Ком 10 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 27

Мы сидели исключительно мужской компанией на открытой террасе под полотняным навесом. Пили странное горькое пиво, которое Джедеф называл нубийским, и обсуждали возможности.

— Учитывая то, как я стал сыном фараона, — невесело улыбнулся бегемот, — думаю, что на стороне Мина будут все профессиональные военные и большинство аристократии…

— А вот с этого момента можно поподробнее? — слегка нахмурился Серго. — Не все присутствующие в курсе ваших национальных традиций. Что не так с твоим происхождением?

— Ну-у, если быть совсем откровенным… — Джедеф откинулся на спинку стула так, что непонятно было, как он при этом не расплескал пиво. — Когда моя матушка была молода, она была очень красива и необузданна.

— Она, между прочим, и сейчас красавица! — высказал экспертное мнение Иван.

— Не перебивай, а? — попросил его Джедеф.

А я подумал. Ох, какими глазами он на Катерину смотрел! Видно же! Необузданность, судя по всему, ему от матушки таки передалась.

— Так вот, — продолжил принц египетский, — матушка была красива, необузданна и любвеобильна. М-да. И её родня предприняла паломничество к истокам Нила, дабы немного укротить, так сказать, характер… А на самом деле, я так думаю, что просто временно оградить её от соблазнов. Поскольку, договор о возможной женитьбе на папе уже вот-вот… Короче — паломничество. Аж, на две недели. Вернулись — и сразу же свадьба. Праздники, всё такое… — Он опять махнул кружкой.

Нет, ну какой талант пропадает! Пенная шапка чуть качнулась — и всё. На пол — ни капли!

— А потом родился я, — Джедеф чуть поджал губы и просмотрел на нас со значением. — Чуть раньше, чем должен был. И-и-и, при инициации — бегемот. Скандал! А папа сказал — ты мой сын! И всё.

Он тяжело вздохнул и продолжил.

— А теперь если Мин меня убьёт, да ещё на поединке перед богами, папу могут, — он неопределённо шевельнул пальцами, — сместить.

— И как у вас фараонов смещают? — не удержался от вопроса Пётр.

— Скорее всего — отравят.

— Охренеть, у вас порядочки… — протянул Петя.

— Не сочти за грубость, — Сокол пристально посмотрел на Джедефа, — но меня как брата больше всего волнует судьба Екатерины. Что с ней будет при этих раскладах?..

Тот ответил прямым взглядом:

— Её тоже попытаются убрать. Она же может уже носить моего ребёнка. Он будет мешать новому правителю.

Ага, может… Скорее всего, уже носит, судя по тому, как они друг на друга смотрят…

Я поднял руку привлекая внимание.

— Господа, уточнение. Есть мысля. Пока неоформленная, но нужно пояснение. Значит, девятеро на девятерых?

Джедеф кивнул.

— Больше никаких ограничений? Магия, техника?

Бегемот помотал головой.

— Никаких. На плите суда должно быть не больше девяти поединщиков с каждой стороны. С каким оружием, с какой магией — это неважно. Важно, — он потёр пальцами, — твоё присутствие. Были случаи, когда из двух поединщиков бился один, и побеждал, пока второй просто стоял в стороне.

— Мин хороший маг?

Джедеф покачал головой.

— Нет. Но, у него чрезвычайно хороший личный шагоход. Он почти половину своего состояния в его усовершенствование вложил. И пилот у него — гений.

— Хорошо, я перефразирую вопрос. Как ты думаешь, сильные маги в его команде будут?

— Да. Одна точно. Санура. Ещё одна племянница… Котёнок — очень сильный маг, она поддержит брата. — Джедеф оглядел нас: — Вы что-то задумали?

— Им хана! — торжественно припечатал Витгенштейн. Он переводил взгляд с меня на Джедефа. — Илья, я понял твою идею. Но! — Он поднял вверх палец. — Джедеф, поясни-ка, если чужестранцы помогут тебе победить, власть твоего отца не пошатнётся? Ну и твоя потом?

— Нет, конечно! — Бегемот удивлённо посмотрел на Петра. — Это поединок перед лицом богов! Какие могут быть сомнения? Но у меня нет соратников. Я выйду на поединок один. А вы спасите Катерину, хорошо?

Сокол переглянулся с Серго, потом уставился на Витгенштейна.

