Где моя башня, барон?! (СИ) - Панарин Антон - Страница 43

Я осмотрел свою команду и увидел лишь страх на их лицах. Федька, стоявший рядом, тихонько прошептал: «Нам конец…» Что ж, сложно с ним не согласиться.

Вот только я получу свои деньги, даже если мне придётся единолично отлупить этих рубак. Всё что угодно, лишь бы не возвращаться в барак.

Крапивин вскинул руки вверх и во всё горло заорал:

— Да прольётся кровь!

Ожидаемого боя стенка на стенку не вышло. Тридцатилетки рванули вперёд, а вот мои ровесники замерли в нерешительности, за что и поплатились.

Жилистый мужик с татуировкой якоря на плече со всего размаха влепил промеж глаз молодому. Жалобно пискнув, тот полетел на асфальт, где его мгновенно забили ногами. Всё это я успел рассмотреть, пока уклонялся от ударов двух бестолочей, насевших на меня.

Мужик с разорванной губой попытался ударить меня ногой в грудь. Ну а я сделал шаг навстречу. Немного сместившись, набросил на себя покров маны, врезал по опорной ноге мужика. Он, громко матерясь, повалился на асфальт, но добить я его не успел.

Второй со слезящимся глазом решил попытать счастья. Хотел нанести боковой в висок. Но я ушёл под его руку, пробил двоечку в печень и бороду. Мужик, согнувшись в три погибели, тихонечко осел на пол.

Смотри-ка, а первый уже очухался.

— Ну куда ты? Полежи, отдохни! — крикнул я ему и впечатал коленом в переносицу.

Удар получился не очень сильным, но противник «удачно» упал. Ударился об асфальт, отключаясь. Два — ноль в пользу Авдеева!

Слева трое накинулись на ушастого и вколачивали его в землю ударами ног. В прошлом мире я научился драться грязно, и судя по всему, лучше места не найти, чтобы показать, что такое настоящая грязь.

С разбега я ударил в пах стоящему слева. Центральный начал поворачиваться в мою сторону и тут же получил тычок в глаз. Твою мать! Я забыл, что на мне покров маны, и за малым чуть не ослепил мужика. Надо быть аккуратней.

Третий боец успел и повернуться ко мне, и даже замахнулся в мою сторону. Но тут же упал и схватился за кадык, громко захрипев и выпучив глаза. Если бы я вовремя не опомнился и не ослабил удар, убил бы, точно. Поэтому мужик получил лишь массу не очень приятных ощущений, но жить будет.

— Стоять можешь? — спросил я ушастого, лицо которого превратилось в отбивную.

Уставившись на меня, он прошептал губами-варениками:

— Сзади.

Развернувшись на месте, я присел и нанёс удар. Попал чётко в солнечное сплетение мужика, выведя его из строя. Вот только нападавший сзади оказался наименьшей проблемой.

Весь молодняк лежал на полу, и остался только я. Я и десять тридцатилеток. Красота!

— Вы хотите крови⁈ — выкрикнул я, обращаясь к публике.

Вот только публика меня не поддержала:

— Ха-ха! А этот сопляк с непомерным самомнением!

— Давай! Сдохни уже!

— Я против тебя двести рублей поставил!

А жаль. В прошлой жизни я бился на аренах Маркарта, и зрители всегда встречали меня оглушительным воем. Ну ничего, здесь обо мне тоже заговорят. Дайте только время.

Десятка дуболомов ринулась в атаку. Никто из них даже не слышал о работе в команде. Каждый стремился добраться до меня первым, из-за чего они только мешали друг другу. Что ж, так даже лучше.

Вперёд вырвался амбал с расквашенным носом и опытался дотянуться до меня прямым ударом. Я улыбнулся, отклонил голову назад и вместе с этим ударил ногой в его колено. Что-то хрустнуло в его коленной чашечке. Это не перелом, всего лишь небольшое смещение. Амбал взвыл, попытался дотянуться до меня. И я сделал подсечку. Он неудачно упал на руку, выворачивая локтевой сустав и завыл от боли. А вот это уже вывих.

Следующий нападающий даже не понял, что случилось. Я рванул ему навстречу и, уклонившись от удара, впечатал апперкот в подбородок, швырнув его на товарищей.

Спустя минуту на ногах остался стоять только один тридцатилетка. Испуганно он посмотрел на своих искалеченных дружков.

— Сдаюсь, — пробормотал он, поднимая руки.

