Я буду твоими глазами (СИ) - Неярова Александра - Страница 26

Эти дни Верея тоже без дела не сидела. Суетилась по дому, с рассветом уходила в лес по травы, заготавливала для разных сборов, насыщенные целебной силой. Собирала дары для требы, что принесет богам, когда пойдет на капище.

В полях трудящихся на жатве мужиков и баб навещала, раны их лечила, в деревне хворый скот и сторожевого пса на ноги поставила, стариков беседой да вестями с дальних земель порадовала. С волхвой старой мудрой, слепой от прожитых годов знакомство заимела.

Поглядел староста Изяслав, что они общий язык нашли, и позвал Верею исполнить жатвенный обряд на дожинки ярового зерна. Она и с радостью согласилась, ведь это означало, что приняли её в весях.

Дело шло. Последний сноп они жали молча, чтобы не беспокоить дух поля, который переселяется в него. По старинному обычаю на сжатом поле оставили небольшую часть не срезанных колосьев, связав их лентой – завили «бороду» Велесу. А на положенный внутри колосьев бороды камень, изображающий стол, покрытый куском полотна, положили угощение: кусок хлеба с солью.

– Оставайся с нами на всеобщее гуляние? – предложил староста. – Уверен, Всемил будет рад тебя видеть. Чего тебе одной в глуши сидеть?

Темноволосый парень, о ком шла речь стоял с другими мужиками у телег с копнами и заинтересовано поглядывал в сторону Вереи. А она вдруг вспомнила о Яроборе. Вот кто действительно останется совсем один.

– Спасибо. Но в избе меня ждёт… брат.

– Отчего ж его с собой не позовешь? И ему будем рады, – настаивал на своём старик Изяслав.

– Болен он дедушка. И слеп. Оставить его не могу. Я лучше на капище схожу, милости у богов для нас всех попрошу.

– Что ж, сходи, попроси. Благодарствуем тебе за помощь, – погладил староста задумчиво густую бороду, да руками по бокам хлестнул. – Ты это, ежели когда понадобится чего смело обращайся ко мне. Добром за добро отплачу. А крышу перекрывать жди молодцев после гуляний.

На том и распрощались.

– Почему на капище тебе именно на ночь глядя идти надобно? – хмурился княжич, сдавливая деревянную ложку в кулаке, а свободной рукой в воздухе размахивал. – Отчего при свете дня не ходилось?

С Вереей они заспорили после ужина, да так горячо разошлись, что почти до ругни дошло.

– Ночью грани междумирья истончаются, на землю нисходит мощный поток силы. Разумей ты, что волшба сильнее в этот миг! – приводила довод за доводом ведунья.

– Ладно! Позволь хоть провожу, мало ли нечисти какой аль ещё кого бродит в округе в кромешных сумерках, – сдался княжич, беспокойство за девицу его съедало, от того и злился.

– Я сумею за себя постоять, пусть хоть и сила во мне не полным потоком плещется. Да и лесная нечисть мне не враг, – не собиралась отступать Верея. Не почем Яробору знать, о чем с богами толковать она станет.

– Почему не желаешь с собой меня брать? – никак не шёл на попятную молодец. Да так разгневался, что хлопнул раскрытой ладонью по столу. – Ежели ведьма почует неладное и тёмную волшбу нашлёт.

Ох уж эта упрямая девица! Всё ей нипочём, бесстрашная, смелая. Горемычная!

А Верея стояла на своём, руки в бока упирая, хоть и не видел её Яробор, а негодование чувствовать должен. Между ними чуть ли ни искры витали.

– Мужчине не место на обряде. И никто на меня здесь не нападёт! – притопнула в ответ ногой. Подхватила со стола корзинку с подношением и засобиралась к выходу из избы. – Хорошо всё будет, не переживай. Ложись спать, к рассвету ворочусь.

Княжич свёл вместе брови, губы стиснул в тонкую линию. Вот же ш, упрямая! Пусть себе идёт, а он втихомолку за ней проследует.

На душе неспокойно у него было, поганое такое ощущение захватывало, словно удавка на шее медленно, но верно затягивалась.

Но Верея к капищу отправилась не одна.

С ней полетел верный друг сокол – её глаза и уши. Зорко покружил в закатных сумерках над лесом, поглядел острым зрением, где какая живность прячется, где добрые, а где со злым умыслом создания копошатся, и спустился на девичье предплечье, защитным кожаным наручем покрытое.

