Ком 10 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 2

Явившийся Конрад заверил меня, что это вовсе не проблема, и он даже готов был бы мне обрисовать свой план наведения герцогского контроля… если б я хотел его слушать. Может — пусть делает. И так этот замок — сплошная боль головная.

Второй неплохой новостью было то, что в гости старшие фон Ярроу прилетят не только с тем же Фрицем, который в прошлый раз немного у нас гостил, но и с его пассией. И если девушке всё понравится…

— А если не понравится, то пусть Фриц не расстраивается, — усмехнулся Хаген, — уж в чём в Сибири недостатка нет, так это в красавицах. И уговаривать переезжать не придётся.

Младший братец, заслышав о такой перспективе, слегка стушевался. Но… А мало ли?

Проговорили мы обо всяких делах до самого обеда, который порадовал меня несказанно. Маман Вильгельмина явно старалась не ударить в грязь лицом перед русскими гостями, хотя родню её порывы, похоже, слегка пугали.

В общем, посидели славно и совсем уж готовы были двинуться в Топплер, как нас внезапно догнала телефонограмма, доставленная курьером. На моё имя, что характерно.

— И чего там? — поинтересовался Иван. — Не секретное?

— Ихнее величество кайзер любезно напоминают нам о церемонии проводов их сына Вильгельма, на которой нам желательно быть перед отправкой в Российскую империю. Завтра в двенадцать часов пополудни.

— В Берлине, надо полагать? — слегка скривился Иван.

— В нём.

— Вот не было печали! Я так надеялся, что он забудет.

— А сразу нормально проститься они не могли? Без энтих ихних штучек? — довольно раздражённо поинтересовался я. — Весь мозг ведь сыну проклевали!

— О-о, брат, — просветил меня Петя, — мозги проклевать — это отдельно, а проводы по протоколу — особая статья. Тут, если ты думаешь, что маманя жаждет ещё раз сыночка увидать, чтоб на грудь ему кинуться — это ты ошибаешься. Это для светской хроники предназначено.

— Для газет, что ли?

— И туда тоже. Фотографии. Красная ковровая дорожка, оркестр, торжественные напутствия — вот это вот всё.

— Ядрёна колупайка…

— Я не желайт с ними разговаривайт! — сердито заявил Фридрих.

— Да ты можешь и не разговаривать, — Иван душевно приобнял его за плечи. — Только конфликт между державами нам не очень нужен. Просто приди, постой. Хочешь им своё «фи» выразить — так и молчи, сделай морду тяпкой.

— Тяпкой? — слегка растерялся Фридрих.

— Ну вот так, — великий князь изобразил. — И пусть утрутся. Немножко постоим-потерпим да полетим. Всё равно обратный путь из Ротенбурга над Таубером мимо Берлина лежит. Ну задержимся на часок. Заодно за казённый кайзеровский кошт техобслуживание «Пуле» в главном воздушном Берлинском порту закажем.

Выражение лица Фридриха изменилось. Он довольно мстительно поджал губы:

— Я! Так ему и надо!

СНОВА РОТЕНБУРГ-ОБ-ДЕР-ТАУБЕР

На сей раз «в герцогство Топплер» мы приехали под вечер — хоть вокруг и как бы «отдых на во́дах», а народу — никого, тишина, ровно вымерло всё. Нанятый в воздушном порту якобы «для перевозки мебели» грузовичок задней дверью к входной двери замка припёрли. Фридрих устремился в подвалы первым — каменную западню устранять.

Мало кто в последние дни так страшно радовался явлению нашей компании, как профессор Кнопфель. Он даже возопил, когда Фридрих распаковал коридоры, и дверь в лабораторию открылась:

— Вы вернулись!

— Пора бы вам привыкать к обязательности исполнения данного слова, профессор, — строго пожурил его Петя. — Иначе страшные вещи могут случиться.

— Всё собрали? — уточнил я.

По честности, утомила меня уже Германия, домой хочу.

— Яволь! — отрапортовал профессор. — Извольте взглянуть на список оборудования!

— Отдайте Фридриху, он у нас по хозяйственно-тыловому обеспечению, — по привычке переиначил на армейский лад специальность Фридриха я, — и за вашим начинанием тоже он заодно присматривать будет. Вот ему и списки.

А то для меня немецкое лязганье читать — смерти подобно. И каждый раз как будто проклятья тренируешься произносить.

