Чехов. Последнее дело (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 87

— Да, — выдохнула Яблокова.

— Что именно?

— Все, — ответила женщина и буквально засветилась от счастья.

Воздух покачивался от жара. Я тихо встал и направился прочь из гостиной. Никто не заметил моего ухода…

Я тихо вышел из гостиной, оставив отца и Людмилу Фёдоровну наедине. За спиной ещё звучал их приглушённый разговор. Редкий случай, когда два упрямца нашли общий язык. И, видимо, им было о чем поговорить без свидетелей. Даже призраки решили не подслушивать и исчезли на первом этаже. Хотя Козырев выглядел явно недовольным тем, что пришлось уйти.

Я вошел в свою комнату, закрыл за собой дверь. Внутри царил полумрак. Я снял пиджак и повесил его на спинку кресла. Сел за стол, включил настольную лампу. Пространство осветил теплый, янтарный свет. Блики заплясали по стенам, подчеркивая пыльные очертания книг. Довольно вздохнул: завтра жандармы и прокуратура начнут проверки. А Зимин наверняка выпишет ордера, запрещающие фигурантам дела покидать город. И дело с агрохолдингом, наконец, подойдет к завершению.

Мой взгляд упал на приоткрытый ящик стола, в котором было какое-то странное свечение. Я открыл его и увидел на дне шар из тёмного стекла, внутри которого тлел призрачный свет. Подарок Мары. Тот самый, что покончил с собой.

Я коснулся ладонью прохладной поверхности, и темнота шара расступилась. Внутри сферы показался маленький человечек.

— Выйди, — едва слышно приказал я.

Стекло вспыхнуло мягким сиянием, и из шара выскользнул призрачный силуэт мужчины. Призрак был худым, почти прозрачным, с осунувшимся лицом. Невысокий, сгорбленный, с выцветшими глазами, которые когда-то могли быть голубыми. Во взгляде его не было страха, только тихое сожаление. Пиджак его, когда-то, видимо, дорогой и сшитый на заказ, висел на фигуре, как на пугале. Видимо, последние несколько месяцев приказчик здорово похудел от переживаний.

— Спасибо, что выпустили, мастер-некромант, — едва слышно прошелестел он, растирая плечи. — Хотя бы на время.

— Расскажи про «Содружество», — прямо попросил я.

И от этих слов, в глазах призрачного приказчика впервые вспыхнуло что-то живое. Видимо, он и правда раскаялся и долгое время существовал в клетке с грузом вины. А теперь у него появилась возможность все рассказать. И он охотно заговорил:

— Все началось в Смуту.

— Эту часть я уже слышал от репортера Грумова, — перебил я призрака. — Что было дальше, уже в конце Смуты?

— Тогда старое руководство вдруг начало уступать доли в предприятии новым владельцам, — задумчиво протянул приказчик. — Которые тоже сделали предложение, от которого нельзя отказаться.

— Настолько влиятельные люди? — удивленно поднял бровь я.

Помещик кивнул:

— Те, кто сидит за них в совете распорядителей, нет. Но это марионетки, за которыми стоят влиятельные семьи аристократов, которые вдруг поняли, что на агропромышленном деле можно заработать большие деньги.

— Знаете, кто? — поинтересовался я.

— Только часть, — ответил приказчик и принялся перечислять фамилии. И я аж рот от удивления приоткрыл. Потому что представители многих этих фамилий занимали кресла в Государственной Думе, Сенате и министерствах.

— При таких данных забирать земли у помещиков проще, согласитесь? — произнес призрак. — И убивать людей уже почти не нужно. Только самых упертых. Вполне хватит шантажа, запугивания или разорения, чтобы скупить все с торгов.

— Откуда вы все это знаете?

— Я был поверенным во многих схемах, — ответил призрачный приказчик. — Потому что умел решать такие дела и находить способы воздействия. За что мне платили, и платили немало.

— Очень интересная история, — послышался от двери тихий голос. Я обернулся. У книжного шкафа стоял Грумов, который ловил каждое слово. Глаза репортера горели всё тем же упрямым любопытством. — «Содружество» как змея, что постоянно пожирает сама себя. Хотя и неудивительно, учитывая прибыль, которая стоит на кону.

— Давно вы здесь? — поинтересовался я.

