Ком 10 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 4

— Ой, господа, прошу меня извинить, — Лидочка вытянула шею, — меня, кажется, мама зовёт! — и испарилась.

— Вот и славно, — сказал Иван, — без неё легче.

— Ну ты вообще! — возмутилась Катя.

— Не «вообще», а позволь тебе, дорогая сестрица, представить человека, волею твоей пережившего множество тягот и невзгод. Свадебный Коршун, он же Илья Алексеевич, — тут он обратился ко мне: — Моя сестра Екатерина, литератор.

Я думал, она за этого «литератора» брата взглядом испепелит.

— Весьма рад знакомству, ваше высочество, — мне пришлось лишь поклониться, обойдясь без чинных поцелуев, поскольку Катерина, совсем уж красная, обеими руками комкала свою сумочку.

— Илья Алексеевич, я должна извиниться…

— Право, не сто́ит… — начал я, но был перебит Иваном:

— Сто́ит! Ещё как стоит! Откровенно говоря, Катенька, мы сюда исключительно из-за тебя явились. И вот с какой целью… — Он оглянулся: — Вот досада! Хоть бы одно укромное место!

— Можно зайти в венскую кофейню, — предложила Катерина, — тут рядом. Там зал довольно большой.

— А кабинеты есть?

— К-кажется, я не спрашивала.

— Пошли!

Кабинеты в кофейне обнаружились, и были даже свободные, так что мы уселись, заказав кофе и пирожные, и Иван довольно коротко и толково изложил Катерине нашу проблему.

— Видишь ли, сестрица, можно было бы начать артачиться и задирать нос. Но. Во-первых, я действительно считаю, что неплохо бы загладить свою вину перед человеком, который тебе…

— Ну перестань, Ванька, иначе я тебя тресну!

— Фи, какое неподобающее поведение для благородной дамы! — сморщив нос, передразнил Иван кого-то обоим им знакомого, потому что Катерина тут же фыркнула. — И вообще, дослушай до конца. Во-вторых, это важно не только Илье, но и Серго, и всем кланам оборотней государства российского. А в-третьих, этот жест доброй воли в некоторой степени оправдает тебя перед дядюшкой.

И не надо конкретизировать — перед каким дядюшкой, все и так всё поняли.

— Я так поняла, проблема в срочности? — уточнила Катерина.

— Да. У нас осталось не более полутора суток.

— Посмотреть бы хоть на эти водоросли.

— Да легко! Заскочим домой — и в воздушный порт. Лететь всё равно до Иркутска придётся, потом только в Железногорск. Успеешь насмотреться. Заодно с сумасшедшим профессором познакомишься. Вы с ним должны хорошо сойтись.

Катерина Кирилловна возмущённо фыркнула, но, что показательно, возражать не стала.

ПРИЯТНОГО МАЛО

Екатерина Кирилловна, совершенно вернувшаяся в жизнерадостное расположение духа, слегка отодвинула опустевшую тарелочку от пирожного и аккуратно промокнула ротик салфеткой:

— Что ж, неожиданное и слегка безумное путешествие. Мне нравится! Однако, надо предупредить маман, что её младая дщерь не явится сегодня ночевать. И, возможно, завтра. Едем?

Иван Довольно улыбнулся:

— Едем, господа!

Не знаю, насколько удивилась маман Ивана и Кати. Возможно, подобные эскапады были в порядке вещей в семействе великих князей. Однако из венской кофейни мы с Петром и Серго поехали в воздушный порт, а Соколовы — за Катиными вещичками. И догнали они нас не позднее чем через полчаса! Такое у меня впечатление, что у этой великой княжны дома постоянно, как у офицеров, тревожный чемоданчик стоит. По первому свистку, не раздумывая, схватила — и понеслась!

Благодаря Екатерине полёт до Иркутска прошёл в жизнерадостной и приподнятой атмосфере. Для некоторых. Я, по правде говоря, всё время чувствовал внутри этакую тревожность, как будто у меня снова интервью берут для какой-нибудь книжицы. А что, в самом деле? Вот выйдет Катерина замуж за своего крокодила-бегемота — и дядя ей будет уже не указ. Тиснет какую-нибудь новую книжонку у себя в Египте — ходи потом, оправдывайся, что не про тебя написано…

В общем, бахнул я бутылёк маманиного успокоина и бо́льшую часть пути под благовидным предлогом продрых, чуть не все одиннадцать часов. Еле меня в Иркутске растолкали.

Вышел у нашего торгового причала, от позёвывания и почёсывания с трудом сдерживаясь (дама всё ж таки рядом!), и тут наш дежурный техник говорит:

— Пётр Петрович! У Афанасия Степановича в конторе человек второй час уж сидит, вас дожидается. Кажись, из Третьего отделения. Срочное что-то, никому не говорит.

Петя аж с лица переменился.

— Простите, господа, — говорит, — я побежал!

— Да куда бежать! — поймал его за локоть я. — Такие расстояния — сколь ты шкандыбать будешь? Вон наша машина идёт, все и поедем.

Машинка у нас сейчас была на манер тех автобусов небольших, что в Кайеркане ходили. Оченно удобная штука. Комфорту, конечно, поменьше — зато народу сразу человек двадцать может взять! Вот в этот автобус мы все и набились да до нашей конторы и понеслись. А там как-то по инерции все за Петром в приёмную и забежали.

— Ваш-ш-ше сиятельство… — начал посыльный из Третьего отделения, и как будто сдулся, глаза забегали по лицам. — Ваше высочество, ваше высочество, ваша свет…

— Прекратить немедля! — рявкнул Петя. — За мной! — и в ближайший кабинет его затолкал, двух помощников оттуда разом выставив.

— Добрый день, господа, — нарушил неловкую тишину Афоня. — Может быть, пройдём ко мне в кабинет?

Но не успели мы войти, как вслед за нами вломился Витгенштейн. Моя маман бы, глядя на него, обязательно сказала: «Лица на нём нет!»

— Что⁈ — сразу спросил Сокол.

Но Петя, какой бы ни был ошалевший, первым делом ткнул в профессора с помощниками, которые так и тащились за нами хвостом:

— Афанасий Степанович, этих господ разместите пока, пожалуйста, в комнате отдыха для лётного персонала. Это срочно и важно.

— Хорошо, — деловито кивнул Афоня, — прошу за мной, господа, — и, выйдя в коридор, глуше: — Гриша, господ в квартиру для отдыха определи…

— Охрану бы приставить, — негромко сказал я Пете.

— Насчёт охраны я уже распорядился, — ответил он автоматически, потирая лоб.

— Да что случилось⁈ — нетерпеливо спросил Сокол.

— Дело скверное, господа… Я вынужден буду отлучиться, срочно… Только домой позвоню Сонечке, чтоб не переживала.

— А это вам, Пётр Петрович, не удастся! — заявил Афоня, входя из коридора. — Супруги вашей дома нет, как и всех остальных. Дамы изволят готовить сюрприз.

— Ну, может это и к лучшему, — Петя смотрел перед собой отсутствующим взглядом, словно обдумывая разом несколько трудных мыслей. — Я вынужден буду просить снять с предстоящих рейсов вашу «Пулю» под срочные государственные нужды. Направление пилотам знакомое, Железногорск-Илимский.

— Ну, ежли вы в Железногорск полетите, то как раз все сюрпризы нашим дамам и поломаете! — усмехнулся Афоня. — Они ж все там!

— Как это — там? — страшно побледнев, спросил Петя.

— А очень просто. Фридрих из Индии вернулся окончательно, так?

— Так, — растерянно ответил Фридрих.

— Основная работа у него теперь будет на железнорудный комбинат завязана, так?

— Так, — ответили уже мы с Фридрихом хором.

— А ведь дом ему там ещё с осени построен! Заезжай и живи. Так вот барышни наши решили, пока вы по Европам разъезжаете, вместе туда поехать и навести полнейший уют. Новоселье подготовить, так сказать. И моя там, да и ребятишек малых с собой забрали с няньками — места там полно, вроде как путешествие. Что происходит, господа?..

На Витгенштейна стало страшно смотреть.

— Говори, — тяжело уронил Иван. — Теперь речь идёт о членах двух императорских семей, я имею право требовать.

— «Объект восемнадцать» сообщил о прорыве и прекратил выходить на связь.

— Что за «Объект восемнадцать»?

— Специальная магическая тюрьма особого режима. Расположение — около пятидесяти километров на северо-запад от Железногорска-Илимского.

— Магическая? — Сокол, казалось, не поверил. — А почему они не на Соловках?

— Разновидность не та, — непонятно ответил Витгенштейн. — Для Соловков по условиям содержания не подходят.