Рассветная мечта - Голубева Татьяна В. - Страница 6

Наташа привыкла к подобным разговорам, они ее ничуть не тревожили в те годы. Но теперь… Теперь она и сама была уборщицей, подметалой, серым ничтожеством по классификации мамы и отца. Ну и что? Она честно зарабатывает себе на жизнь, не ворует, никого не обижает… почему же она должна считать себя человеком третьего сорта? И в фирме к ней очень хорошо относятся, и не напоказ, это сразу видно, там вообще собрались очень добрые, благожелательные люди… и, кстати говоря, никто и никогда не бросает бумажки мимо корзин. А если случайно и промахнутся — тут же сами и поднимут. Уважают чужой труд, по-настоящему уважают, не притворяясь. Андрей Вадимыч, между прочим, часто повторяет своим сотрудникам, что человек, работающий хорошо, — это лучшее, что можно найти в мире. И не важно, что именно он делает. Важен именно хороший, качественный труд. А у Вадимыча высшее образование, он окончил университет, математик… и ничего, не смотрит на Наташу как на пустое место. Даже предложил ей учиться за счет фирмы.

И все равно что-то мешало Наташе принять неожиданный поворот судьбы, окончательно освоиться с мыслью о переменах. Что? Она пыталась понять, внимательно всматриваясь в себя… как часто ее ругали в школе за то, что она была слишком задумчивой, слишком не общительной! Классная руководительница не раз пыталась поговорить с Наташей по душам, разобраться, почему эта блеклая девочка всегда держится в стороне, о чем она все время так напряженно думает, но Наташа уходила от этих разговоров. Она не желала никого пускать в свой внутренний мир. Даже папу с мамой. Незачем кому-то знать о ее мечтах, о ее муках…

И вдруг ей все стало ясно. Как будто в гостиной вспыхнула молния — и осветила темные глубины Наташиной души, заставив всплыть на поверхность скрытые причины.

Конечно же, дело именно в этом… Наташа встряхнула головой, стараясь сосредоточиться и привести в порядок мысли. Да. Ей всегда кто-то указывал, что нужно делать. Сначала мама (папа, как правило, в воспитательный процесс не вмешивался), потом — бабушка, потом, — Ольга Ивановна… То есть многое, конечно, Наташа научилась решать сама, когда жизнь заставила, и все равно она слишком привыкла к тому, что самые важные, поворотные решения принимает кто-то другой. А она просто их выполняет. Но ведь и Вадимыч тоже просто-напросто приказал… нет, он сказал: «Подумай». И если Наташа действительно откажется, он не станет настаивать. А может ли она отказаться?

Почему же нет?

Если ей не слишком хочется заниматься этой самой бухгалтерией или даже совсем не хочется — почему она должна идти на эти счетоводные курсы? В конце концов, может и так случиться, что ей захочется чего-то совсем другого, например, пойти на курсы кройки и шитья. Работа у нее есть, зарплата вполне приличная…

И тут Наташа вспомнила, сколько получают у Вадимыча бухгалтеры. И охнула, едва не уронив недоеденный бутерброд. Это… это как же понимать? Она что, может стать богатой женщиной?…

Наташа вскочила, не выдержав всплеска чувств. Побежала зачем-то на кухню. Постояла перед старым-престарым дребезжащим холодильником, тупо глядя на облупившуюся дверцу, на выгоревшие и полинявшие переводные картинки, которыми бабушка пыталась прикрыть наиболее пострадавшие от времени места. Вернулась в гостиную. Уставилась на одинокий цветок на подоконнике. Обвела взглядом жалкую, нищую комнату.

Для начала — ремонт. Потом…

Внезапно Наташа расхохоталась и хлопнула себя ладошкой по лбу. Вот дура… Сначала надо делу научиться, а потом о больших деньгах думать. Но она научится. Интересно, сколько нужно учиться на этих курсах? Полгода? Или больше? Или меньше? Не важно. Хоть пять лет. Она справится. Вадимыч будет ею доволен. И она обязательно потом рассчитается с фирмой, сколько бы эти курсы ни стоили. Ей такая благотворительность ни к чему. Достаточно и того, что помогли с похоронами бабушки. Более чем достаточно. Она молодая, здоровая, работать умеет… все будет хорошо!

