Я буду твоими глазами (СИ) - Неярова Александра - Страница 30

– Я не смогу тебе дать больше, – пытался объяснить княжич тяжкий груз, кой ляжет на его плечи и сердце. Не мог он жениться на Верее после этого!.. Долг иное велит.

А она льнула к нему, бедовая, всё ближе. Словно он являлся нагретой на солнце скалой. Дрожащими руками гладила и судорожно цеплялась за каменные плечи. Оплела его ногами, и спрятала холодный нос в выемке под жилистой шеей.

Глубоко вдохнула. Ноготки царапнули спину и лопатки сквозь одежду.

– Напросишься ведь… – зарычал прямо в припухшие от покусываний губы, стискивая пальцы на бедре Вереи.

– Пу-усть, – охрипло застонала. Казалось, молодая прекрасная ведунья всё понимала. И от последнего становилось только горше. – Подари мне эту ночь.

Не нашёл больше что возразить, да и противиться сам себе больше не мог. Не хотел! Давно желал девицу, хоть и в глаза не видел ни разу. В паху невыносимо, до боли тесно.

И потянулся к ней со всей безудержной страстью и нетерпением, как и она к нему. Жадно сминал податливые уста, сладкие, сохранившие вкус медовой воды, которую они пили перед сном.

Верея отзывалась с пылом, неумело целовала с такой же готовностью, с какой он её целовал! А княжич хмелел с каждым новым мигом.

Грубыми пальцами ласкал её затылок, пропускал сквозь них пряди мягких, как заморский шёлк, волос.

Пил и пил поцелуй с ней, словно сурицу, туша боль и отчаяние в трепещущем от наслаждения сердце. Вкушал и пил её горячее дыхание, поглощая огонь, что сжигал девицу изнутри, и своей страстью взамен с ней щедро делился.

Всего одна ночь, решил Яробор для себя.

Склонился ниже и коснулся губами тоненькой жилки на бархатной шее. Верея немедля откликнулась, да так горячо, что тело в сладкой истоме свело. Имя его протянула, голову запрокинула, во власть его всю себя отдавая.

И ловким движением рук княжич развязал и приспустил тесёмки надетой на неё им же рубахи. Налитые холмики грудей обнажая со сжавшимися ягодками. Попробовал обе языком и губами, посмаковал ненасытно. Ладонью огладил. По хрупкой талии провёл. Осиная!

Нежная, сладкая отрава, а не девица!

Бесовское проклятье! До безумия жаждал видеть Верею в этот миг.

В глаза, подёрнутые поволокой вожделения, заглянуть и утонуть в их омуте. Потеряться. Забыться. Пропасть на веки.

Едва они с ней на дощатый пол избы не рухнули. Нетерпеливо рыкнув, Яробор осторожно и бережно спустил Верею вместе со смятым тюфяком на пол. Свою лежанку стащил и положил рядом, обустроив любовное гнёздышко. Дверь в сени открыл, жарко.

Проворные руки княжича смело сгребли подол одеяния Вереи кверху по бёдрам, нырнули под лён и поползли к сокровенному цветку. Приласкали.

Нежный голосок Вереи зазвучал в тишине натопленной избы чарующей мелодией. Ведунье нравилось, что он творил с её телом.

А он рвано выдохнул. Крепче хмеля в голову ударил аромат созревшего до искусных ласк девичьего тела. Сердце в горле застучало. Мурашки в рассыпную по коже бросились.

– Пож.. жалуйста… – просила, сама не ведая чего. Того, что невинное тело требовало.

Княжич дал ей всё. Нетерпеливо избавил их обоих от одежд, с силой дёргал, аж нитки трещали. И рывком стал со своей зазнобой единым целым. Короткий вскрик боли заглушил извиняющимся поцелуем, слёзы из уголков глаз стёр пальцем.

– Потерпи, милая… Сейчас утихнет и станет хорошо, – пообещал, медленно двигаясь, давая привыкнуть к себе.

И не обманул. Как только Верея выгнулась под ним и снова сладко запела стонами, дал себе волю, с каждым мигом и яростным толчком приближая их к облакам и небесным светилам.

Их раненые судьбой сердца бились в унисон.

Вместе они сорвались и полетели вниз, но не разбились о землю, а воспарили над верхушками деревьев старого леса, гладью озёрной пади, полями, лугами и холмами.