— Почти с самого начала, — ответил мертвый репортер, и в голосе прозвучали нотки обиды. — Могли бы позвать меня, мастер-некромант.

— Признаться, я и сам не думал, что история выйдет такой… познавательной, — пробормотал я. — Видимо, Дубинин и Суворов вытянули счастливый билет.

Я немного помолчал, а затем обратился к призрачному приказчику:

— Вам нужно будет дать показания жандармам и прокуратуре. И кустодиям, если понадобится.

Собеседник оживленно кивнул, и в его глазах вспыхнула знакомая мне искорка. Желание справедливости.

— Расскажу во всех подробностях, — без колебаний ответил он. — Хоть перед самим Искупителем.

Я кивнул.

— Теперь у нас есть всё. Эти показания добьют «Содружество».

Грумов чуть улыбнулся, устало, почти по-человечески.

— Добьют… и похоронят вместе с ним отголоски целой эпохи.

— Хотелось бы надеяться, — пробормотал я.

— А почему вы решили покончить с собой? — вдруг спросил репортер у приказчика.

Призрак замялся, а затем произнес:

— Наверное, это будет звучать нелепо, но… Я совершил очень много плохого. Но за несколько месяцев до смерти словно бы прозрел. Будто сам Искупитель открыл мне глаза. И от этого стало мерзко. Будто меня толкнули в болото, которое засасывало меня все глубже. И я захандрил…

Я кивнул, понимая, почему дорогой пиджак смотрится на приказчике явно не по размеру.

— Я каждый день каялся перед Искупителем. А потом… жизнь мне окончательно опостылела. Каждый день камнем ложился на душу.

— Вы же понимали, что судьба самоубийцы незавидна? — уточнил я.

Призрак тяжело кивнул:

— Да все равно уже было. Дальше жить было невмоготу. Иногда мне казалось, что кто-то намеренно нашептывает мне эти мысли. Оглядываясь назад, я подозреваю, что «Содружество» вполне могло приставить ко мне лекаря, который внушал мне упадническое настроение. И этот же человек вполне мог не позволить даже допустить мысль о том, чтобы сдать своих нанимателей.

— А такие лекари есть? — удивился я.

— Как не быть, — кивнул приказчик. — За деньги или услуги многие могут преступить клятвы и вместо помощи страждущим творить зло. Я понимал, что за все свои прегрешения попаду в подземный мир. Но даже там продолжал каяться, в надежде, что Искупитель меня простит.

— Видимо, не простил, — ехидно заметил Грумов. — Или не услышал.

— Ну почему же? Я вернулся в этот мир из холодной темницы Владычицы подземных чертогов. Значит, я еще нужен здесь. Чтобы дать показания, разоблачить тех, кого знаю…

— Выходит, жандармы не вышли на вас, и «Содружество» вам не угрожало? — произнес я.

Приказчик покачал головой:

— «Содружество» могло решить практически любой вопрос по щелчку пальца. Вы же слышали фамилии людей, которым принадлежит почти весь холдинг. Да, скорее всего, жандармы завели бы проверку для видимости. Только потом все одно бы все закрыли за отсутствием состава преступления.

— Теперь они все понесут справедливое наказание, — довольно отметил я.

— Если понесут, — буркнул Грумов.

— Дело на личном контроле у главы службы кустодиев, — ответил я. — А им плевать на ранги, титулы и звания. И на амбиции.

Грумов открыл было рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент сквозь стену бесшумно проскользнул Ярослав. Призрак выглядел встревоженным.

— Павел Филиппович, — сообщил он, — у дома дежурят несколько машин. Стоят уже минут десять. Рядом люди. Все в черной, неброской одежде.

Я нахмурился, а затем предположил:

— Монархисты?

Ярослав покачал головой:

— Непохожи. Но там вроде как два ваших знакомых. Плут и этот… как его…

Бывший культист замялся, вспоминая имя, а затем ответил:

— Мастер Волков.

Я поднялся с кресла, накинул пиджак:

— Ну раз знакомые… Пойду расспрошу, зачем они пожаловали.

Я вышел из комнаты, оставив мертвого приказчика и Грумова наедине. И уже закрывая за собой дверь, услышал, как бывший репортер жадно расспрашивает о чем-то освобожденного мной призрака. И улыбнулся, понимая, что второй раз за вечер оставляю людей, которым нужно поговорить о многом.