И можно будет купить красивые кулинарные книги (и не важно, что они ужасно дорогие) и научиться наконец хорошо готовить… и одеться как следует, чтобы не выглядеть Золушкой в сером и пыльном рванье… и даже завести золотых рыбок. Удивительных, задумчивых, с длинными хвостами, сверкающих и сказочных… и пусть они лениво плавают в огромном аквариуме, скользя между длинными нитями водорослей и поглядывая на Наташу безмолвно и загадочно… и выполняют все ее желания.

В четверг утром суровая секретарша Нина, едва увидев Наташу, распорядилась:

— Так, в понедельник к восемнадцати тридцати идешь на занятия. Запиши адрес. Учиться три месяца, по четыpe дня в неделю — понедельник, вторник, четверг, пятница. За учебу заплачено… Ох, ну у нас и шеф! Bсем бы таких! — не сдержала эмоций Нина. — Каково, а? Понял ведь, что тебе обязательно учиться надо! На фига хорошим мозгам пропадать?

— Это у кого хорошие мозги? — удивилась Наташа. — У меня?

— А то! — почему-то рассердилась Нина. — Этo же сразу видно! Имей в виду, он мне велел оформить тебя на лучшие курсы в городе!

— Дорогие? — осторожно спросила Наташа.

— Не твое дело! — фыркнула Нина. — Все за счет фирмы.

— Ну, нет! — Наташа покачала головой, и на ее лбу прорезалась упрямая морщинка. — Я потом все верну. Андрей Вадимович и без того слишком много для меня сделал. Бабушку как бы я похоронила? Нет, я после рассчитаюсь.

— Слушай, а может, он в тебя влюбился? — хихикнула Нина. — Вот и старается!

Наташа даже рот разинула от возмущения. Ну и шуточки у Нины! Надо же такое выдумать! Чтобы хозяин богатой фирмы влюбился в серую некрасивую уборщицу!

— Нина, ты бы думала, что говоришь! — огрызнулась Наташа и, записав адрес бухгалтерских курсов, вернулась к своей работе.

Однако шутка безупречной секретарши что-то разбудила в душе Наташи. Что-то, дремавшее в самом дальнем, в самом темном уголке… Наташа и не подозревала, что оно там прячется… или подозревала? Но старалась не замечать?

До вечера понедельника Наташа жила как во сне. Но при этом не могла заснуть по ночам. Ей было и страшно, и радостно, она вообще не понимала, что с ней происходит. Ну, пойдет она учиться на курсы бухгалтеров. И что? Закончит — сменит работу. В той же фирме. И вернет деньги, потраченные на ее учебу. Из-за чего тут так сильно волноваться? Хотя, конечно, все это произошло как-то слишком неожиданно, слишком внезапно, Наташа просто оказалась захваченной врасплох. Она снова и снова возвращалась к мысли о том, что ей, по сути, впервые в жизни пришлось самой принять очень важное решение. Даже с Ольгой Ивановной не посоветовалась, это уж и вовсе напрасно. Надо было ей позвонить…

Старушка, словно уловив волнение Наташи, позвонила сама — днем в воскресенье, когда Наташа только-только добралась до старого пластмассового плафона в спальне. Она сидела на верхней ступеньке расшатанной стремянки и изучала систему креплений, пытаясь понять, как снимается эта конструкция. Сквозь пыль и грязь рассмотреть что-либо было довольно трудно. И тут как раз зазвонил телефон. Наташа даже подумала сначала, что не стоит подходить, но, в конце концов, не так уж часто ей звонили… а потому с грохотом свалилась со стремянки и бросилась в гостиную.

— Добрый день, деточка, — зажурчал в черной тяжелой трубке мягкий голос Ольги Ивановны. — Как дела? Как настроение?

— Все прекрасно! — выпалила Наташа. — Вы даже не представляете, как все замечательно!

— О! — воскликнула Ольга Ивановна. — Это что-то новенькое! Ни разу в жизни не слышала у тебя такого голоса! Что случилось?

Наташа, захлебываясь от торопливости, принялась рассказывать о новом повороте в своей серой и скучной жизни. Ольга Ивановна слушала внимательно, не перебивая. А когда Наташа наконец умолкла, задыхаясь от восторга, задала совершенно неожиданный, с точки зрения Наташи, вопрос: