памяти не хватило. Тут либо рефлексы, либо разум. Оценки по русскому языку прыгали из крайности в крайность: устные ответы «отлично», письменные «неуд». Причём, занижали несправедливо — исключительно за орфографию! Да-да, те самые ять и ер, будь они неладны.

— В чём дело, Василиса? — допытывалась декан Рязань-Тульская после очередной лекции. Она преподавала нашему курсу титульный предмет «Управление логистическими процессами». — Все твои работы поразительно безграмотны, их невозможно читать.

В качестве доказательства она вывела на экран электронной доски моё последнее эссе на тему нормирования расхода материальных ресурсов.

— Только посмотрите, какое пренебрежение к родному языку! Бессмысленное и беспощадное. Ты делаешь это назло?

— Никак нет, ваше высокородие. Не назло, а непреднамеренно, — я ответила заранее приготовленной речью, однажды этот вопрос должен был всплыть. — Кровавый ритуал негативным образом повлиял на часть моих познавательных способностей. Как уверяют доктора, эффект временный, скоро всё наладится.

Услышав о ритуале, декан недовольно поджала губы.

— Хорошо, пусть так. Однако, этот «эффект» ни в коем случае не станет основанием для снисхождения к тебе. Даже временного. За ошибки нужно платить сполна, в том числе после раскаяния.

— Так точно, ваше высокородие.

— В остальном же, — признала Рязань-Тульская, — твои успехи в учёбе достойны похвалы. Я удивлена! А ведь поначалу серьёзно опасалась, что ты станешь саботировать факультет. Обнуление определённо пошло тебе на пользу, Василиса. На этом пока всё, можешь идти.

Я не двинулась с места.

— Разрешите сперва обратиться с деликатной просьбой? Месяц назад ректор при всём институте обещал в кратчайшие сроки провести расследование ритуала, и теперь я бы хотела взглянуть на материалы дела.

— С какой целью, Тобольская?

— Согласно Уголовно-процессуальному кодексу Российского Княжества, обвиняемый — то есть, я — имеет право ознакомиться с материалами своего дела, а также со всеми вещественными доказательствами и приложениями к протоколам следственных действий.

Взгляд декана заострился, голос заледенел:

— С какой целью? — строго повторила она.

— Это моё дело, ваше высокородие. Я имею такое право и желаю им воспользоваться.

— Исключено.

— Почему? На основании обвинения в кровавом ритуале меня перевели на другой факультет, обнулили рейтинг, понизили уровень допуска в удостоверении курсанта и выселили из апартаментов. Для начала я хочу убедиться, что дело вообще заведено. Сама-то я ничего не помню, а свидетелей нет. Есть только слово генерал-лейтенанта ректора.

Декан Рязань-Тульская задумчиво побарабанила пальцами по столу.

— Значит, тебя интересует справедливость?

— Она самая, — я соврала без заминки.

Справедливость красивый зверёк, да не про нашу честь. Меня интересовала не она, а имена сообщников, убивших Васю. За прошедший месяц они ничем себя не обнаружили, будто внезапно воскресшая жертва их ничуть не заботит, но предчувствие рекомендовало не расслабляться. И не надеяться на лучшее.