Я буду твоими глазами (СИ) - Неярова Александра - Страница 28

Ягиня была красивой, мудрой, справедливой и с хитринкой. Добрым молодцам и богатырям помогала путь верный найти, но только тем, кого считала достойными. Чинила им на тропе напасти всякие, преграды и тяжёлые испытания, испытывала на прочность и веру, и лишь самые отважные добирались до её терема.

Много кто сватался к прекрасной Ягине, да только сердце девы не лежало ни к кому. О любви великой она грезила, мотыльком порхала…

И однажды огорченный ссорой с Перуном шёл Велес, как простой смертный по лесу, да вдруг увидел как дева с длинными косами мимо него в какой-то коробченке по небу промчалась, преодолевая грань между мирами, а он лица не рассмотрел и заинтересовался.

Начал Велес расспрашивать всех богов и людей о том, кто такая эта красавица, где найти её можно. Когда же выяснил, где живёт Ягиня, отправился прямо на её земли. Не силой своей врата открыть хотел, а как положено – приглашением хозяюшки.

Шёл тяжёлой поступью по тёмному лесу, в тишине раздавался хруст сухих веток под его ногами. Тихий лязг, словно монетки медные перестукивались в округе, а никого. Только увидел Велес, как среди ветвей мелькнуло, что-то рыжее, словно пушистый хвост. Подумал, что ж за зверь такой, что быстрее луч-стрелы Ярило, да ещё с таким хвостом?!

И вдруг увидел бог, как из тени деревьев-великанов, словно княжна какая-то, чинно вышла та самая девица дивной красоты. Вся в кольчуге серебристой из мелких чешуек, словно русалки озорные ткали, да в платье простом, сотканным из дымки ночной. Сапожки золотые на ней… а глаза! Они отражали всю синеву неба и влажность озер!

Стояла перед ним, глаз не опускала. Не чета такой ни светлая мать Лада, ни тёмная Мара-заклинательница. Эта дева краше, да только красота её не в косах русых и тяжёлых, до пят самих, и не в стане хрупком, словно горный хрусталь.

Смотрела она иначе на Велеса-изгнанника. Глаза свои зелёные не прятала и не отводила, глядела как на равного и друга любимого, с которым разлука долгая была. Мудрость неизведанная да мощь в теле девичьем бурной рекой плескалась. В руке своей маленькой и беленькой, девица русая меч сжимала крепко-накрепко. Она защитница и хозяйка тут.

Велес уже забыл всё, что хотел сказать лесной красавице. Потрясённый её красотой, он не мог вымолвить и слова, не сводя взгляда с прекрасного лица той, что полюбил в одно мгновение. В тот миг молчания они поняли, что теперь не смогут жить друг без друга ни в одном из миров.

Первым опомнился Велес. Вспомнил все слова, что заготовил для знакомства, но говорить не стал, просто взял Ягиню за руки, прижал к себе и поцеловал, передав все чувства, что бурлили и клокотали в нем. Посадил Велес возлюбленную на своего коня и отвёз в свой терем, а на пороге его уже мать поджидала.

В палатах его уже встречали все домашние, а впереди всех выступала мать. По обычаю Велес и Ягиня поклонились матери, попросил бог родительского благословения, да только матушка его разозлилась, что привёз он невесту без одобрения, не спросив её, и отказалась. Ягиня же понимала мудрость упрёков старой женщины – та была обижена неуважением сына. Несмотря ни на что, сыграли свадьбу с пышным пиром.

Вернулся как – то домой Велес. Промчался по хоромам, но не смог найти жены своей. Матушка отвечала, что ушла Ягиня из дому, а вот сестра открыла правду. На самом деле злая матушка заманила Ягиню в баню, ласковыми словами задабривая. Там одурманила её вениками из ядовитых трав, заклятие смертное наложила. Тело несчастной Ягини бросили в море.

Взревел Велес диким вепрем и бросился в отчаянии к богам. Вместе они отправились к берегу Двине, где река в море впадает. Макошь свою сеть раскинула, вся морская живость помогать взялась. И вытащили колоду, открыли, а там Ягиня лежит, как живая, но не дышит, холодная как лёд, но все такая же красивая.

Велес был безутешен в своем горе. А Хорс кинулся в Ирей, набрал там живой водицы полный сосуд и дал его Велесу. Лесной бог намочил плат живой водой, стал обтирать Ягиню, смачивать ей губы, каплями вливать в рот. Но не ожила она.