А опосля отдышавшись, обнялись на лежанке, и грёзы сморили их в свои далёкие безмятежные дали царства, где нет невзгод и коварства людей и богов.

А длинная ночь меж тем подходила к концу.

Рассвет подкрался незаметно. Верея нежилась в приятной неге, было так тепло и безмятежно лежать в тёплом коконе, что просыпаться совсем не хотелось. Но зов по нужде прогнал омут грёз, и веда раскрыла глаза. Зевнула в ладонь.

В избе стояла умиротворённая тишь. Предзорьный круг постепенно окрашивал небо, мрак начинал расползаться по углам и забиваться в щели, уступая место свету пробуждающего солнца. Из приоткрытой двери в сени по полу в клетушку крался холодок после дождя, но Верее было тепло под покрывалом.

Только отчего это она лежит не на сундуке, а на дощатом полу избы?

Настолько устала вчера после похода на капище, что не дошла до лежанки? Верея смежила веки, прислушиваясь к своему телу – ощущалась небывалая лёгкость и гармония.

Только меж ног немного саднило, видимо, тягостные дни на подходе.

Ведическая сила плавно струилась в жилах, перетекала по телу, дремлющим, спокойным ручьём, и как только Верея к ней потянулась, та непривычно заластилась игривым котёнком. Щекоткой разбежалась по коже. Девица удивлённо и радостно вздохнула.

Никак Боги светлые даровали мощь с силой ужиться!

Неожиданно позади что-то шевельнулось, и предрассветную тишину разбавило шумное мужское дыхание. Яробор на лавке ворочается.

Однако шею и волосы снова что-то пошевелило.

Сперва Верея спросонок не придала значения, потом… кожи обнаженных плеч и затылка коснулось теплое дыхание, а на талии сдвинулась что… рука? Но не её. Чья тогда?

Проморгавши глаза, Верея опустила взор на свой живот и обомлела. На её обнаженной талии и животе покоилась мужская, мускулистая рука!

Они с княжим волевой лежали в обнимку!

К её нагой спине и бёдрам прижимались крепкое тело молодца. Его тихое дыхание щекотало кожу и шевелило ей волосы… Это Яробор её грел собой, а не покрывало!

Верея замерла, оцепенела, точно пойманная мышь. Сердечко застучало в груди пичугой, а разум подсказал события минувшей ночи.

Она ясно вспомнила, как металась вчера в горячке. Воевода пытался помочь.

Как от прикосновения его сбитых работой пальцев по её телу хлынула волна тепла. Закружила голову, перехватила дыхание. Что опосля они с Яробором творили… как она таяла и до хрипа сорвала голос в его умелых объятиях.

И вся лёгкость утра растаяла быстрее тумана на солнце.

Вот и рассталась она с девицей чистотой. Потому сила и бурлила гармонией крови.

Вдруг её ночной полюбовник прижался теснее, в бедра упёрлось что-то твёрдое, а пятерня его ладони поползла выше и накрыла холмики в миг отяжелевших в приятной неге грудок. Яробор сонно что-то проворчал языком, целуя девичье плечико, и стиснул в ласке пальцы на мягкой, нежной плоти с тугими ягодками.

Верея задрожала. С уст сорвался шумный вздох удивления. От макушки до самых пяток хлынула волна огня. Тело-то ещё помнило, как хозяйке было хорошо ночью.

А она ведь сама просила его сделать её своей, дабы забыться от преследовавшего её кошмара прошлого! Княжий воевода пытался образумить, но не устоял. Да какой мужик устоит, ежели девица сама зовёт.

Батюшки! Стыд-то какой!..

Раскрасневшись донельзя, Верея осторожно, стараясь не потревожить сон молодца, выползла из под могучего тела. Сразу кожу утренней прохладой закололо. Оглянулась на их ложе, и стыд маками расцвёл на щеках: на лежанке разводы её девичьей частоты остались, а ниже пояса мужчины Верея глаз не опускала.

Яробор пробормотал что-то невнятное, пошарил в поисках неё ладонью по сдвинутым вместе тюфякам, не нашёл. Грудь его стала вздыматься чаще, что свидетельствовало о скором пробуждении.

Однако боясь предстоящего разговора, Верея не хотела дожидаться, пока сонные чары окончательно выпустят его из плена. И не зря.

Тихой мышью юркнула меж ним и стеной к сундуку, чистую рубаху и сарафан достала, но как назло в последний момент крышка предательски заскрипела.