Ком 10 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 36

— Ох, дадут вам, парни! — усмехнулся батя. — И догонят, и добавят!

— Да мы ж для науки! — чуть не обиделся Антон.

— Дадут, сколько нести сможете, — тоже отшутился Петя.

— Смотрите, мы ж с погрузчиком придём! — предупредил Пушкин.

— Ладно, за своих уж я похлопочу. Кстати, Илья, прежде, чем мы самый интересный синий «Скорпион» забрали, пришлось тела изъять и непременно на каменное поле переместить.

— И куда они? — удивился я.

— Исчезли вместе с полем, представьте себе, — выразительно поднял брови Петя. — Такая у них традиция. Жертва богам или типа того.

— А родственники?

— Никто не возражал. Да для такого случая, наверное, кенотафы* предусмотрены. Но так даже и к лучшему получилось.

*Кенотаф — символическая могила или памятник, установленный на месте, где нет останков покойного.

— Это почему? — удивился Серго.

— Да потому что кое-кто, если вы помните, перед боем крикнул Мину… — Петя посмотрел на меня, — что?

— Что? — я поёжился. — Я толком и не помню…

— А я помню, — строго сказал Петя. — Ты крикнул: «Хрен тебе по всей морде!»

— И? — Дашков захлопал глазами. — Что — прям вот так⁈

— Представьте себе, — развёл руками Витгенштейн. — Обугленное всё, но всё равно… узнаваемо.

— А-а-абалдеть, — протянул Пушкин и посмотрел на меня так, что мне совсем стало неловко:

— Да я ж не думал, что…

— Илюх, — задушевно обнял меня Серго, — надо себя заставить.

— Чего заставить?

— Думать!

— Тьфу ты, ядрёна колупайка! Ужас какой-то! Хоть в отшельники иди! А снять это никак нельзя? Отрубить способность, я не знаю, ментально?

Петя вздохнул:

— Пока непонятно. Над твоим случаем целая научная лаборатория бьётся. Только ты уж, Илюша, лишнего постарайся больше не выкрикивать. Особенно в сторону важных государственных лиц…

Я чуть сквозь землю со стыда не провалился, но тут вернулась сперва Есения и с порога начала спрашивать:

— Илюш, я знаю, Евдокия Максимовна тебя ни за что пустого не отпустила бы. Если мы окажемся в зоне антимагии, на какие эликсиры я могу рассчитывать?

Пошли совсем други разговоры. Потом сестрёнки Соня с Машей вернулись, за ними — лисы. Вскоре появился стюард и объявил, что ужин подан в офицерской столовой, куда мы все и направились, кликнул по дороге тувинцев.

Последней к столу вышла светлейшая княжна Белая Вьюга (или, как я нынче только и узнал — Вера Павловна; так, пожалуй, и буду её звать).

— Приятного аппетита, — кисло пожелала она всем присутствующим, дождавшись, пока Серго, как галантный кавалер, подвинет ей стул.

Да, Иван с супругой, Петя и Михаил тоже, рядом со мной Айко на стул плюхнулась, бедному Серго досталось за всех отдуваться. Вера Пална чопорно оглядела Сэнго и Хотару, (раздувающихся от важности от того, что их тоже посадили с кавалерами — Сашей и Антоном, которому Хаген уступил такую честь), скользнула взглядом по батяне, тувинцам и монаху…

— Странно. Я думала, что вы, дорогой племянник, имеете более чёткое представление о титуловании.

За столом повисла тишина. Я сперва аж не понял. Зато Иван, а за ним Серго, Петя и даже вечно бесшабашный Михаил разом покраснели. А Хаген наоборот — побледнел, что ль, и этак салфетку отложил. И Антоха с Саней вслед за ним. Тувинцы и батя, как и я, хлопали глазами. Зато отец Гермоген усмехнулся в бороду и пробасил:

— Ловко ты, дочь моя, придумала — в боевом походе титулами меряться!

И тут до меня дошло! Эта светлейшая, мать её, княжна предъявила Ивану претензию, что он её не по чину низко посадил??? Рядом с Серго, который всего лишь князь?

И второй раз дошло! А она-то хотела рядом с герцогом сесть! Я в этой ихней иерархии теперь даже её чутка повыше, а со мной села кто? Лиса! И эта ледяная дурнина восприняла всё так, словно её специально задели, что ли⁈

Айко, что характерно, поняла это куда быстрее меня, потому что откинулась на спинку стула и заливисто засмеялась, аж голову запрокинула.

