Чехов. Последнее дело (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 38

Она кивнула сразу же, даже не дав себе секунды на раздумье.

— Если бы все можно было исправить… я бы поступила иначе. Но жизнь устроена по-другому.

— Даже смерть не исправляет ошибки прошлого, — продолжил я и ощутил, как женщина вздрогнула. — Знаете, я никогда и никому не рассказывал о том, как встретил свою мать после смерти.

Маргарита сбилась с шага и бросила на меня полный ужаса взгляд. Но я удержал ее рядом с собой и продолжил:

— Я так и не рассказал об этом никому. Ни бабушке, ни отцу. Только вам я поведаю об этом.

Перед внутренним взором словно старая кинопленка крутились сцены моего детства, которые я принуждал себя забыть все эти годы. Мой голос звучал немного хрипло, но каждое слово было отчетливым:

— Я воочию видел, как мама поначалу не осознавала, что умерла. Она заходила ко мне в спальню, чтобы петь колыбельные и исчезала до следующей ночи. Потом она стала оставаться дольше. И в какой-то момент поняла, что произошло. Все потому, что я уронил столовые приборы и они прошли сквозь нее. Я помнил, как мама металась по дому, не ударяясь о стены. Как она выла от безысходности, пугая меня до первых седых волос. Затем она придумывала игру, в которой ничего страшного не произошло. И все можно вернуть. Вот только ничего нельзя было вернуть. Она осознала это и ушла в тень. Я подолгу ждал ее, искал в углах комнат. Забирался под кровати и в шкафы в самую темень, где просил маму вернуться. Она пришла уставшая и слабая в одну из грозовых ночей. И коснулась самого моего сердца. Моя тьма отозвалась и накормила ее. В ту ночь она едва меня не убила.

— Искупитель, — простонала Маргарита и приджала пальцы к губам.

— Подняться с кровати мне удалось с трудом. И несколько следующих ночей призрак матери пожирал меня с отчаянной жаждой. Я не мог ей сопротивляться. Или не хотел. Сейчас никто бы не смог сказать о причинах моей жертвенности. Но когда сил во мне уже не осталось, она поняла, что происходит. И решила уйти. Сама. Она отправилась как можно дальше от моей комнаты в этот сад… Она голодала, но не шла пожирать юного некроманта. Даже после смерти она оставалась матерью.

Я взглянул на Маргариту Ивановну, которая словно язык проглотила.

— Теперь и вам надлежит стать матерью. Я верю, что вы сумеете.

— Смогу, — шепнула она и сморгнула слезы. Они покатились по ее щекам, оставляя мокрые дорожки. — Софья Яковлевна развеяла Лилию? Она позаботилась о ее призраке, когда тот истощился? — спросила она меня спустя минуту.

— Нет. Мне пришлось отвести ее на другую сторону, — произнес я.

— Будучи ребенком? — прошептала женщина.

Я в ответ кивнул.

— Мне страшно, — призналась она совершенно искренне. — Вдруг мой ребенок станет таким же… Я не хочу…

— Вам придется любить его, — ответил я с нажимом. — Или ее.

— Или ее, — мачеха повторила за мной на выдохе и замолчала.

Над нами вспорхнула птица и улетела прочь.

— Поздравляю с переводом в Сербское княжество, — продолжила спутница и взглянула на меня. — Вы этого заслуживаете. Вы так упорно трудились на практике…

Сад казался тише обычного. Ни скрипа, ни ветра, ни даже насекомых. Только хруст гравия под нашими шагами.

Я покачал головой, украдкой осматривая местность в поисках ловушки:

— Очень тяжело оставлять родной Петроград.

Маргарита натянуто улыбнулась:

— Вы же не переезжаете туда насовсем. Не успете оглянуться, как пролетит время и нужно будет возвращаться, Павел Филиппович.

Где-то сбоку мелькнул силуэт. Видимо, Морозов решил переместиться поближе к месту активации портала.

— К тому времени, у вас с отцом уже будет ребенок, — добавил я. — Мой брат. Или сестра.

Маргарита не ответила. Просто покосилась в сторону заднего двора. Где нас ждала беседка.

— Вы не хотите чаю? — вдруг спросила она. — Обсудим все в беседке. В тишине и за чашкой отвара. Я привезла особый, монастырский…

— Кстати, прошу прощения, что не мог навещать вас в монастыре, — перебил ее я, уводя тему разговора. — Я очень хотел, но увы, было много дел.