Это я, конечно, про себя подумал. А то, поди, обидно им такое слышать, немцам-то.

— Берёте только самое важное, — напомнил профессору Сокол. — Рабочие журналы, реактивы. А то сейчас возьмётесь шкафы и тумбочки грузить. Такое нам без надобности, да и не влезет, пожалуй.

— А как же посуда лабораторная? — встревожился профессор.

— Только если какая-то редкая, которую на заказ особо делать надо. А обычного хоть стекла, хоть металла мы вам горами навозим.

— А если…

— Вы берёте только то, что нельзя купить обычным порядком, — рубанул я. В прошлый раз же было уж всё обговорено — что за шарманка опять? — Образцы водорослей взяли?

— Образцы! — Кнопфель заполошно воздел руки к потолку и по-немецки выкрикнул: — Густав! Курт! Наполнить вон те бидоны с герметичными крышками!

— Воду начнём набирать — по-любому, кто-нибудь приметит, — озаботился Серго.

— Найн! — категорично взмахнул рукой профессор. — Не заметят. Забор организован непосредственно в лабораторию. — он снова заполошно всплеснул руками: — Густав! Только свежую наливайте! Из резервуара не брать!

— Яволь! — откликнулись лаборанты-громилы, а Кнопфель посетовал:

— Такие дуболомы! Глаз да глаз нужен.

— Два глаза? — по-армейски пошутил Серго.

Профессор покосился на его непроницаемое лицо и не нашёлся, что ответить.

Помощнички профессора в полчаса стаскали и скидали в фургон всё необходимое. Тут как раз подъехал новый управляющий Конрад с супругой — они немного от нас отстали, поскольку присматривали за выгрузкой из «Пули» своего скарба. Да оно, на самом деле, и к лучшему получилось. Профессор с помощниками сидели в фургоне, Фридрих как раз снова запечатал камнем покинутую лабораторию, и те, кому не следовало, не встретились.

Сокол проинструктировал меня, как передать управляющему доступ к магической печати дома, мы распрощались и отбыли.

В Берлин.

ФЕЕРИЧЕСКИЕ ПРОВОДЫ

В Берлине нам не пришлось даже покинуть главный воздушный порт. «Пуля» пристала к определённой ей причальной мачте, на лифте спустилась группа в составе Фридриха, меня, Хагена и трёх весёлых князей. Во-первых, Фридрих один идти не хотел и сразу рогом упёрся. А во-вторых, я и сам боялся — ну как вцепятся там в него и не выпустят? Вшестером-то не так страшно, поди.

Все остальные остались на борту, экипажу даны были инструкции, чтоб были готовы в любой момент рвануть в сторону родной сторонушки. Дармовым техобслуживанием по некотором размышлении решили пренебречь — чай, русский император не беднее германского, в Москве техосмотр произведём.

Сели мы шестеро в огромный открытый автомобиль и ме-е-едленно покатили в сторону специально организованного помоста, на котором стояли кайзер и его кайзериня — все при лентах-орденах, с чинными выраженьями на лицах. Тут же генералы какие-то, сбоку оркестр пристроен, вокруг фотографы суетятся, числом не менее трёх.

Автомобиль остановился в некотором отдалении от трибунки. Я сперва не понял — чего это? А потом как понял! Иначе ради чего ковровая дорожка-то расстилалась? Пройтись требуется.

— Мы как? — спросил я сведущих князей. — Тут подождём посидим?

— Не по протоколу, — нарочито по-стариковски закряхтел Сокол и полез из машины. — Выгружайся, Коршун. Сопроводим друга-товарища.

Вылезли потащились по дорожке. Сбоку, наверное, казалось, что это германский принц (пусть и младший) со свитой. Или, как минимум, в сопровождении высокопоставленных лиц дружественной державы. Так, скорее всего, в немецких газетках и напишут.

Оркестр при виде нас дружно грянул нечто торжественное в совершенно германском стиле. Сразу захотелось идти, тяжело до железности печатая шаг, еле я сдержался, призвав на помощь всю звериную мягкость.

Ладно, подошли.

К моему глубочайшему удивлению, кайзер про нас не забыл, и из-за трибунки нам навстречу рысью выскочил тощий человечек в военной форме, оказавшийся переводчиком. Видать, Вильгельм Десятый решил официальный статус мероприятию придать. Или, может, просто его раздражало, когда кто-то из русских вдруг невпопад и не в отведённое на то время бросается мне и Серго что-нибудь переводить.