— Ведите себя пристойно, барышня! — попыталась срезать её Белая Вьюга. — Я требую уважения. Я надеюсь, вы в состоянии понять, кто я такая?

Айко перестала смеяться и прямо на неё уставилась:

— Конечно, знаю. Ходят настойчивые слухи, что вас прочат в жёны моему отцу. — Она ехидно улыбнулась: — Надеюсь, вы не ждёте, что я буду навеличивать вас маменькой?

— А, так это она⁈ — сразу оживилась Хотару. — А можно я буду звать её бабушкой?

— И я! — радостно завопила Сэнго (забыв, что она — важная дама с кавалером). — Всегда хотела бабулю!

— Что за бред⁈ — теперь покраснела и Вьюга. И не просто так — пятнами пунцовыми пошла. — Это смехотворное предположение, и я настаиваю, чтобы при мне его не повторяли!

— Хорошо! — милостиво кивнула Айко. — В таком случае… Раз уж дело на то пошло, я хочу, чтоб вы тоже понимали, с кем имеете дело, — тон её вдруг стал очень жёстким, а глаза лисы — холодными: — Я дважды была замужем за императорами Японии. И дважды осталась вдовой. Согласно законам Российской империи, я являюсь вдовствующей императрицей. Можете обращаться ко мне «ваше императорское величество».

От этого заявления все за столом просто онемели, и только батюшка Гера гулко хохотнул:

— А не врёт! Вижу — не врёт!

Вера Павловна встала и бросила салфетку в пустую тарелку:

— Прикажите подать мне ужин в каюту! — и удалилась, цокая каблуками.

— Илюха, даже не думай! — предупреждающе поднял ладонь Петя.

— Чего не думай? — надулся я.

— Чего бы то ни было — лучше не думай. Вот прям воздержись. Ей с нами ещё работать.

— Да и ладно! — я хлопнул в ладоши, разгоняя дурацкие мысли и повернулся к Айко: — А что, ваше императорское величество, ещё курочки?

— Не откажусь! — весело засмеялась она.

— Так это что — серьёзно? — батя удивлённо покрутил головой. — А энти выдерги — они что ж? Принцессы?

— Вообще-то — да, — кивнула Айко. — Но лучше им об этом лишний раз не напоминать.

— Сместились мы, однако, — словно сам себе сказал отец Гермоген. — Кушайте, братие и сестры, я быстренько в окна гляну.

РЫСКАЕМ НАД ПУСТЫНЕЙ

Но за окнами пока ничего необычного не происходило. Всё тот же унылый пейзаж, едва скрашенный всё более уменьшающимися пирамидами на горизонте. Никаких признаков иллюзий.

А я всё думал: из каких же соображений государь Андрей Фёдорович нам этакую свинью подложил? Чего хотел добиться? Или, что тоже может быть, этим полётом он решал вовсе не наши, а какие-то свои вопросы? То же перевоспитание строптивой светлейшей княжны, например? Как её Айко здорово по носу щёлкнула! Ан — не заносись!

Я решил, что лучше уж пойти да выспаться, чем без толку в темнеющие окна таращиться. Пошёл в каюту, смотрю — батя спит уже! Вот армейская привычка — спать в любом удобном месте буде представится время. Потому как может случиться так, что потом и двое суток не уснёшь.

Забрался я на верхнюю полку, думал тоже быстро провалюсь, а сам лежу, мысли всякие гоняю. Способности ещё эти дурацкие! Нет бы что годное привалило — так теперь за языком втройне следить придётся! Думал-думал так и эдак, пока батя с нижней полки не проворчал:

— Илюха! Хватит уже скрипеть, спи!

— Извини, бать. Сплю.

— М-м, — промычал он и снова засопел. И я начал как бы в сонный такой туман проваливаться. И из этого тумана мне соображение выскочило: а что бы госпоже Белой Вьюге не влюбиться да замуж не выйти, а? Только в кого-нибудь шибко подходящего, чтобы из России-матушки ни ногой, а служили бы они оба на благо нашего богоспасаемого отечества? Вот я молодец! Надо бы как-то вызнать — кто для неё подходящим считается? Может, у Сокола спросить?

На этом я окончательно успокоился и уснул.

Разбудили меня резкие голоса и топот в коридоре. Подскочил на полке, с непривычки чуть лбом в потолок каюты не треснулся — дирижбандель же, маленькое всё.