Она кивнула:

— Я знаю. Филипп Петрович говорил, что у вас хватало работы.

— Как вам, кстати, монастырская жизнь? — продолжил расспрашивать я. И боковым зрением заметил какие-то странные рисунки на земле в нескольких шагах дальше по тропинке.

К несчастью, Маргарита тоже их заметила. Или почувствовала, что-то. Потому что женщина замедлила шаг, двигаясь все медленнее.

— Простите, Павел Филиппович, я устала, — пожаловалась она. — Женщине в моем положении тяжело совершать такие длительные прогулки. Давайте вернемся в беседку?

— Мы можем свернуть там, — я указал на тропинку, которая проходила рядом с кругом. — И выйдем как раз на задний двор.

Она замерла. Я почувствовал, как ее накрыла тень. На секунду, ее взгляд стал жестче. Но через мгновение, она кивнула:

— Хорошо. Простите, что жалуюсь на самочувствие…

— Что вы, — отмахнулся я. — В вашем положении это вполне нормально. Вы же носите под сердцем одного из наследников семьи.

— Наследников, — одними губами прошептала она.

Моя нога наступила рядом с кругом. А в следующее мгновение, я схватил женщину и потянул ее на себя. Она растерялась и вскрикнула.

Я не ошибся, и руны круга, в котором мы оказались, начали наливаться огнем. Значит, ловушка была именно здесь.

Руны вспыхнули. Воздух затрещал, как сухая бумага, и завертелся в воронку. Морозов уже выскочил к ней, но Маргарита среагировала в тот же миг. Словно была к этому готова.

Тотемы-вихри возникли за ее спиной мгновенно. А следом, Александра сбил порыв ветра. Такой силы, что бывший кустодий отлетел на метр, впечатался в дерево и сполз на землю, оставаясь лежать там без движения. Тут же женщина рванулась ко мне, остановившись на краю круга. И в этот раз, в ее глазах не было и намека на ту усталую дружелюбность, что была несколько мгновений назад. Только чистая, незамутненная ненависть:

— Проклятые хитрые твари, — прошипела она. — Решили меня обмануть.

Она взмахнула руками:

— Простите, Павел Филиппович. Ничего личного, но это проклятье… оно не оставляет мне выбора.

Она говорила так, словно бы пыталась извиняться. Я вздохнул. Сжал в кармане пиджака склянку, которую захватил со стола в своем кабинете. И которую забыл передать Морозову. И отчего-то понял, что все это было предопределено задолго до того, как мы с Маргаритой отправились на прогулку к заранее расставленной ловушке. И проводить мачеху в другой мир должен был именно я.

Маргарита атаковала, но из моей спины вырвались черные крылья, которые закрыли меня от острых как бритва воздушных серпов. А следом я одним движением черных крыльев легко разорвал вихревой кокон. Взглянул на женщину, которая застыла, растерянно глядя на меня.

— Ты… — пробормотала она. — Без тотемов.

Я кивнул. Рванулся вперед, сбивая ее с ног, и унося вместе с собой в бездну.

— Я не хочу умирать! — услышал я истошный крик женщины, которую ненавидел. И которую крепко прижимал к себе.

— Ты и не умрёшь, — прошептал я, склонившись к ней. — К сожалению.

А затем падение резко прекратилось, выбросив нас в высокую траву. Весь мир опрокинулся, выкрутив суставы. Пахло дождём и лесом. В ушах звенело. Я успел перекатиться, ударившись спиной и удерживая на себе женщину, внутри которой рос мой брат. Или сестра. Невинный ребенок, у которого появился шанс выжить

Я с трудом поднялся. Колени дрожали. Пальцы были исцарапаны.

Портала не было. Маргарита лежала без сознания у моих ног. А рядом тянулась старая дорога. И покосившийся указатель в паре шагов от нас гласил:

«Добро пожаловать в город Северск». За знаком начиналась чужая земля.

Я зябко поежился от резкого порыва холодного ветра. Хотя судя по зелени, лето было в самом разгаре. Осмотрелся по сторонам. Но разглядывать здесь было особо и нечего. Небо было серым, тяжёлым. Густой, ярко зеленый словно с фотографии лес тянулся по обе стороны от дороги. И пустая трасса, которая вела за указатель. Потер ладонью подбородок, раздумывая, как выпутаться из сложившейся ситуации.