Воля владыки. У твоих ног (СИ) - Радовская Рия - Страница 2

— Это дворец, — пояснил Сардар, начиная подозревать, что у анхи непорядок с головой. Серьезный непорядок. Какой еще красный утес? Какое еще охранное управление с агентами? — Что за бред ты несешь?

— Обыщи, — велел Асир. Кажется, ему все еще было весело.

В кармане оказалась карточка, на которой золотым тиснением по красной коже было выбито то самое: про Линтариену и агента. И управление. И Красный Утес — с заглавных букв. Сардар поднял голову и внимательно посмотрел на анху. На сдвинутую та вроде была не похожа, но поди угадай. Он потянул носом, старательно обнюхивая голую шею, и задумчиво хмыкнул. Меток не было. Ни одной. Значит, вариант с брошенной анхой, внезапно поехавшей мозгами, отпадал.

— Что еще есть? — спросил он.

— Ключи от дома и от машины в другом кармане, дротики на руках, ножи. Аптечка. Я на задании была. Да, что дворец, вижу. Ваш, очевидно, — вроде и головы не повернула, но обратилась явно к владыке. И тут же снова перенесла внимание на Сардара. — Я имела в виду город, страну. Может, даже мир, хотя… — она осеклась, слегка качнув головой. — Кажется, мне повезло сразу попасть в высшую инстанцию. Или, — и снова спрашивала у Асира, — не повезло?

Она что, серьезно вот это — про мир? Окончательно перестав понимать хоть что-то, Сардар взглянул на владыку. Тот выглядел заинтересованным, значит, эта бредильня его развлекала. Ладно, пусть так.

— Перед тобой владыка Имхары — Асир дех Син Санар аль Даниф. Ты в столице — Им-Роке. Здесь нет ни утесов, ни агентов. Утесы — в Баринтаре, агенты вымерли предки знает когда. — Сардар закатил глаза: давно он не занимался такой ерундой, как констатация очевидного, да еще для кого? Для какой-то с неба свалившейся анхи.

— Почему вымерли? — спросила та. И тут же, спохватившись, изобразила что-то вроде поклона: — Прошу прощения еще раз, владыка. Действительно, другой мир. Другие страны.

— За ненадобностью, — ответил Сардар. — Руки расставь и не дергайся.

— Для иномирки ты слишком хорошо говоришь на нашем языке, — сказал Асир. — Но если врешь, то сама в это веришь.

Сардар вытряхивал из карманов анхи оружие, какие-то ампулы, связки странных ключей, та стояла смирно и опасной не казалась. Но пока она не под замком и не допрошена как следует, расслабляться не стоило. Далеко не каждый специально натасканный кродах мог бы перемахнуть через дворцовую ограду, тем более в этом месте. А уж анха…

Мысли скакнули: анха на службе — вот где еще больший бред, чем все остальное.

— Я не вру. А насчет миров… есть предположение. Слышала как-то теорию, неподтвержденную, но теперь думаю, вдруг правда? Будто примерно полтысячелетия назад наш мир раскололся. Не вдребезги, а как будто надвое. Как расслоился, что ли?

Нет, все-таки она психическая, решил Сардар. Только вот владыка повел себя странно. Он больше не забавлялся. Потяжелел взгляд, затвердело лицо. Поднялся одним слитным быстрым движением и оказался рядом.

— Дар. Закрыть город. Оцепить дворцовый район. Трущобы — зачистить. Перебрать всех до одного, проверить печати. Кродахов-нелегалов и клиб — в казармы. Анх…

«Туда же?» — холодея, подумал Сардар.

— Анх сюда, я посмотрю. Вагану — усилить стражу. Ладуша — ко мне.

— Что происходит? — он рисковал. При непонятной анхе задавать владыке вопросы — не просто играть с огнем, а нарушить сразу все негласные правила, подставиться, но Сардар не был бы самим собой, если бы боялся расплаты.

— Она — не одна из нас, — отчетливо выговаривая каждое слово, будто идиоту, а не первому советнику, сказал Асир. — Мне не нужно вторжения иномирцев посреди столицы. Это ясно? Почему ты все еще здесь?

— Разумно, — пробормотала анха, как ее там, Линтариена? И тут же вскинулась: — Вы в это верите?

Что ответил владыка, Сардар уже не слышал. Его ждали более срочные дела, чем диспуты о мироустройстве.