К Макошь все повернулись. Та погрустнела и ответила, что закон для всех одинаков. Жизнь за жизнь добровольно надо отдать. Кто-то должен добровольно отправиться в Навь, тогда душа Ягини может вернуться в тело. Велес не раздумывая заявил: «Свою отдам». Горевал и молвил о том, как мало довелось пожить его возлюбленной, как мало видела она солнце.

Только сказал эти слова, как вдруг заметил лёгкий румянец, появляющийся на лице красавицы жены, открывающиеся глаза, в которые не мог насмотреться. Сам же Велес ощущал, как холоднее становится его тело, выпуская из себя жизнь.

Он исчезал, словно роса на стеблях травы, а в последний момент потянулся к Ягине: «Жди меня. Вернусь я к тебе». И растаял, как тает утренняя роса, впитавшись в землю.

Отправился Велес в Навь, но овладела тоска его сердцем, и пошёл он дорогами тёмными, путями печальными, от Земли и Яви далеко лежащими. Долго так он блуждал в Нави и потерял-таки себя.

А Ягиня тосковала, верность хранила и ждала его в тереме у Трех Миров, где от дома тянулись корни всех растений на земле, и текли все реки. Рассветы встречала, закаты провожала, у красного солнышка о возлюбленном спрашивала, ветры пытала, но те молчали.

Тогда отправилась она к мудрому Сварогу за советом. Ягиня мечтала встретиться с Велесом, и бог сказал ей, что это непременно случится, но только обличья у них будут разные. Но они всегда будут узнавать друг друга, жить долго и счастливо, пока срок в Навь идти не наступит, а потом снова возрождаться.

Так и случилось. В других телах, в других обличьях, в других кругах жизни они снова были вместе. Частица их вечной любви и по сей день живёт в сердцах людей.

Ягиня и Велес

В путь-дорожку в последующие дни отправиться у Вереи с княжичем не вышло… гуляние под дождем и ураганом даром не прошло.

Верею снова мучил плохой сон.

…Она вновь окунулась в своё прошлое. Скакала по лесу с подруженьками, малым братцем и мальчишками, играя в догонялки и позабыв про малину. То тут, то там слышалось чьё то весёлое ауканье и звонкий смех.

Но вот из чащи за Первудом погнался медведь. Верея защитила дурня, что по глупости забрёл во владения косолапого, прощения за него просила. А мишка как заревел зло, да замахал угрожающе лапами с когтями.

Ветер взвыл, налетел яростным порывом, преклоняя ветви деревьев к земле и комья грязи с суховеем швыряя. Потемнело всё кругом, исчезли фигуры Первуда и Полели с братцем.

Сизый туман от медвежьих лап к ногам Вереи ленты потянул. Холодно сделалось. Озноб тело пробил, у Вереи зуб на зуб не попадал. Тьма во мгле таилась.

Сила колдовская. Злая, нечистая.

Зверь встал на задние лапы, как человек, поднял передние, в когтях лук охотничий со стрелой появился, и нацелился бурый прямиком в оцепеневшую Верею.

– Сестрица, сестрица! Мне страшно, помоги!

Голос маленького братца раздался где-то совсем рядом. Верея заозиралась, но никого не увидела, а повернувшись к косолапому закричала от ужаса.

Вовсе не зверь перед ней стоял, а… тёмная фигура мужчины с горящими янтарными глазами.

Позади убийцы вспыхнуло пламя пожара, пальцы в латных перчатках спустили стрелу. Раздался оглушающий свист…

Опрометью Верея кинулась бежать, Бажена, братца малого, отыскала впотьмах и крепко за руку схватила, вместе они побежали от лютого хищника. Полеля, дочь мельника, с ними наутёк пустилась. Стена леса расступилась, луга показались вдоль речки Живицы.

Однако коварная стрела нагнала цель.

Вонзилась в девичье бедро, вспарывая острой болью плоть, ноги подкашивая. Верея вскрикнула и рухнула коленями на землю сырую у оврага.

– Сестрица! – испугался братец, обернулся и за руку всё дергал, просил встать и торопиться. Рядом что-то молвила подружка. А вниманием Вереи всецело завладел полыхающий в беспощадном огне острог.