Я подошёл к ушастому и рывком поднял его на ноги.

— Тем, кто потерял сознание, ничего не заплатят. Стой и не качайся, — тихо буркнул я, придерживая его плечом.

— Спасибо, — выдавил Фёдор, вытирая кровь, сочащуюся из носа.

Вопль толпы прервали одинокие аплодисменты, доносящиеся со второго этажа.

— Браво! Браво мои маленькие воители! Вы показали отличный бой. Особенно ушастый! — выкрикнул Крапивин и, не сдержавшись, хихикнул. — Правила есть правила. Бой завершился, а на ногах остались лишь двое. Оба получают по сотне рублей! Следующими на арене выступят…

Что дальше говорил этот театрал, я не слушал. Подхватив ушастого под руку, я потащил его в сторону ожидавшей нас девушки.

— Владимир, Фёдор. Вот причитающийся вам приз, — девушка протянула нам два конверта с призовыми деньгами.

Фёдор, несмотря на то что едва стоял на ногах, с улыбкой выхватил конверт и спрятал его за пазухой.

— Чего смотришь? Делай так же, — посоветовал парень. — Тут вагон проигравших на ставках месячное жалование. Могут попробовать отнять.

— Смотрю, ты здесь уже не в первый раз, — заметил я.

— Ага. Не в первый, — кивнул Фёдор. — Правда, раньше был зрителем. Но когда стало туго, понял, что нужен постоянный заработок, а не вот это гадание на чайной гуще.

— Кофейной, ты хотел сказать, — поправил я парня.

— Да насрать. Хоть на молочной. Суть ты понял, — фыркнул ушастый и, скривившись от боли, схватился за бок.

— Рёбра целы? — поинтересовался я.

— Жить буду. Меня Фёдор зовут. Воробьёв. Для друзей просто Воробей… Кстати, спасибо. Ты мне если не жизнь, то здоровье точно спас, ну и соточку подарил. Так что можешь звать Воробьём, — улыбнулся Федька, продемонстрировав выбитый передний зуб.

— А меня Владимир, — представился я.

— Ага. Приятно, — хмыкнул Фёдор и, оттолкнувшись от меня, самостоятельно принял вертикальное положение. Он попытался сделать величественное выражение лица, но весь образ рухнул, когда его живот громогласно заурчал. — Твою мать. Так жрать хочется. Пойдём перекусим?

— Веди, — улыбнулся я и двинул следом за «лучшим» бойцом вечера. — А ты ради денег дерёшься?

— Ясен пень. Без рубликов живётся и голодно, и тоскливо, — выдавил Воробей и, помолчав, добавил: — Не, ну так-то не только ради этого. На турнирах часто присматриваются к бойцам. Если хорошо себя покажешь, то могут и работёнку какую подкинуть или в семью взять.

Мы вышли из промзоны и пошли по Производственной улице, которая прилегала к парку.

— Усыновят, что ли? — спросил я, не понимая, о чём ушастый говорит.

— Хе! Ага, блин. И удочерят заодно, — хохотнул Фёдор. — Не, в Хабе у нас три группировки. Краснореченские — по названию главной улицы, где они осели. Железнодорожники получили название от района обитания. Ну и Воронежские тоже названы так из-за улицы, на какой обитают.

— И чем эта шпана промышляет? — скептически спросил я, так как банды казались такой мелочью на фоне того, что творит Мышкин.

— Шпана, блин. Если б кто из группировки услышал, что ты их так окрестил, живо бы язык отрезали, — покачал головой Воробей. — Краснореченские крышуют купцов. Торгаши, конечно, негодуют, но сделать ничего не могут. Будут жаловаться полицаям — в их магазин случайно влетит бутыль с керосином, и привет. Ну и выходит, что купчары платят налог и императору, и Краснореченским. Нам сюда.

Федька махнул рукой в сторону лавки с названием: «Шкварки и картофан».

— А с остальными что? — нетерпеливо поинтересовался я, ведь город для меня раскрывался под совсем другим ракурсом.

— Не здесь, — коротко бросил он, постучал в приоткрытое окошко и крикнул: — Дядь! Дай два кулька и тархун! Два тархуна!

— Эт ты, ушастый? — послышался возмущённый голос из глубины лавки, и показался лысеющий торговец. — Ты, собака, мне ещё пятёрку торчишь!

— Да не бухти ты. Я как раз пришёл, чтоб расплатиться. На, — Воробей достал конверт и передал мужику десять рублей.