— Высокая, мать его, политика… — Петя этак поднял брови и почесал сморщенный лоб, — в её первозданном, неогранённом варианте. Спасём Катерину! — он пожал плечами. — А чего б не спасти? Всегда всех спасали — и вдруг вопросы! Вы меня удивляете, господа.

— Отлично! Вот и договорились! — ухмыльнулся Багратион. — Теперь этим Мину и Сануре точно — хана.

— Что за хна, которую вы всё время упоминаете? — удивился Джедеф. — Краска?

— Ха-на. Конец. Песец северный! — пояснила жениху Катерина. Она, неслышно ступая, подошла и опёрлась ладонями о плечи жениха. — Ладно, мальчики, я же вижу, что вы что-то задумали. Нет! Говорить пока ничего не надо! А то и у стен могут быть уши. Любимый, где тут может быть абсолютно защищенное от прослушки помещение?

— Покои отца. Но он сейчас в горе, и нас, скорее всего, туда не пустят.

— Заранее оплакивает тебя? Зря. Пойдёмте-ка прогуляемся!

И она потащила Джедефа за руку из кресла.

— Показывай дорогу! Мальчики, за мной!

Понятно кто в семье рулить будет. Ох, держись Египет. Будет вам новая Екатерина Великая!

Мы шли за Джедефом длинными коридорами, проходили огромные залы с каменными статуями, которые, казалось, провожали нас взглядами. А может и не казалось. Шли, пока не упёрлись в здоровенные, метров на шесть вверх, двери. Вот непонятно — зачем? Для кого? Кто тут шестиметрового роста? Оно понятно, что два стражника, что стояли перед дверьми, впечатляли статью. Тем более, что из одежды-то на них только эти обмотки дурацкие. И вся мышца прям как на выставке… Но не шестиметрового они роста же…

Ай, опять всякая ерундистика в голову лезет.

Бегемот что-то сказал по-своему. Правый стражник кивнул и створки медленно распахнулись. Джедеф коротко мотнул головой, приглашая нас следовать за собой.

ПАПА ИЗВОЛИТ ПРЕДАВАТЬСЯ ПЕЧАЛИ

Да, папа-фараон выпивать изволили. В неумеренных количествах. Я бы даже сказал, до состояния полнейшего изумления. Единственное, за что могу похвалить — сына своего признанного сразу узнал, как увидел. Даже, похоже, хотел поприветствовать (ну не знаю — обнять, мож, по-отечески?) потому как, едва его увидев, вскочил довольно живо. Эффект, правда, был изрядно смазан тем, что царственный папа тут же и упал в большое блюдо с фруктами.

Нет, правильно всё же! Как на Рождество падают от «перепела» в салаты или на какую другую тарелку — видел неоднократно. А тут фараон — культурно, мордой в фрукты. Древняя цивилизация, ну хухры-мухры.

Со сдавленным криком:

— Папа! — принц-жених Бегемот, а за ним и невеста, бросились подымать царственного отца.

— Ситуация, однако, — пробормотал Дашков.

— И вообще, чего он в одиночестве пьёт? — также тихо подумал вслух я. — Это ж совсем неприлично! Иди списали уже старого владыку? Рановато, ой рановато!

— Ильюха, протрезвины матушкины есть? — Багратион повернулся ко мне. — А то мы тут наговоримся, ага.

— Есть, как не есть? Матушка мне вообще цельную сумку всего надавала. Под соусом — «Как ты, Ильюша, на свадьбу или на праздник какой едешь, с тобой вечно всякое неустройство случается!»

— Как в воду глядела, — всплеснула руками Катерина.

— Или язык без костей, — не согласился Пётр.

— Петя, ты говори, да не заговаривайся! — возмущённо вступился за матушку я.

Хотя взаправду-то язык у неё и впрямь…

— Так я же не в том смысле! — вскинулся Витгенштейн. — Я же прямо говорю: есть у неё пророческий дар. Слабый, неоформленный, на вроде твоего, Илья. Ну который про свадебного-то Коршуна.

— Молчи уже, балабол! — остановил его попытки оправдаться Иван. — Илюха, давай протрезвин!

Я протянул Бегемоту мензурку.

— Джедеф! Влей в папу. Это усиленный протрезвин. Моя мать делала, для свадьбы. Как знала, что пригодится!

КОРОТКАЯ, НО ОЧЕНЬ НАСЫЩЕННАЯ ВСТРЕЧА

Через несколько минут фараон был трезв как стёклышко, хоть и немного помят. Он, не стесняясь нас, приобнял Джедефа и что-то тихо говорил ему на ихнем.