Издал друг тихий клич, глазками-бусинками моргнул, обращаясь к хозяйке и поясняя, что путь к капищу чист.

– Вот ладно. Идём, мой хороший, – погладила сокола по голове.

Верея поднесла руку к корзине, сокол перебрался на плетёную ручку, чтобы хозяйке легче ступать было. В темноте птица не летала.

Перед походом Верея сбегала до ручья ополоснуться, да рубаху сменила. К богам стоило обращаться с чистым телом и световыми помыслами, иначе разгневаются. Пока шла, представляла, как земля-матушка дарит силушку, каждый шаг отдавался трепетом по мере приближения к капищу.

Белозёркий люд место силы на высоком холме подле реки, опоясывающей веси, соорудил, поставив чуры.

Ведущая от избы Грознеги узкая стёжка, стрелой рассекала лес, постепенно ширилась в дорогу, по которой свободно могло проехать два всадника бок о бок, она вилась и упиралась прямо в похожую на блюдце поляну у подножия холма.

По краю вершины капище огораживал частокол выше человеческого роста – граница эта является защитой от злых сил. Через ров проложен Калинов мост - переход между мирами, а у вход в святилище оберегает страж в виде малого чура. Верея поклонилась ему и прошла за частокол.

В центре перед идолом Велеса дотлевал костёр, рядом в круге возвышались чуры Лады и Даждьбога. В святилище располагались священные камни и валуны, силой волшебной наделённые, способные излечивать хворобу, снимать тяжесть с души. Здесь приоткрываются врата в иномирье и устанавливается связь пространств.

Верея подбросила хвороста в огонь, тот мигом занялся угощением. В наступающих сумерках огонь отбрасывал алые блики на лики божеств, перед которыми, на деревянных подставках, стояли плошки с медом, зерном и молоком.

Деревенские приходили вечором, дары преподносили. Теперь и её черёд приступить.

Свою требу, что заготовила Верея рядышком положила на алатырный камень: кисель, каравай с ягодами и свежую дичь.

Над капищем горел хоровод звёзд, блестел серп полумесяца в плывущих облаках. Где-то ухал филин, лягушки квакали.

Задрав голову к лику идола, вырезанного из дуба, Верея затянула нужную молитву, которая полилась песней из её уст, а потом тихо заговорила, потянув руки к статуе:

– Батюшко Велес, ты в мирах иных, не земными очами зрящий, а внутренним духовным оком ведомый. Подскажи, как мне быть, как помочь Яробору побороть проклятье страшное? Как победить ведьму окаянную, что мой род погубила?

Капище окутала неестественная тишина.

Отвечать бог плодородия, скотоводства, мудрости, властелин трёх миров (Прави, Яви, Нави), и покровитель тех, в чьих жилах текла ведунская кровь, не спешил. Лика идолов взирали на Верею с высока тёмными печальными глазами сквозь отблески огня.

Неужели треба пришлась не по нраву?

Верея сунула руку за пазуху, перебрала шнурки и стиснула в ладони оберег Велеса – Триглав.

– Пожалуйста… подскажи, мудрейший. Не оставь в беде, – взмолилась яростно, опустив веки.

Как вдруг в тиши взвыл ветер, Верея распахнула глаза и огляделась. Ураган налетел яростным порывом, преклоняя ветви и верхушки деревьев к земле, комья грязи с суховеем швыряя.

Потемнело всё кругом, исчезли очертания леса и река широкая за частоколом. Тьма злая кралась, ползла к святилищу, но границы рва и моста пресечь не могла.

И вспыхнул внутри кольцом сильнее божественный огонь, зашипел, извиваясь змеями, на тьму огрызаясь.

А в густых сумерках зловеще зашевелились тени, выли беззубыми ртами, кидались, метались вокруг рва, желая пробраться до добычи.

Сокол по-прежнему сидел на корзинке, головой вертел, за хозяйкой и происходящим наблюдал. Переглянулась тревожно Верея с Зорко, никак это ведьминовы проделки!

Пламя на капище взмыло в высь, кидаясь на стену брёвен, прогоняя нечистые силы. Стенали тени, шипели, но пятились. Девице вреда огненные языки не причиняли, приятным теплом окутывали, обнимали. Потому что своя она.