Воля владыки. У твоих ног (СИ) - Радовская Рия - Страница 47

Асир прошел совсем рядом, и никакое масло не могло заглушить его собственный, насыщенный, пряный запах, по которому Лин успела так мучительно соскучиться. Голову предательски повело, и она торопливо оперлась здоровой рукой о кушетку. Села, глядя, как владыка подходит к другому, незамеченному ею столику и наполняет бокал вином из кувшина — оно тоже пахло, кисловато и терпко. Лин облизала губы. Ощущение было, будто сама выпила, и не просто пригубила, а знатно набралась.

Ирлан тронул за плечо, помог забраться на кушетку с ногами и лечь.

— Все пальцы действуют, госпожа? Сожмите кулак.

Лин сжала. Рука уже почти не болела, только зудели заживающие ссадины и неприятно тянуло локоть.

— Хорошо. Очень хорошо, — клиба поколдовал над повязкой, осторожно, мягко прощупал предплечье, заставил согнуть и разогнуть руку. — Господин Ладуш был прав, владыка, ничего серьезного. Но я бы размял плечи и предплечья. Видимо, основная нагрузка приходится на них.

— Она любит бить по мишеням, — усмехнулся Асир. — Делай то, что считаешь нужным, Ирлан.

— По мишеням, — повторил клиба. — Значит, кисти тоже. Хорошо.

Жесткие пальцы прошлись по руке снизу вверх, вернулись к кисти. Ирлан разминал каждый палец, ладонь, тер запястье и вновь возвращался к ладони, под его руками коротко вспыхивала и тут же гасла боль. Было неприятно, приходилось контролировать себя, чтобы не пытаться отдернуться, Лин закрыла глаза, но все равно никак не могла толком расслабиться. Запах масла начал раздражать. Когда от кисти Ирлан перешел к предплечью, пришлось закусить губу — тот был осторожен, но прикосновения все равно отзывались болью.

— Расслабьтесь, госпожа. Это всего лишь массаж, не зажимайтесь так.

— Что такое? — сквозь душный аромат масла пробился другой, пряно-свежий, густой, на макушку легла широкая ладонь, привычно взъерошив волосы. Лин повернула голову, уткнулась лбом и носом в крепкое запястье, вдохнула. — Так лучше?

— Да. Простите. Спасибо.

— Тихо. Расслабься. Продолжай, Ирлан.

Асир ожидал худшего. Ладуш не был склонен к преуменьшениям, но сейчас ему могло не хватить времени толком разобраться в ситуации. Впрочем, он выяснил главное: опасности для жизни нет, зато есть целый букет неподтвержденных диагнозов от трущобного профессора. Лин не просто по глупости подставилась под зубы и когти — что-то в ней менялось, подстраивалось под ситуацию, а действие отравы, блокирующей суть анхи, подходило к концу. Гормоны, циклы, пониженная сопротивляемость, эмоциональная нестабильность… От терминов, которыми засыпали его явно переобщавшийся с профессором Ладуш и сам профессор, у Асира заболела голова, и он решил, что никакой пользы в них нет. Польза была в другом — положиться на собственное чутье, как и всегда. Обнюхать, осмотреть, убедиться, что оба правы: Лин в порядке, ей не угрожает ничего, кроме течки в недалеком будущем.

Она и правда не выглядела ни больной, ни всерьез травмированной. Только фонило от нее разнообразной смесью слишком ярких эмоций. Ей было и страшно, и немного больно, и стыдно, и тоскливо, и отчего-то радостно. Асир чувствовал на себе жадный изучающий взгляд, чуял жажду прикосновений так отчетливо, будто его и впрямь ощупывали — нерешительно, едва касаясь. Лин берегла поврежденную руку, но не как страдающая от боли, а скорее из разумной предосторожности. А еще она пахла, призывно и ярко. Запах растекался по террасе, просачивался в ноздри, заставляя сглатывать сладковатую слюну. Пахла анхой, которая выбрала своего кродаха. Асир не знал, осознает ли это сама Лин, но все ее существо так искренне и откровенно тянулось навстречу, искало близости — прикосновений, взглядов, внимания, — что невозможно было ошибиться.

Асир пригубил кислого, щедро разбавленного водой вина, оно хорошо утоляло жажду, а в горле было сухо, как в сердце пустыни. Лин укладывалась на кушетку с таким видом, будто ее собирались не массажировать, а пытать, долго и со вкусом. И причину этой зажатости, неприязни к чужим рукам, не понимала сейчас, похоже, только сама Лин. Ирлан поднял голову, Асир перехватил его бесстрастный, но от того не менее выразительный взгляд и встал рядом. Хватило одного почти братского касания. Лин обернулась, уткнувшись носом в запястье, и сразу расслабилась. Истолковать все это можно было только одним способом, но Ирлан хмурился, чуть заметно сдвигая брови, и Асир знал, почему. Все в Лин, начиная с запаха и заканчивая телом, кричало о желании, но она не была возбуждена. Ирлан повидал на своем веку многое, вправлял кости не одному кродаху, снимал напряжение и принимал роды не у одной анхи, он жил во дворце давно и давно ничему не удивлялся, но то, что происходило сейчас, сбивало с толку даже его.

Асир усмехнулся. Пропустил сквозь пальцы мягкие волосы. Лин зажмурилась. Румянец заливал ее щеки, спускался неровными пятнами к шее. Ей было хорошо, слишком хорошо и спокойно, и от этого очень неловко. Возбуждения в ней было хоть отбавляй, просто оно никак не проявлялось физически, но Асир понимал, что это ненадолго. Осталось совсем немного подождать.

— Чего ты так боялась, когда вошла? — Он знал ответ, но Лин надо было отвлечь от вызывающих стыд и беспокойство переживаний.

— Боялась… — Она сглотнула, повернула голову, поймав взгляд. — Вы могли решить, что я не справилась. Запретить ходить к Исхири. Я ведь понимаю, как повезло, что успела руку подставить, а если бы в горло… Знаю, что виновата, что сглупила, но…

— Анкары не безобидные домашние питомцы. А растущие анкары агрессивны, как и любые подростки. Рано или поздно это должно было случиться. Запретить я могу лишь в одном случае: если на тебя нападет Исхири. Не в шутку, не играя, а всерьез. Только это будет означать, что ты не справилась. Что рано или поздно он захочет тебя убить, потому что ты слаба и ваша связь делает слабым его. Пока этого не случилось, я не стану вмешиваться.

Охватившие Лин облегчение и благодарность можно было, кажется, пробовать на вкус.

— Спасибо, — она вновь закрыла глаза и расслабилась. Ирлан закончил с поврежденной рукой, перешел на другую сторону, Асир сместился, давая ему доступ, и Лин потянулась следом.

— Так какие же мысли довели тебя до травмы? — И на этот вопрос Лин тоже могла бы не отвечать. Асир догадывался. Они не виделись… сколько? Неделю? Меньше? Слишком много для анхи, которую тянет к кродаху. Да еще и для анхи, которая ни к чему подобному абсолютно не готова. Наверное, если и стоило спрашивать об этом, то не при Ирлане. Но очень уж хотелось посмотреть на реакцию, услышать то, что сойдет за правду: врать ему Лин скорее всего не станет, а вот умолчать о главном, как уже не раз пыталась, может. И отказывать себе в таком удовольствии Асир не собирался.

Все прежнее смущение было ничтожным рядом с тем, которым полыхнуло от Лин теперь. Кровь прилила к коже — уже не румянец, а настоящий пожар, от лба и ушей к шее, ключицам и даже груди. Она напряглась и прикусила губу, и Ирлан посмотрел укоризненно: эта слишком яркая, резкая реакция мешала массажу.

— Праздник. — Да, так и есть, начала Лин если и с правды, то далеко не с самой главной. — Все как с ума посходили. В общий зал не выйдешь, потому что в любой момент рискуешь наткнуться на озабоченного кродаха, который тебя захочет. Эти все… завидуют друг другу и сидят до полуночи, надеясь, что очередной гость выберет их. Ладуш предупредил без охраны не ходить. В саду шумно, за стеной же гуляют, все слышно. Не знаешь, куда спрятаться.

— И ты решила спрятаться у анкаров, — бесстрастно сказал Асир, надеясь, что лицо у него тоже бесстрастное и серьезное, хотя беспокоиться было не о чем — Лин на него сейчас не смотрела. — Понимаю, но это не конец истории, так?

— Совсем нет! — возмутилась Лин. — То есть не «нет, не конец», а «нет, не спрятаться», что я, совсем идиотка! Они же анкары, а не кролики! Если я к ним войду с настроем «я прячусь», это будет все равно что «вот добыча», разве не так?