Дело с самого начала выглядело тухлым. Люди в Трущобах пропадали давно, и не только анхи — два, три, а когда и десяток «висяков» в месяц. Никого это не удивляло и, по большому счету, не волновало: Трущобы — они и есть трущобы, хоть на какую-нибудь гадость подсадят и в рабство продадут, хоть на бои заманят, хоть убьют — все с концами, потому как цена жизни там — одна понюшка либо один дротик, редко больше. И все в Утесе знают, что соваться туда — на свой страх и риск. И ведь находятся идиоты!

Но в этот раз очередным идиотом оказался сынок городского головы, и делу дали ход, хотя все, от начальника охранки до последнего подметальщика, понимали — безнадега.

— Извини, Лин, рад бы помочь, но не могу, — Каюм, даром что кродах и начальник управления, мялся и отводил глаза, поручая это дело, как и было велено свыше, лучшему своему агенту. — Одно обещаю, если будет выговор или еще какие санкции, потом по-тихому аннулирую. Ты же знаешь нашего Пузана, туды его в душу. Нарой хоть что-нибудь, прошу. Хоть какой след.

На санкции Лин плевала с вершины Красного Утеса — к карьерному росту не стремилась, нынешнее место старшего агента вполне ее устраивало: все, что выше, исключало работу «в поле», заменяя по-настоящему важное и нужное тоскливым перебиранием бумажек и бесконечными отчетами и совещаниями. На Пузана и его идиота-сынулю было плевать тоже, но, с другой стороны, в Трущобах давно требовалось кое-кого прижать. Поэтому Лин взялась за дело всерьез. След там был — вполне ясный след молодого дурного кродаха, который пока еще верит, что именно он — самый крутой не то что в столице, но и во всем мире, и не задумывается над последствиями своих выкрутасов. Помеченная против воли анха, злая, готовая мстить и вполне способная на месть, потому как анха из Трущоб — это вам не фиалка оранжерейная. Парочка клиб, которых походя обозвали недоделками, а после, по странной логике идиотов, позвали потрахаться. Кродах с разбитыми костяшками на руке, щеголяющий золотыми часами с вензелем на крышке. Ясный, прямой след, который и завел старшего агента Линтариену в полную задницу.

Задница называлась Кипящими камнями. Два года назад в верхнем городе проводилось грандиозное строительство. Все газеты тогда захлебывались восторгом: новый район, на самой вершине Утеса. Подвесные дороги, особняки для элиты, воздушные гавани — уверенный рывок в будущее. Лучшие инженеры, гидростроители, бурильщики и шахтеры были переброшены на колоссальный по размаху проект. И район отстроили в кратчайшие сроки, только вот последствия никого не волновали.

В Нижнем городе рухнул от вибрации и толчков портовый кран, смяв в хлам половину складских ангаров — хвала небу, обошлось без жертв, а на чужие убытки плевать было не только Лин, но и городским властям. В Подземном остались без крова толпы простолюдинов — их хлипкие хибары просто рассыпались. Участившиеся землетрясения, три прорвавшиеся газовые скважины, заваленные пещеры. И Кипящие камни — глубокая трещина в породе под водопадом.

Политики утверждали, что все в плюсе. Городской голова лично распинался перед прессой: дополнительный источник воды для бедных кварталов, можно сказать, дар небес! И вроде бы правильно говорил — воду в Подземный теперь не нужно было возить из Нижнего города. Только вот жители Трущоб использовали природный дар еще и в своих целях: в трещину оказалось очень удобно скидывать отходы, гораздо выгоднее, чем платить за вывоз мусора. А еще в ней отлично получалось прятать трупы. След сынули Пузана вел именно туда, в пещеру под водопадом, провонявшую помойкой и мертвечиной.

Лин видела в этом некую высшую справедливость, но Пузану и особенно Каюму нужно было предъявить нечто посущественней, чем доклад о следе и рассуждения о справедливости. Пришлось вбивать в гранит страховочные крюки, крепить веревку и лезть вниз, туда, где вполне мог зацепиться за камни раздетый и обобранный труп.

Легкие беговые туфли скользили по мокрым камням, веревка впивалась в ладони даже сквозь перчатки. Шум водопада, вроде бы и не слишком громкий, глушил остальные звуки. Неудивительно, что Лин узнала о слежке лишь в тот момент, когда наверху перерезали веревку.